- А кто в этом виноват?! – взвизгнула Оливия. Я не ожидал такой реакции, поэтому она застала меня врасплох, заставив умолкнуть.   – Я пообещала им лучшее прибежище, и предоставила, пусть и при помощи магии. Да, магии, колдовства! И коровьи лепёшки, преобразованные жемчужиной – самое настоящее мясо. Все эти временные проблемы – твоя задача. Фекалии на тарелках гостей – твоя вина.

Я был удивлён, да, но виноват? Точно нет.

- Значит ты думала, что один волшебный камешек сможет превратить уединённую горную деревушку, полную гоблинов, в шикарный курорт для самых могущественных и состоятельных…?

- До сегодняшнего утра так и было.

- Думала, что изумруд – это настолько сильный артефакт, что он способен выдать гоблинов и пещерную шваль за миловидных человеческих слуг, поваров и распорядителей?

- Ты был вполне убеждён в том, что перед тобой горячая ванна и шёлковое белье, а не закуток с гноем и гнилое мясо.

- И всё это, чтобы завлечь самых влиятельных существ на всём Фаэруне. Но для чего? Вот ведь в чём вопрос. Что это за крючок, на который ты насадила такого жирного червяка? Конечно же золото! Ты собрала их здесь, чтобы заграбастать настоящую оплату за мнимую роскошь. А может, даже совершаешь покушения, выполняя волю тех, с кем состоишь в сговоре!

- Ты обвиняешь меня в уби?…

- Но посмотри, кто в итоге смеётся последним! – закричал я, схватив её горячую маленькую ручку и бесцеремонно потащив за собой в шумную столовую. – Ты приманила не могущественных богачей мира, а лишь больше шарлатанов от магии, наподобие тебя. Ты продала опарышей и мусор за тухлую плоть и фекалии!

Я не мог подгадать более точного момента. Словно по команде, чары вновь дали осечку, и перед моей распростёртой рукой предстало зрелище, которое видели мы оба – грязные, жалкие, грубые и страшные существа сидели вокруг корыт и кормушек. Бесчестные твари, умеющие пользоваться магией, чьи золотые монеты были всего лишь преобразованной галькой, документы – заплесневелыми листьями; чьё величавое благородство оказалось всего лишь искусной маской, надетой на настоящие измождённые, прыщавые, неприятные лица. Их способности на время сделали иллюзию реальностью, и ложь их жизней иссушила их истинные сущности подобно тому, как полный доспех сжимает тело внутри в белое, сморщенное ничто.

- И как смеешь ты вести себя так, будто великий исследователь Болтон Куэйд не раскрыл твою тайну? Твоя магия для отвода глаз не работает потому, что она окружена ещё большим числом маскирующих чар. Обман поверх обмана и ещё раз поверх обмана – это шатающаяся стопка пустоты, которая неминуемо обрушится. Это твои никчёмные клиенты с их ничего не стоящими палками и ошмётками, напялившие костюмы из чар, стараясь выглядеть представительными персонами – это они возвращают твоим бесполезным хлевам, шалашам и пещерам истинный вид – и это не великолепный дом наслаждений Грозовых Вершин!

- Как ты посмела нанять меня – меня! – думая, что простой портовый дурень окажется слишком глуп, чтобы распознать все твои задумки?

Я был так доволен собой и раскрытым делом, что не заметил самый большой мираж из всех. Буквально, самый большой.

Она, не двигаясь, стояла за моей спиной. По зелёным клубам ядовитого дыхания я, даже ещё не повернувшись, догадался, что именно увижу перед собой. Всё же открывшаяся сцена шокировала меня до такой степени, что я оцепенел.

Огромный зелёный дракон. Это было её логово, оскалившаяся сталактитами пещера – и хозяйка теперь возвышалась надо мной. Не Ксантритикус, ибо передо мной предстала самка – но, возможно, его подруга, Тарита Зелёная. На напрягшихся задних лапах, заканчивающихся где-то на уровне моей головы, сверкали, точно керамическая плитка, алые чешуйки. А ещё выше – могучая грудная клетка, раздавшаяся вширь и набравшая воздух, готовая отравить меня и перепуганных нахлебников, сбившихся в кучку за моей спиной. Ещё выше этого набора выпирающих рёбер две длинные и опасные лапы яростно царапали воздух; затем шла шероховатая шея, увенчанная здоровенными челюстями. А буркала зверя, расположенные чуть выше этой испускающей дым морды, были теми же самыми зелёными глазами, которыми Оливия завлекла меня по приезду – за исключением размера. В новой форме они не уступали тарелке из-под злополучной индейки.

На этот раз за крючком притаился дракон.

Я знал, что мне конец. Мои ноги словно вросли в ровный, холодный пол каверны, и мой совсем-недавно-такой-бойкий язык теперь недвижно валялся за клацающими зубами. Я не выберусь. Я не могу выбраться. О, если бы я был удачливым, магия внезапно бы вновь заработала, вернув ей человеческий облик… но сейчас надежды на удачу было слишком мало.

Она отклонилась назад – её легкие были полны воздуха. И вот мышцы рептилии отвратительно зашевелились вдоль рёбер под кожей. Я ощутил тошнотворный вал зелёного тумана, резко накатившийся на меня – обжигая инстинктивно закрытые глаза, забиваясь в нос и рот, несмотря на задержанное дыхание.

Увы, выходец из Портового района Глубоководья не может рассчитывать на благоволение судьбы. К счастью, он может рассчитывать на хитрого парнишку-напарника.

Зловонный поток неожиданно прекратился, несколько тонких струек потянулось обратно к раззявленной пасти судорожно вздохнувшего дракона. Я приоткрыл веки ровно настолько, чтобы рассмотреть, что Филсон оседлал хвост зверя и пытается отодрать одну из чешуек. Монстр, вздохнул, скорее, от неожиданности, нежели от боли, но то мне было без разницы – в любом случае представилась отличная возможность.

Выломав из прогнившей стены амбара расшатанную доску, я запустил импровизированный дротик прямо в распахнутую, втягивающую воздух пасть. Прицел оказался верен, и гниющее дерево застряло поперёк горла твари. Будь за моей спиной нормальные люди – а не это грязное, заколдованное отребье –  я бы даже улучил момент, чтобы крикнуть им «Бегите!». Но, похоже, этого и не требовалось – они уже драпали со всех ног.

Вместо этого, я вернул Филсону должок, оббежав дёргающуюся тушу и сорвав паренька с хвоста. Только мои ноги коснулись земли с той стороны гигантского отростка, как пасть с застрявшей балкой врезалась в то место, где мы только что стояли. Напарник что-то верещал, но у меня не было времени ни вслушиваться, ни обдумывать. У него были свои собственные ноги, и я показал ему, как ими пользоваться, вместе с ним метнувшись к дальнему концу пещеры.

Мы услышали позади сильный кашель и хрип, а затем гнилая деревяшка пролетела над нашими головами, словно выпущенная баллистой, врезавшись в каменную стену и разлетевшись в щепки.

- Назад, в комнаты! – крикнул я Филсону, рассудив, что пещеры для гостей будут слишком узкими для дракона.

Пострел одобрительно кивнул, и мы понеслись туда, где должна была располагаться лестница. Но ступеней там больше не было – вместо них красовались оголённые кости изогнутой драконьей шеи. На месте стола теперь лежал вверх ногами череп, и желтоватый позвоночник тянулся от него к каменному уступу, на котором валялся полуразложившийся труп огромного существа. Брюхо было вспорото по всей длине, а зелёные чешуйки торчали в стороны, обнажая гниющие драконьи внутренности.

Ксантритикус. Она выпотрошила собственного мужа, чтобы добраться до изумруда, а потом превратила его бездыханное тело в гостиницу для богачей. С того места, на котором я стоял, толком не было видно, но что-то подсказывало мне, что я ночевал в драконьем сердце.

И всё это ради Драконьей Жемчужины… Жемчужина!

- За мной! – позвал я Филсона, махнув рукой.

И вовремя. Всепоглощающий скрежет от столкновения когтистых лап дракона с полом пещеры был подобен грохоту от влетевшего в стену снаряда. Парнишка и я бросились к спуску, уходящему вглубь, к хранилищу и жемчужине, хотя, со всем этим громыханием и дребезжанием, на каждый шаг вперёд приходилось полшага назад.

- Ты не сможешь сбежать от меня, Болтон Куэйд! – бушевала драконица. Надтреснутое звучание её голоса принесло мне некоторое удовлетворение – деревянная балка более, чем хорошо послужила делу. – Ты не сможешь сбежать отсюда без помощи магии!