© ООО Издательство «Питер», 2023

© Серия «Осознанное родительство», 2023

© Наталья Тимошникова, 2023

Вы держите в руках продолжение моей книги «РАСколдовать особенного ребенка», вышедшей в июле 2022 года, где я рассказала об абилитации ребенка с диагнозом «расстройство аутоиммунного спектра». В ней описывался период жизни моего сына с трех до семи лет.

Книга получила горячие отклики читателей. Возник интерес к продолжению истории. Чтобы осуществить задуманное, я подала заявку на конкурс «Литературные резиденции» Ассоциации союзов издателей и писателей и выиграла его. Победитель конкурса на месяц отправляется в Дом творчества (резиденцию) для работы. Боˆльшая часть этой книги была написана именно там.

Речь в ней идет о том, как после абилитации мой сын поступил в обычную общеобразовательную школу и что из этого вышло.

Когда мы обсуждаем проблемы особенного детства, всех волнует, как помочь ребенку освоить школьные навыки.

Научиться говорить, читать и писать, справляться с программой в школе.

Однако решение этих тяжелых задач – далеко не единственное препятствие, стоящее на пути ребенка и его семьи.

Сейчас много говорится об инклюзии, принятии и благотворительности. А готовы ли на самом деле взрослые и дети принять такого ребенка? Ждет ли его школа, детский, педагогический коллектив? Будут ли дети и взрослые помогать укрепляться в вере в себя особенному, не похожему на других человеку? Или его вытолкнут из своей среды при первой же возможности?

Способны ли родители постоять за него? Может ли его мама противостоять сложившейся системе отношений, правил и традиций, не дающей ей права на самореализацию?

В этой книге я постаралась ответить на данные вопросы.

Книга «РАСколдованная мама» – про осознанность и мужество. Согласившись с позицией взрослого, ответственного человека, читатель может перенести ее на очень многие жизненные ситуации и обстоятельства: смену работы, партнера, уход за престарелыми родителями, общение с родственниками и т. д.

Если жизнь не приносит радости, необходимо решиться на изменения в себе и вокруг себя, даже если нет уверенности в успехе. Я предлагаю менять традиционную стратегию поведения. Лучше использовать шанс и проиграть, чем не использовать его никогда.

Сейчас все хотят быстрых побед, самых эффективных решений, гарантированных результатов. А если никто не обещает награды и к тому же на преодоление потребуются годы?

Таранить головой гранитную глыбу обстоятельств и традиций или согласиться с пассивной позицией? Быть режиссером своей судьбы или статистом в жизненном сценарии, исполняющим роль второго плана? Каждый решает сам.

Единственное, что может помочь, – примеры таких сражений и вера в то, что твои усилия не пропадут даром.

Именно такую поддержку дает эта книга. Именно эту веру я хочу вселить в читателя.

Делай что должно, и да будут приобретения больше потерь!

Дисклеймер

Имена одноклассников и учителей изменены,

все совпадения случайны.

Мы всегда живем в неизвестности. По прошествии времени кажется, что события были предопределены. Но когда проживаешь текущий момент, это не столь очевидно.

В течение последнего года в коррекционном детском саду я, кажется, миллион раз думала о выборе школы для сына.

Сомнения в том, сможет ли Сережа освоить традиционную программу, сменялись эйфорией от достигнутых успехов. Страхи следовали за призрачными надеждами.

Советы знакомых мам и бабушек («Пусть идет в обычную школу!») опровергались аккуратными суждениями специалистов («Сложно сказать, что из этого получится…»).

Я металась, планы переписывались и обновлялись.

Дело осложнялось семейными традициями – я и мой старший сын окончили престижную школу, которая находилась рядом с домом и которую мы безмерно любили.

Немаловажным фактором выступало и то, что между домом и этой школой не было автомобильных дорог, путь представлялся коротким и безопасным.

Семья наших ближайших соседей и друзей сделала выбор в пользу частной гимназии. Такая школа была единственной в центральной части города, где мы жили. Занятия в ней начинались на час позже по сравнению с обычными школами и началом нашего с мужем рабочего дня.

Обучение стоило недешево. Если бы мы решились пойти в эту гимназию, то пришлось бы нанимать человека, который отвозил бы туда сына к указанному времени[1].

Эти обстоятельства смущали и не давали сделать окончательный выбор.

Знакомые семьи с детьми тоже сделали свой выбор в пользу разных школ и классов. Я выслушала всех. У всех существовали свои резоны и мотивы. И ни один случай не был похож на наш. Либо дети были совсем слабыми и шли в класс по адаптированным программам обучения, либо – обычными, без проблем со здоровьем.

Программа общеобразовательных школ, которая называлась «Школа 2000», к тому моменту была унифицирована.

Никаких градаций по продолжительности обучения, как в школьные времена моего старшего сына, не существовало.

В прессе громко обсуждалась новая концепция школьной программы, говорилось о том, что она более прогрессивная и помогает сгладить противоречия, существовавшие в подходах к обучению прежде. Очень симпатичным мне показались принцип минимакса, который обещал «обеспечить… усвоение на уровне социально безопасного минимума (государственного стандарта знаний, умений, способностей)», и «принцип психологической комфортности, предполагающий снятие всех стрессо-образующих факторов учебного процесса, создание в школе и на уроках доброжелательной атмосферы, ориентированной на реализацию идей педагогики сотрудничества, развитие диалоговых форм общения»[2].

Эти идеи казались мне привлекательными и гарантирующими успешность моего сына в новых для него условиях. Дорого бы я заплатила, чтобы в то время мне попался человек или книга, которые могли бы предостеречь от поджидавших нас опасностей и несчастий.

К сожалению, я такого пособия не встретила. Методички писались учителями или другими авторитетными специалистами, мнение которых, к сожалению, не подкреплялось взглядом изнутри.

Голова шла крˆугом.

Преподаватели, которые вели предметы в прогимназии (подготовительном классе любимой школы), не обнадеживали, что мой ребенок сможет выполнять их требования на уроках. Ответы на мои прямые вопросы давали уклончивые. Все эти женщины были удивительно похожи по манере поведения. Их нельзя было упрекнуть в излишней эмоциональности.

Но это не успокаивало, а вызывало беспокойство. Слишком уж холодным и бесчувственным взглядом скользили они по лицам детей. Слишком неопределенные и обтекаемые суждения высказывали о моем ребенке.

В них не было ни теплоты, ни простого человеческого участия. Они не повышали голос, не кричали, не шептали.

Демонстрировали ровный, формальный, отшлифованный стиль. Казалось, они вышли с конвейера завода по изготовлению идеальных учителей.

Позже выяснилось, что интуиция меня не обманула.

Существовал некий отбор, который проводила администрация школы среди претендентов на должность учителя начальных классов. Эмоции в отношении учеников не поощрялись, возможно, наказывались. В педколлективе выживали дамы с нордическим характером и без склонности к «сантиментам».

Альтернативного варианта не существовало. Я не нашла в районе ни одной государственной школы с отзывами родителей, дававшими надежду на успех. Территориально мы принадлежали к вышеупомянутой любимой гимназии. В результате на ней и остановили свой выбор.