Но если он не был впечатлен, то Гронтэ была впечатлена.

— Ты! — прорычала она.

Зил рассмеялся и сказал:

— Да. Я уже несколько месяцев прячусь прямо здесь, в твоем дворце.

— И я полагаю, тебе есть что сказать по этому поводу, — сказал Аот своей пленнице. – Но потом. Прямо сейчас ты должна рассказать мне о дуртан—нежити, и не трудись отрицать, будто не знаешь, о чем я говорю. Я уже допросил твоего воина Хосхакса.

Фомор сплюнула.

— Я проклинаю ночь, когда вернулись дуртан! — сказала она.

— Хатран тоже не слишком этому рады, — сказал Аот. — Но почему — помимо твоего нынешнего положения — ты так говоришь?

— Когда мой народ впервые вступил в союз с дуртан, мы должны были помочь им свергнуть хатран, а они должны были помочь нам сокрушить наших врагов в Стране Фей…

— Таких, как я! – вмешался Зил.

— …и Шэдоу в равной степени. Но так называемая «Война ведьм» была катастрофой. Хатран уничтожили дуртан, и наши враги унизили нас. Возможно, среди моих людей есть люди, которым не терпится снова оказаться в том же положении, но я не из их числа. Вот почему я живу здесь: потому что я не выношу компании дураков.

— Так почему, — спросила Цера, — ты помогла дуртан завербовать оборотней на свою сторону?

Великанша фыркнула.

— Гончие — ничто, — сказала она. — Просто удобный инструмент, который мы создали в этой цитадели, чтобы не пускать людей на мою землю.

— Итак, расставшись с чем—то малоценным, — сказал Аот, — ты удовлетворила дуртан и выиграла себе время, чтобы решить, действительно ли ты хочешь снова с ними связываться.

— Да.

— Кто вернул дуртан к жизни?

— Другая нежить, предположительно откуда—то издалека. Я не знаю, откуда именно. Я встречалась только с дуртан, а не с теми, кто поднял их из могил.

— Если они так далеко, — спросил Вандар, дрожа теперь, когда его ярость прошла, — какое им дело до Рашемена?

— Я не могу сказать вам, почему они решили прийти именно в эту землю, — сказала Гронтэ. — Но я знаю, что их намерения — установить своего рода гегемонию нежити. Дуртан будут править здесь, как захотят, но их владычество будет частью чего—то большего.

— Как тарчи, составляющие Тэй. — сказал Аот.

— Да. — ответила фомор.

— И это объясняет, почему захватчики так обеспокоены тем, что Сзасс Тэм и его лейтенанты узнают о них. Тэй уже является империей нежити и некромантии. Я сомневаюсь, что ему нужен соперник, и у него вполне может быть сила уничтожить зарождающегося конкурента прежде, чем он действительно начнет действовать.

— Так я думаю.

— А когда нежить будет править Рашеменом, что получает от этого твой народ?

Фомор усмехнулась.

— Те, кто приходил ко мне в гости, давали практически те же обещания, что и раньше, — сказала она. — Нежить будет править в мире смертных, а мой народ будет править в царстве духов.

— Как дуртан и другая нежить путешествуют по Рашемену так, что наблюдатели хатран не заметили их?

— Не могу сказать, но это полезный трюк.

— Что еще они могут? Какова их великая стратегия для победы в новой войне?

— Этого я тоже не знаю.

— Ты должна хотя бы иметь какое—то представление о том, где они разместили свой «штаб».

— Это Цитадель Тралкарн? — спросил Вандар, имея в виду руины, которые когда—то были главной цитаделью дуртан.

Фомор фыркнула.

— Ты думаешь, они настолько глупы, чтобы утвердиться там, где берсерки и остальные будут искать из в первую очередь? Нет, захватчики посетили Цитадель Тралкарн раньше, чем вы поняли, что что—то не так. Они подняли из мертвых кого могли, разграбили то, что можно было разграбить, и двинулись дальше.

— Куда? — спросил Аот.

— Я не знаю, все ли их капитаны там, или даже кто главный и где он. Но они набираются сил в Крепости Полудемона, — сказала Гронтэ с ухмылкой. – Но их там достаточно, чтобы убить твою маленькую банду, я уверена.

— Разве это не руины наров? — спросила Цера. — Они поднимают мертвых наров?

— Спроси их, когда встретишь, если ты достаточно глупа, чтобы туда пойти. — ответила фомор.

— Мы не будем выглядеть глупо, когда мой клык будет с нами, — сказал Вандар. — Это то, чего мы с братьями ждали. Теперь, когда мы знаем, где найти наших врагов, мы можем убить их.

— Никаких шансов, — сказал Зил. — Или, по крайней мере, если мои люди не помогут.

— А они помогут? — спросил Аот.

— Могли бы, — сказал заяц. — Ссора между людьми и их мертвыми бабушками не имеет для нас большого значения. Но если эти захватчики внушают нашим врагам среди фей глупые представления о возможностях и если они вмешиваются в дела демонов, которых нары оставили запертыми в своих пентаграммах и тому подобном, это может стать проблемой. Конечно, мы могли бы попросить моего принца прислать воинов, чтобы разобраться в ситуации. Один из вас мог бы присоединиться ко мне, чтобы помочь объяснить ему это.

В то время как другие, подумал Аот, полетят обратно в домик в Иммилмаре. Затем две силы встретятся возле крепости с привидениями.

— Похоже, вы все поняли, — проворчала Гронтэ. — Так почему бы вам не уйти и не оставить меня в покое?

— Я же говорил тебе, — сказал Аот. — Мы будем держать тебя в заложниках до тех пор, пока ты и только ты не выведешь нас обратно на поверхность. К сожалению, мне нужно держать оружие у твоего горла, так что тебе придется смириться с тем, что я поеду верхом на твоем плече. То есть, если ты не хочешь ползти.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Это была деревня, группа простых хижин на скалистых холмах между озером Ашейн и Урлингвудом. В такой заводи было сравнительно немного людей, которых можно было бы убить, и еще меньше тех, кто мог бы дать бой мертвецам. К тому времени, когда появилась тень Дай Шаня, бойня почти закончилась, но не совсем. Он почувствовал выживших прежде, чем увидел их, как точки тепла в холоде и темноте. Он также ощущал своих собратьев как что—то более холодное, чем просто холодное, и более пустое, чем просто пустое.

Когда тень бежала вниз по склону, один ухмыляющийся труп схватил маленького мальчика за лодыжки, а другой за запястья. Они тянули его в противоположные стороны, и если они надеялись разорвать его надвое, то потерпели неудачу. Но он кричал, когда его руки и ноги выпали из суставов.

Упырь растерзал женщину, а затем, когда жертва перестала сопротивляться, ради эксперимента укусил ее за плечо. Он снова выплюнул окровавленную плоть, бросил тело на землю и, раскачиваясь на костяшках пальцев, побежал к маленькому кладбищу.

 Мужчина вонзил копье в существо, настолько разложившееся, что тень не могла сказать, было ли оно изначально мужчиной или женщиной. Хотя у него не осталось глаз в темных и мягких обломках, заменявших ему голову, существо посмотрело на оружие, а затем схватило нападавшего за шею.

Тень должна была решить, как лучше подойти к убийцам. Она все еще мрачно размышляла, когда среди бойни внезапно появились хатран в белой накидке, плаще и маске с одним рогом, а также единорог.

Вместе они излучали серебристое сияние, которое обжигало и ослепляло мертвых, как солнечный свет. Пока существа еще не оправились от этого, единорог хлестнул головой и разорвал мягкое тело одного из них надвое своим рогом. Хатран произнесла молитву, от которой левая половина тела гуля обратилась в пыль. После того, как оставшаяся часть упала, она слабо и тщетно попыталась уползти.

Возможно, из—за того, что тень никому не причинила вреда, жрица и единорог ее не заметили. Она поняла, что у неё есть возможность завоевать доверие и внимание своих собратьев—нежити. Она кружила позади единорога и хатран. И внезапно напала.

Когда она подобралась достаточно близко, бледный свет опалил и её, но боль была терпимой. Она прыгнула, как кошка, приземлившись на спину единорога и вонзив свои замерзшие бестелесные руки в плоть священного животного. Единорог дернулся и закричал.