6

- ...И кстати, не хочешь присоединиться? Я сегодня ближе к вечеру к Хворостине собираюсь. Ну, к тому мужику, что вчера и позавчера подходил, когда мы забор чинили. Игорь Всеволодович отрицательно покачал головой: - У мяне иншыя планы. - Как знаешь. ...Нет, ну надо же! Не телевизор - одно наказание! Дядя Юра вот уже битых полчаса безуспешно пытался настроить бабушкин телик на какую-то программу. В газете писали, что будут транслировать какой-то матч, и Юрий Николаевич хотел непременно посмотреть его. - Усё адно будуць паказываць увечары. Дык у гэтага свайго сябра и паглядзишь, - резонно заметил журналист. - Поглядеть-то я погляжу, но ведь не годится, чтобы в доме телевизор не работал! - Так ён же працюець. Тольки не усе праграмы бярэць. Это было правдой. Телик работал: включенный в сеть, он демонстрировал бегущие серые волны помех и сопровождал это зрелище малогармоничным шипением. А вечером даже что-то показывал - но только после того, как за его настройку брался Николай Михайлович. - Дядь Юр, а правда, что дедушка был в партизанах? - Что?.. В партизанах? Правда, - Юрий Николаевич оставил в покое строптивый "ящик" и, подойдя к Максу, заглянул в фотоальбом: - Да, это твой дед, в первые дни после войны. Видишь, молодой совсем. Нас с твоим папой еще и на свете не было... - Я чув, - отозвался из-за стола, за которым он что-то записывал, журналист, - што тут немцау амаль не было? - Насколько я знаю из рассказов родителей, в первые месяцы людям здесь тоже пришлось несладко. Потом уже, когда появились серьезные партизанские отряды, с которыми фашистам пришлось считаться, когда постепенно они вытеснили отсюда немцев, - установилась относительная стабильность. Хотя все равно... жили-то за линией фронта, в тылу у врага. Прямо как на вулкане. Сегодня все в порядке, завтра нагрянет карательный отряд... Одним словом, горя хлебнули щедро. А отец, как только оказалось. что немцы уже близко, ушел в партизаны (он в партии состоял, ему никак было нельзя оставаться в селе; кстати, семью его потом вырезали, как "партийцев"). Правда, партизанил севернее, а сюда вернулся после войны. Только и смог послать матери одну весточку, что все с ним нормально (они тогда не поженились еще, но друг друга уже любили). Очень переживал, как она здесь. В 43-м, когда фашисты начали отступать, шли они через Камень. Но, слава Богу, никто не пострадал. Юрий Николаевич замолчал. - Странно, - заметил Остапович. - Я чув, немцы, уцякаючы, выкарыстоували палитыку "выжженной зямли". - В общем, да. Не всегда, часто, но не всегда использовали. Иногда им попросту не хватало времени. На сей раз журналист промолчал. А Макс разглядывал фотографию дедушки и думал о том, что ведь когда была война, он, наверное, мечтал о том, что все потом уляжется и они с бабушкой смогут жить в мире. Выходит, сбылась его мечта. Как это здорово, когда такие мечты сбываются! - А ты, козаче, пойдешь со мной в гости? - Мне надо еще кузнечиков покормить, - сообщил Макс (и это было чистой правдой!). - И вообще... - Тогда обещай, что будешь вести себя хорошо и не сбежишь никуда без бабушкиного разрешения, - ("Вот ведь что досадно: я не могу ему попросту запретить выходить из дому, а то он непременно сделает все наоборот. И следить за ним целый день я тоже не могу. Но мать за ним приглядит...") - Обещаю, - ("Уйти к ведьмаркиному дому - это ведь не сбежать, правильно?")

7

Ушли через огород, чтобы не привлекать лишнего внимания. Гордеичихе Дениска наплел что-то про ловлю насекомых. Потом захватили сумку, давно, еще со вчерашнего вечера, лежавшую в тайнике, у дальнего края Гордеичихиной бани, - и в путь. - Яны точна там! - Дениска воодушевленно рубал ладонью воздух, как заправский генерал на каком-нибудь военном совете. - Скарбы! У таких хатах не можа не быць скарбоу! - Откуда у ведьмарки сокровища? - Ды мало ль адкуль! - возмутился приятель. - Людзям дапамагала? Дапамагала. От и плацили. И ваабшчэ... - А где искать-то? Дом большой. Как попасть, мы вчера обсудили, но этого мало. - Давай спачатку пападзем. Там пабачым. Добрались до Струйной и вдоль берега пошли на юг, к мосту, а уже оттуда к избушке. Сегодня обходить через лес не стали - все равно без велосипеда, да и время тратить не хотелось. - Интересно, что ты собираешься делать с сокровищами? - поинтересовался Макс. - Хиба ж гэта важна? Ды и скарбы бываюць разные. - Согласен. И все-таки, что? - Эх! - вздохнул Дениска. - Справа ж не у скарбах! Прыгода - вось што галоунае. - А знаешь, - подхватил Макс, - что главное в приключении? Счастливый финал! - Гэта точна, - согласился приятель. - Бяз гэтага - никуды. Наконец они подошли к дому, слишком близко, чтобы и дальше болтать о чем попало. - Лестница, - шепотом напомнил Макс. - Идзем. Они отыскали ее не сразу, и в первый момент Макс даже обрадовался, что не придется лезть на чердак... он очень боялся того, что предстояло, теперь можно было в этом признаться хотя бы самому себе. Но вместе с тем его и тянуло туда; сейчас мальчик понимал, что чувствует герой фильма-ужастика, шагающий в дверной проем дома-призрака. Он чувствовал в эти минуты то же самое: смесь страха и любопытства; и второе пересиливало. - Вось дзе, - указал Дениска. - Ляжыць, даражэнькая. Поднять лестницу не удалось, слишком уж ее оплели стеблями травы. Пришлось обрубать их - здесь пригодился захваченный приятелем ножик. Затем они отволокли лестницу к задней, глухой стене избы, направленной к погосту. Установили; Денис ножом вырыл две ямки, туда вставили нижний конец лестницы и еще привалили сверху тяжелыми булыжниками, чтобы она не съехала. - З дзяцинства баюся драбин, - признался Дениска. - Неяк дауно, малый яшчэ быу, захацеу на гарышча залезци. Цикава и усё гэтакае. Да сярэдзины забрауся, униз паглядзеу... и далей рушыць не змог. ...Знимали. С этими словами он подхватил сумку и отправился наверх; Макс - за ним. Оказалось, дверца чердака застряла. Пришлось подковырнуть ножом, провести им по периметру - и в конце концов открыть-таки удалось. - Фонарик, - скомандовал Дениска. Пока внук Гордеичихи отпирал дверцу, сумку он передал Максу - теперь тот вытащил оттуда нужный предмет, едва отыскав его среди множества других вещей. - Ну ты даешь! Даже лопатку захватил. - А то! - отозвался через плечо приятель, высвечивая фонариком чердачные внутренности. - Сапраудная саперская, миж иншым. Ну - я палез. Он передал фонарик Максу и нырнул во тьму. Долгое время не было ничего слышно, потом громкий, словно выстрел, звук взорвал тишину. - Эй! - Гэта я чыхнув, - донеслось с чердака. - Давай фанарык. И сумку. И сам лезь сюды. Перед тем, как перешагнуть через порожек Макс оглянулся. Вот так высота! Все выглядело совсем по-другому: и речка, и поля, и домишки, - а уж одинокая фигура, бредущая вдоль берега Струйной - тем более. И лес - он дыбился на горизонте хмурым надсмотрщиком, ждал... - Ну, не засланяй свет! Внутри пахло лежалым сеном и застоявшейся водой. Было темно, и тусклый свет фонарика казался среди этой тьмы лишним, неправильным; точно так же, как и две безобразные тени на стене. К явному разочарованию Дениски, кроме двух-трех клочьев сена на чердаке ничего не оказалось. Словно перед тем, как навсегда покинуть дом, ведьмарка хорошенько вычистила здесь все. - Вот ёлки! - обиженно воскликнул Макс. - И что теперь? Где твои сокровища? Дениска невозмутимо пожал плечами: - Унизе, само собой! Дзе ж яшчэ им быць? - Так чего мы сюда поперлись? - Макс постучал ногой по полу (который одновременно являлся потолком в какой-нибудь комнате внизу). - Отсюда вниз пути нет, видишь. Ни люка, ни лестницы - ничего. - А навошта я, по-твойму, вяроуку брау? Не паспешай. Он выключил фонарик (света из открытой двери хватало) и начал выкладывать из сумки ее содержимое. - Да-а... - снова протянул Макс. - Подготовка на уровне. И что же из этого... Закончить он не успел. Внизу, у самого дома кто-то шел. Они замерли, оба, как по команде, и только блестящие белки глаз Дениса двигались в темноте, испуганно реагируя на каждый звук снаружи. "Лестница!" - мгновением позже сообразил Макс. Лестница стояла прислоненная к чердачному порожку, и заметить, что здесь кто-то был (причем совсем недавно), не составило бы труда никому, даже Степанычу-"рыбаку". А судя по твердым шагам, тот, внизу, был не Степанычем. Дениска, видимо, тоже понял это. Медленно, чтобы не скрипнули под ногой доски-предательницы, он крался к дверце чердака. Оказавшись рядом с ней, мальчик выглянул на минуту, а потом тихонько закрыл дверцу. Замерев в темноте, друзья слушали, как ходит у дома незнакомец. До этой стены он пока еще не добрался, и можно было надеяться, что и не доберется. Вот, выждав (чего он там ожидает?!), незнакомец направился прочь... Нет! Он идет к этой стене! Мальчишки переглянулись - теперь, немного привыкнув к темноте, они могли видеть друг друга. В глазах Дениски загнанным зайцем замер испуг. Макс подозревал, что то же самое приятель видит и в его взгляде. На мгновение тот, внизу, встал, словно размышлял, что же ему делать дальше. Видимо, приняв некое решение, начал карабкаться по лестнице. - Маучы! - прошептал Дениска. - Можа, не зауважыць. И медленно, в такт движениям незнакомца, попятился вглубь чердака. Скрипнула, открываясь, дверца. Ухватилась за проем рука, вымазанная в чем-то темном. Земля? Кровь?! Ударил прямо в глаза яркий свет фонарика. - Дык от вы дзе!