Могла ли она отказаться от мирной жизни? Отдать её? Она не хотела этого, но из—за роли, которую она сыграла в уничтожении Чазара и изгнании Хранителей Змей, ее братья по вере вполне могли попытаться провозгласить ее Солнечной Леди всей Чессенты. Эта честь привяжет ее к королевству на всю оставшуюся жизнь, а день, когда Аот и Братство Грифона уйдут, должен был наступить.

И если ей предложили должность бедного Даэлрика Апатоса, что это могло быть, если не воля Амаунатора? А в таком случае, как она могла оправдать отказ от плана Бога для нее?

Цера согласилась сопровождать Аота в Рашемен отчасти потому, что надеялась, что это путешествие каким—то образом поможет ей ясно увидеть свой путь. А если нет, то, по крайней мере, это был еще один шанс побыть с ним, оставить воспоминания, которыми она могла бы дорожить в предстоящие годы одиночества.

— Там! — сказал Аот, вырвав ее из задумчивости. Он указал копьем.

К югу стояла заснеженная роща дубов и сосен, видневшаяся вдалеке темной массой, словно обособленный кусок великого Ясеневого леса. Пара хижин стояла среди деревьев, и это почти все детали, которые Цера могла разобрать. Однако она предположила, что Аот заметил признаки неприятностей, и именно поэтому он был уверен, что это и есть их цель.

Джесри произносил слова на языке, который Цера приняла за язык ветра, и они пролетели над рощей, чтобы рассмотреть угрозу поближе. Пикирование было еще больше похоже на падение, что вызвало у Церы мгновенный укол страха — вероятно потому, что она была слишком занята высматриванием реальной опасности.

Хотя она ничего не увидела, она заметила трех ведьм и огромную лису, неподвижно растянувшихся на расчищенной площадке перед хижинами. Одна из женщин была одета в белую мантию и маску с единственным рогом, торчащим изо лба. Очевидно, она присягнула богине Милики, Лесной Королеве. Другая была в коричневом и зеленом, и с обручем маленьких красных розовых бутонов, которые, должно быть, расцвели для нее посреди зимы, чтобы увенчать ее как хатран Чонтии, Матери—Земли. Последняя ведьма была одета в черное и серебряное и, вероятно, была жрицей Селунэ, Лунной Девы.

Цера сначала подумала, что лиса была одним из нападавших, но увидела, что она смотрит в сторону от ведьм. В таком случае казалось более вероятным, что животное пострадало, пытаясь защитить их.

Цера посмотрела на Джесри.

— Пожалуйста, отведите меня туда, — сказала она. — Может быть, кто—то еще жив.

— К сожалению, нет, — сказал Аот.

По команде Джесри ветер позволил им резко упасть, замедлив спуск в последний момент. Сапоги Церы слегка коснулись снега, и она смогла увидеть то, что Аот увидел с высоты. Тела перед ней были иссохшими и искривленными и уже воняли гнилью, несмотря на холод. Она вздохнула от жалости и разочарования.

Когда она подняла глаза от трупов, Аот, Джесри и Вандар осматривались вокруг, держа оружие наизготовку. Их приоритетом был поиск скрытых врагов, а не изучение тел. В этом, размышляла Цера, и заключалась разница настоящими воинами и теми, кто в глубине души — сколько бы отчаянных подвигов она ни пережила — всегда будет клириком и целителем.

С хриплыми криками и шелестом крыльев спустились грифоны и их хозяева—агларондцы. Менее маневренная в полете, с частично сложенными парусиновыми крыльями все еще маневрировала постепенно опускаясь «Буря Возмездия».

Полуэльф со старым белым шрамом на щеке и слегка подергивающимся уголком рта уставился на Аота.

— Вы все, отойдите оттуда. — сказал он.

— Нет, — ответил Аот. — Не по твоему приказу. Это не Агларонд, и здесь у вас нет полномочий. Если кто—то и имеет их здесь, то это вождь клыка – по крайней мере, до тех пор, пока не приземлится Манган Урук.

Вандар выпрямился.

— Да, — сказал он. — И я говорю, что мы должны выяснить, кто совершил это безобразие, а не ссориться между собой.

— Ладно, — отрезал полуэльф. Он повернулся к своим людям. — Мы пройдем в лес. Посмотрим, что сможем найти.

Когда наездники на грифонах двинулись дальше, а их звери пошли рядом с ними, словно верные гончие, Аот кивнул Вандару.

— Спасибо, что поддержали меня. — сказал он.

Берсерк пожал плечами.

— Мы договорились, что пока будем помогать друг другу, — ответил он. — Я так понимаю, Фолькер Дульсаэр тебя не любит.

— Это его имя? — спросил Аот. — Однажды я разорвал контракт с Агларондом и вместо этого сражался на стороне его врага. Думаю, он этого не забыл.

— И тебе не стыдно в этом признаться? — усмехнувшись, спросил Вандар.

— Ты ничего об этом не знаешь, — ответил Аот. — И вообще, это не имеет никакого отношения к тому, что произошло здесь. Давай попробуем разобраться в произошедшем. Расскажи мне об этом дереве.

Аот указал своим копьем на соседнее дерево.

Это был высокий старый дуб, и Цера вздрогнула, увидев его нынешнее состояние. Кора отслаивалась, а заболонь покрылась пятнами черной слизистой гнили. Голые ветки искривились в неестественных формах, напомнившие ей изгибы тел мертвых хатран.

Вандар нахмурился.

— Вот почему это место было священным, — сказал он. — Причина, по которой ведьмы жили здесь. В дереве жил мудрый старый дух. Если дуб был убит — что, судя по всему, и случилось — погиб и телтор.- Он протянул руку и коснулся своего сердца, что Цера восприняла как знак почтения.

— Значит, смысл всего этого был в осквернении. — сказала она. Эта мысль заставила мышцы ее шеи напрячься от гнева.

— Осквернения и грабежа, — сказал Аот. — Сомневаюсь, что все три женщины умерли без палочки или посоха в руках. Да и хижины разграблены.

— Чего я не вижу, — сказал Вандар, — так это явных следов кого бы то ни было, кроме хатран и лисы.

— Я тоже это заметил, — сказал Аот. — Есть заклинания, стирающие человеческие следы, но через какое—то время их сила иссякает. Значит, агларондцы думают в верном направлении. Если мы сдвинемся с этого места, может быть, мы сможем найти след. Цера, останься со мной.

Она фыркнула.

— Я думаю, что доказала, что могу позаботиться о себе.

— Ну, ты оставила свою булаву и щит на седле Джета, — сказал Аот. — Я понимаю, что у тебя все еще есть твоя магия, но все равно держись за меня.

— Да, капитан. — ответила она улыбаясь.

Сначала они не нашли ничего, кроме мертвой, гниющей совы, возможно убитой случайной атакой того врага, который убил хатран, лису и священное дерево. Но тут Аот увидел темное пятно среди сплетения корней, за которым виднелся заснеженный бугор.

— Дыра, — сказал он. — А бугор за ней — какой—то старый памятник. Видишь, где каменная кладка проступает сквозь заросли и снег?

— Нет, — сказала Цера, — но я уверена, что она есть. Что—то вылезло из дыры или заползло в нее?

— Этого я не могу сказать. Есть ли шанс, что я смогу убедить тебя остаться здесь?

Она прошептала молитву и провела рукой по дуге. Золотое сияние пробежало по ее желтой перчатке. Теперь если она войдет в темноту, её кожа засияет от поглощённого солнечного света.

— Тогда держись поближе. — сказал Аот. Он опустился на живот и прополз сквозь корни.

Спустя какое—то время его голос позвал её:

— Я нашел лестницу. — крикнул он.

Когда Цера проползла сквозь корни, она увидела крутые узкие ступени, спускающиеся во тьму за пределы досягаемости ее магического свечения. Куски камня и грязи усеивали верхние ступеньки. Она предположила, что когда—то вершину лестницы покрывала плита, возможно, присыпанная землей, скрывающей её. Но что—то — возможно, просто временя или медленное упорство растущих корней — сломало её.

— Готова? — спросил Аот, понизив голос.

— После тебя. — ответила она.

Удерживая копье поднятым, он направился вниз. Она последовала за ним.

Ступеньки привели их туда, где один каменный проход изгибался вправо, другой изгибался влево, а третий тянулся прямо вперед. Стену усеивали ряды квадратных плит, каждая из которых была украшена иероглифами, которые Цера не могла прочесть. Но кое—где таких табличек не было, только пустые отверстия, за которыми были пустые отверстия, заросшие грибами.