Хочу сказать ему как мне хорошо, как я рада, что мы снова вместе. Хочу прижаться к нему и провести всю ночь в объятиях сильных рук.

Мои мечты прерывает звонок. Тревога вибрацией проходит по телу. Сев, обнимаю колени, смотрю на то как он берет трубку.

— Да, Мила, — имя моей соперницы звучит выстрелом. — Не кричи. Я с Настей сидел. Где была Юля? — смотрит на меня. — На свидании. Не со мной. С доктором, — сбрасывает звонок, поднимает в спешке брошенные джинсы. — Мне пора, — подтягиваю одеяло, пропахвшее им и мной, крепче обнимаю колени.

Неужели не видит, что убивает меня? Снова!

Женя берется за ручку двери, застыв лишь на секунду — выходит. Не глядя. А я немею от пустоты и боли.

Глава 13

Три дня он не приходил, не звонил. Даже не пытался объясниться. Днем я старалась вести обычную жизнь, у меня даже получалось. Работа в больнице, подработка, генеральная уборка, возила дочку на занятия вокала. Все это отвлекало. А ночью мои мысли занимал только он и то что случилось в моей комнате.

А что я ждала, собственно? Признания в вечной любви? На четвертый, когда я уже превратилась в ходячего зомби от недосыпа, появился он с букетом цветов.

— Пошел вон! — хотела закрыть дверь перед его носом, но Женя успел просунуть ногу. — Что ты себе позволяешь? — вошел и закрыл дверь на замок.

— Это тебе, — протягивает букет. — Спасибо, не стоило беспокоиться, — кладет букет на прихожую.

— Юль, надо поговорить.

— Кому? Тебе? Мне не нужно, — его объяснения мне нужны были три дня назад. А сейчас я его придушить готова.

— Юль, — говорит ласково, берет мою руку в свои. И я снова таю. Он не человек, мое проклятье! Вырываю руку.

— Не нужно разговоров, Жень. Я знаю, все что ты хочешь мне сказать. Что это была ошибка, все вышло случайно. Проехали, — отмахиваюсь. — Забудь.

— Не ошибка, — прикладывает мою руку к своей щеке, тону в нежном взгляде цвета карамели, сердце рвано бьется в груди. — Не могу тебя забыть. Все время только о тебе думаю, маленькая моя. Но есть Мила.

— Пф, конечно. Я все понимаю. Поэтому, проехали, Жень. Переспали по старой памяти. С кем не бывает? Все нормально.

— Я хотел сделать все правильно и развестись. Не сдержался. Я так сильно тебя приревновал, что не смог устоять. И я ни о чем не жалею.

— Ты хочешь развестись? — стараюсь говорить беспристрастно, но внутри расцветает радуга и с диким ржанием проносятся весёлые розовые пони.

— Да. Я уже обратился к адвокату. Отец Милы — мой продюсер. Он хочет забрать у меня все, что я заработал.

— Что же делать?

— Да не в деньгах дело. Сергей очень влиятельный человек. Я боюсь, что он примется и за тебя, — обнимает меня, поглаживая по спине.

— Ты мог хотя бы объяснить. А то сорвался, ушел. Ничего не сказал. Проехался по мне мимоходом.

— Я виноват. Прости меня, — целует в шею, пытаюсь увернуться, вырваться, но как-то неохотно. Млею все больше, мозг превращается в сладкую вату.

— Не надо, Жень, — глаза закатываются от удовольствия.

— Я так соскучился, — до боли сжимает попу.

— Я чувствую. Одной частью тела точно истосковался. Но так не пойдет. Ты не можешь приходить ко мне как только приспичит. Да пусти ты! Настя увидит!

— А где она?

— В ванной.

Через минуту выбегает дочь с мокрыми волосами.

— Ого! — иронично поглядывает на нас. И хоть я успела отскочить от Жени, Настя все поняла.

— Настен, — нервно смеюсь, развожу руки в стороны. — К нам папа пришел, — что я несу?

— Я вижу. Пап, ты голоден? Мама кулинарией увлеклась. Наготовила на год вперед, — это нервное.

— Поможешь съесть?

— С удовольствием. Он разувается.

Достаю ему мужские тапочки.

— Арсений их надевает, — отвечаю на его немой вопрос. — Бывает у нас редко, так что они почти не ношены, — какого черта я перед ним оправдываюсь?

— Кто такой этот Арсений? — обнимает меня за талию и притягивает к себе.

— Держите себя в руках, Евгений — отталкиваю его.

— Я постараюсь Юлия. Так кто такой Арсений?

— Успокойся, мавр ревнивый. Арс — муж Светки. Моей подруги.

— И часто муж Светки захаживает к вам? Что даже тапочки у него личные есть, — он просто невозможен.

— Прекрати! Арс помогает. Делает мужскую работу. Кран починит или гвоздь забьет. И вообще, почему я должна перед тобой отчитываться?

— Теперь у вас есть я. Пусть этот Арсений занимается своей семьей.

— Сейчас есть, а через минуту позвонит жена — и тебя уже нет.

На кухне дочка помогает мне накрыть на стол. Хотя обычно ее не допросишься, а тут сама вызвалась. Чудеса! Женя нарезает хлеб, складывает в плетеную корзинку. Кухня у нас маленькая, и то и дело приобнимет как бы невзначай, то ущипнет за попу, пока дочь не видит. Знает ж, подлюка такая, что я не могу огреть его чем-то тяжелым при дочери. Я краснею от злости, сжимая ручку сковородки с котлетами сильнее, а он садится за стол как ни в чем не бывало. Такой весь невозмутимый, лыбится довольно. В общем, выводит меня из себя как только может.

Весь ужин дочь взахлеб рассказывает об успехах в кружке вокала, Женя уплетает котлеты за обе щеки, закусывая пирогом с мясом и запивая чаем. Ловлю себя на том, что мне нравится, что Женя с таким удовольствием уплетает то, что я приготовила.

— Тебя дома не кормят что ли? — язвлю, делая глоток чая.

— У нашего французского повара одни изыски. То петух в вине, то буйабес. Русскую кухню он не любит, а я скучаю по котлетам, за борщ убить готов.

— Ой. — встревает дочь. — А мама такой борщ готовит! Ммм! — блаженно закатывает глаза. — Пальчики оближешь. Мам, приготовишь для папы?

— Пусть лучше своего кулинарного гения на перепрофилирование отправит. Думаю, денег хватит.

Я тут умиляюсь, а он о своей богатой жизни. Куда уж мне до французского повара?

Убегаю в ванную. Согнувшись пополам, старательно отдраиваю ее после Насти.

— Жужу, ну ты чего? Обиделась? — обнимает меня. Пытаюсь отодрать наглые клешни.

— Что? Не по вкусу еда простых крестьян? Ну вы уж простите, барин. Что уж есть.

— Ты такая милая, когда злишься. Иди сюда, — сгребает меня в охапку и впивается в губы. Протестующе мычу и луплю его мокрой губкой, а ему хоть бы хны. Он только сжимает крепче и сильнее таранит рот своим языком. Дрожь проходит по телу, сдаюсь его настойчивости и отвечаю. Он сажает меня на стиральную машинку, щёлкает щеколда.

— Жень, — млею от поцелуев в шею, ласковых поглаживаний. — Остановись. Там же Настя.

— Она мультики смотрит, — хрипло шепчет в ухо, кусая за мочку. Его рука на бедре ползет вверх вместе с жаром.

— Да что ж такое-то! Пусти! — он останавливается, лишь когда звонит его телефон. Хмурится.

— Она? — кивает.

— Да. Что тебе надо? — рыкает в трубку. А оттуда визг:

— Где ты? Ты снова в этом городе? Не ври мне! Я звонила в гостиницу. Ты заселился и тут же ушел.

— Не собираюсь отчитываться. Получила письмо от адвоката? — не врал? Поправляю задранный халат.

— Чтобы немедленно приехал в гостиницу! Отец тебя ждет. Хочет поговорить насчет твоих фокусов с оффшорами.

Женя чертыхается.

— Подождет папа.

— Ну как знаешь, — хищно отвечает она. — Тебе же хуже!

— Что вы с папой задумали? — он смотрит на сброшенный вызов, нахмурив брови.

— Нужно идти.

— Иди, — спрыгиваю с машинки. — Я тебя не держу.

* * *

Выпроводила, даже не позволила себя поцеловать в щеку. Может зря я так резко с Женей? Его прессуют со всех сторон. Жена, тесть продюсер, грозится забрать дело всей его жизни. Еще и я качаю права.

После звонка Сергея Женя изменился. Видно как его тяготит вся эта ситуация. Кто-то же должен его поддержать.

Уложила Настю, выпила чай с ромашкой. Не помогло. И когда среди ночи раздался звонок в дверь, я уже знала кто за ней.

— Пустишь? — плечи осунулись, взгляд безжизненный. Он совсем не такой, как был на кухне. Мне нужно его выпроводить, просто закрыть дверь, но вместо этого я поступаю, пропуская его в квартиру.