— Я надеюсь, что этого не потребуется. Отзови своих людей.

— Мы не должны давать дуртан время перегруппироваться! — запротестовал берсерк.

— Это нам нужно время, чтобы перегруппироваться, — ответил Аот. — Твои братья должны восстановить свои силы, иначе враг перережет их, как только они попадут внутрь. Вашим раненым нужна помощь, иначе они, скорее всего, умрут. Это то, что ты хочешь?

Рашеми вздохнул.

— Нет, — сказал он. — Просто останавливаться на полпути — не то, как сражается берсерк, — он повысил голос до крика. — Братья! Оставьте двери в покое! Наблюдайте за ними и помогите раненым!

— Пойдем, — сказал Аот, — посовещаемся с нашими товарищами.

Они направились к Королю—оленю, который сейчас стоял среди призрачных зверей, которых он вырвал из—под контроля дуртан и подчинил себе. У его ног ластился огромный волк, на его плечах разместились белки, а на концах рогов сидели вороны. Это могло бы выглядеть комично, если бы не их полупрозрачный вид, лисий взгляд в глазах и запекшаяся кровь на наконечнике оружия лорда фейри.

— Все прошло не так уж плохо. — сказал Аот.

Король—олень кивнул.

— Я вижу, ты оттащил рашеми от дверей. — сказал он.

— Враги уже потерпели поражение, — сказал Аот. — Может быть, когда мы откроем двери, ваши воины должны будут войти первыми.

Дух усмехнулся:

— Это сработает? Я бы беспокоился о том, что эти герои будут атаковать, несмотря ни на что, и растопчут мой народ в своем стремлении сблизиться с врагом.

Вандар фыркнул.

— Запросто, — сказал он. — Все в порядке, тэец. Клык Грифонов счастлив взять на себя инициативу в любой битве.

— Хорошо, — подумал Аот. — Будь идиотом. Мне то что?

Вслух он сказал:

— Нам нужно больше людей на стенах. После того, как мы разместим их там, мы сможем немного расслабиться. Поешьте, отдохните и восстановите силы и заклинания. Давайте запланируем атаку на крепость перед закатом.

— Значит, ты хочешь сражаться с нежитью ночью? — спросил Зил. Аот посмотрел вниз и увидел, что черный заяц присел у его ноги.

Король—олень пожал плечами.

— Неважно, — сказал он, — внутри крепости и в подземельях будет темно, когда бы мы туда ни вошли.

— Верно, — сказал Аот. — И мы должны быть готовы к тому, что битва будет не из лёгких. Враг знает территорию, а мы нет. Большинство из них смогут видеть лучше, чем большинство из нас. Нас попытаются разделить и заманить в ловушки. А это значит, что если мы потеряем голову от паники или жажды крови и бросимся в темноту, нам конец. Вандар, ты можешь контролировать своих братьев по клыку?

— Даже когда нас охватывает ярость, — ответил рашеми, — мы не теряем рассудка, — он удивил Аота, слегка криво улыбнувшись. — Не все из нас, не каждый раз. Мы разделимся на боевые отряды, каждый из которых возглавляет брат, умеющий контролировать свой гнев — человек, который может контролировать себя, не даст потерять себя и другим. Остальные будут двигаться за ним след в след.

— Хорошо, — сказал Аот, повернувшись к Королю—оленю. — И вы можете управлять своими воинами? Признаюсь, я мало что о них знаю, но не думаю, что они провели много времени под землей.

— С ними все будет в порядке, — ответил дух. — В любом случае, это моя забота, а не твоя.

Аот вдохнул пар.

— Я не пытаюсь учить вас, Ваше Высочество, — сказал он. — Или Вандара. Но кто—то должен думать об общей тактике. И, может быть, капитан, который захватил больше крепостей и сразился с большим количеством нежити, чем может вспомнить, но у которого в управлении нет армии – лучший кандидат на эту роль.

Король—олень пренебрежительно махнул рукой.

— Хорошо, человек, — сказал он. — Возможно, ты прав. Обещаю, по крайней мере, я прислушаюсь к тому, что ты порекомендуешь.

Вандар коротко кивнул.

— Я тоже. — сказал он.

— Наконец—то! — подумал Аот.

Джет рассмеялся своим визгливым смехом в голове своего хозяина.

— Им просто нужно будет кого—то обвинить, если что—то пойдет не так.

* * * * *

Урамар заметил, как мягкая плоть половины маленького демона сочилась в хватке Сокольничего. Сам повелитель черепов выглядел несколько потрепанным — у него все еще была перчатка, но та же самая стычка, которая обуглила куски его костей дочерна, стоила ему всего остального снаряжения. Теперь он надел панцирь, который мешком болтался на его костлявом теле.

Самым большим изменением стала потеря одного из его черепов. Пара сломленных личностей Урамара — две из наиболее эрудированных и наименее здравомыслящих — спорили, сможет ли нар как—то раздобыть еще одну или должен вечно обходиться только двумя.

На мгновение их голоса стали болезненно громкими. Урамар подавил желание стиснуть зубы и ударить себя по вискам. Его армия только что проиграла битву, и его разумы воинов понимали, что в такой момент его офицеры не должны видеть его расстроенным или подавленным. Это было бы плохо для общего морального духа.

Внезапно половина трупа демона заговорила, отвлекая его от дискомфорта в своем сознании.

— Я смиренно извиняюсь, что заставил вас ждать, благороднейший из волшебников, но я уверен, что вы понимаете, что, окруженный нашими общими врагами, я не всегда могу ответить сразу.

По словам Сокольничего, маленький труп передавал слова некоего Дай Шана, торговца—авантюриста из Теска. Акцент смертного был странен для Урамара, но его легкий баритон говорил об интеллекте и самоуверенности.

— Мы в осаде, — рявкнул Сокольничий. — Почему ты не предупредил меня о приходе Клыка Грифонов и их союзников?

— Если бы я мог, — сказал Дай Шан, — но, к моему вечному сожалению, я не знал. Я уверен, что такой проницательный лидер, как вы, может понять, что, хотя я собираю информацию так усердно, как только могу, я не посвящен в чужие планы. У вас большие проблемы?

— Бывали дни и получше, — ответил нар. — Ты можешь чем—нибудь помочь нам?

Дай Шан заколебался, а может быть, магии просто понадобилось мгновение, чтобы донести его слова до места назначения.

— Возможно, августейший маг, возможно, — сказал он. – Что вообще у вас происходит…

С тихим хлюпающим звуком оставшаяся плоть полутрупа разом превратилась в жидкость. Он соскользнул с костей маленького демона и пролился на пол брызгами грязи. Пара голосов Урамара завизжала от смеха. Более брезгливая душа хотела блевать, и от тошноты у него скрутило желудок.

— Я так понимаю, на этом разговор окончен? — спросила Ниварра. Ведьма—вампир, казалось, трепетала от нетерпения. Урамар подозревал, что это произошло не столько из—за того, что ее союзники проиграли первую битву, сколько из—за того, что солнечный свет помешал ей участвовать в ней и испить крови тех, кто стал бы жертвой ее силы.

— Да. — сказал Сокольничий. Он бросил кости беса в лужу гнили у своих ног.

— Оно и к лучшему. — усмехнулась Певкалондра. Блестящая жемчужина размером с глазное яблоко располагалась в левой глазной орбите ее сморщенного лица, а крошечные серебристые скорпионы ползали, как вши, в складках ее вылинявшего синего бархатного платья. Поскольку в крепости была лишь горстка ромвирианцев, она, возможно, не пользовалась таким же статусом, как Сокольничий и Ниварра, и ей не нужно было включаться в военный совет. Но некоторые из более проницательных голосов Урамара утверждали, что было бы вежливо вызвать ее в темный, разрушенный большой зал крепости вместе с двумя другими руководителями.

Сокольничий повернулся и посмотрел на гуля обеими черепами.

— И почему.

— Потому что любой мог уловить предательство в этом елейном голосе, — сказал Певкалондра. — Я думала, даже нар может это заметить. Но возможно…

— Не начинайте! — отрезал Урамар. — Пожалуйста. Мы все теперь братья и сестры, объединенные верой Лода. А даже если бы и не были ими, сейчас не время для возобновления ссор.