Каждый день, как будто вчера.

Каждый день всё та же игра.

Только пусто, холод в груди,

И просвета нет впереди.

Звёзды были так мне близки.

Счастье я держал в две руки.

Вдруг ушла земля из-под ног,

Душу удержать я не смог.

Ох, душа моя, душа, ох, душа.

До чего же ты была хороша!

Мы росли с тобой, как дети, в лесу,

Предал я тебя – и крест свой несу.

Кто мой друг, а кто мой враг – не пойму.

Всё смешалось, как будто в бреду.

Ночь глазастая обнимет меня.

Страшно как: ни души, ни огня.

Я по самому по краю бреду.

Шаг неверный – я навек пропаду.

А взлететь я не могу, нету сил,

Нет души, крылья я обрубил.

Ох, Душа моя, Душа, ох, Душа.

До чего же ты была хороша!

Столько лет с тобой мы жили в ладу,

Предал я тебя и нищий бреду.

Ох, Душа! Прости меня и вернись,

Без тебя мне опостылела жизнь.

Стынет сердце в обнищалой груди.

Ты вернись, моя Душа, и прости.

И Душа, светясь, как будто во сне

Вдруг явилась, тихо молвила мне:

«Долго я горела в синем огне,

Поздно, миленький, ты вспомнил обо мне.

Долго я тебе служанкой была,

Не берёг меня, сгорела дотла.

Торговал мной по сходной цене,

Поздно, миленький, ты вспомнил обо мне.

Ох, Душа, моя Душа, ох, Душа!

До чего же ты была хороша.

Не жалел, как хотел, так и жил.

Загубил тебя я, загубил.

Не жалел. Разбазарил тебя.

Что со мной? Где она?

И кто я?

1987

Не изменяй себе

Живи в себе, себе не изменяя.

И будешь мил и добр другим.

Хулители, как волчья стая от огня

Отпрянут и превратятся в дым.

Друзья поймут,

А не поймут, ну что же…

Ты сам себе свой высший суд.

О, жизнь моя! О, милостивый Боже!

Не изменяй себе. Тебя поймут.

1989

Защити стариков и детей

Господи! Дай людям мира и добра.

Открой глаза зрячим и сердца, имеющих их.

Защити стариков и детей от бездушия и безумства правящих…

Человек появился на свет.

Человек проживает свой век.

Оглянулся – а жизни уж нет,

Быстротечен времени бег.

Все мы были когда-то детьми.

И от старости мы не уйдём.

Как достойно по жизни пройти?

Что посеем, то и пожнём.

Господи! Боже мой!

Защити стариков и детей.

От беды и от злобы людской,

От войны и безумных идей.

Старики – беззащитные дети.

Дети – мудрые старики.

Так они одиноки на свете,

Но и Души их так же близки.

Всё новые правители приходят,

Дерутся, делят, дурят и уходят.

За всё страдают старики и дети.

А перед Богом мы за них в ответе.

1995

И жить хорошо, и жизнь хороша

И жить хорошо, и жизнь хороша,

Мне от вас не надо ни шиша.

Пошёл на работку,

С работочки пришёл,

В любимом холодильничке ужин нашёл.

Курнул сигаретку, хлебнул пивка

И целый вечерочек у ящичка.

И жить хорошо,

И жизнь хороша

Мне от вас не надо

Ни шиша!

А эти! Всё летают,

Не сидится ж им.

Дырки пробивают,

Тучи нагоняют,

Солнце заслоняют –

Нет житья другим.

Зачем им это надо?

Зачем им это нужно?

Ой! Я не понимаю -

Шизанулись дружно.

А я к жене – под крылышко

Заберусь,

И себе тихонечко

Ухмыльнусь:

Ох, жёнушка моя,

Пухленькая.

Ох, до чего ж люблю тебя я!

Никуда и ни за что

Ты меня не отпускай,

Хоть пожар там, хоть потоп,

В тартарары летит пущай.

Моя хата с краю,

Я на всё плеваю.

И баю-баю-баю,

Глазки закрываю.

И жить хорошо, и жизнь хороша,

Мне от вас не надо ни шиша!

Ну а если жу-жу-жу,

Я в сторонке посижу,

Посижу да погляжу,

Хорошо ли я сижу.

Ой, ой, ой, как хорошо сижу,

Ничего не вижу,

Ничего не слышу,

Ничего никому не скажу.

Моя рубашка – ближе к телу,

Ни до чего мне нету дела.

Хоть пожар там, хоть потоп,

Я себе – и царь, и поп.

Пусть они там борются,

Пусть они там маются,

Всё, всё, всё, всё, всё,

Глазки закрываются.

И жить хорошо,

И жизнь хороша.

Мне от вас не надо

Ни шиша!

1985

Багдадский вор

Я краду тебя, как багдадский вор,

Словно в спину нож мне немой укор.

Я люблю тебя, но любовь свою

От тебя, от всех я в душе таю.

Ты летишь ко мне, на огонь, к теплу.

Ты горишь в огне на свою беду.

Но боишься ты до конца сгореть

И не хочешь ты чёрным углем тлеть.

А в любви нельзя или или быть,

Птицей не лететь, рыбою не плыть.

Вороных коней погоню я вскачь,

Средь чужих огней будет слышен плач.

За тобою в рай, за тобою в ад.

Я люблю тебя – этим я богат.

Вороных коней погоню я вскачь,

Средь чужих огней будет слышен плач.

Грусть в твоих глазах – в моём сердце боль,

Разберись в себе – меня не неволь.

Подневолен я у любви своей,

Ох, болит душа, хоть возьми залей.

Первая любовь

Мы встречались вечерами

под часами.

И, казалось, счастье будет вместе с нами.

Ты бежала мне навстречу

в платье белом.

Целовал тебя я робко и несмело.

Ах, какие были ночи и рассветы.

И, казалось, счастье будет вечно,

где ты?

Налетели вдруг дожди, метели,

Сохранить с тобой любовь мы не сумели.

Где ты, любимая, с кем теперь?

Верю – придёшь и откроешь дверь.

Нежно, как прежде, обнимешь меня,

Милая, добрая, неповторимая.

Целовались мы с тобой под фонарями.

И кружили листья в танце под ногами.

Только нам с тобой тогда луна светила,

Неужели, это было, было, было…

Ах, какие были ночи и рассветы.

И, казалось, счастье будет вечно,

где ты?

Налетели вдруг дожди, метели,

Сохранить с тобой любовь мы не сумели.

Мой Пушкин

Благослови меня, мой Пушкин.

В дорогу взглядом проводи.

Срок, что Всевышним мне отпущен,

Пройти достойно помоги.

Моя ты вера и опора,

Ты мой учитель и судья,

А вдохновеньем и любовью

Тебе обязан в жизни я.

Прошу, сойди, поговори со мною,

Пока весь люд спокойно спит.

Ох, не в ладах я стал с собою,

И потерялась жизни нить.

Твой взор суров и поза властелина,

Надменно смотришь сверху на меня,

С тобой поговорил – и мне довольно.

Я буду дальше жить, тебя любя.

1987

Исповедь