– Так мы с Валентиной Васильевной сделали, – кивает на стол. – Решили, что планеты лучше, чем сделать космонавта.

Подхожу, смотрю на планеты на деревянных шпажках для шашлыка.

– Из папье-маше?

– Да! Няня придумала как их закрепить. И они еще крутятся.

– Классно! – я так не смогу. Не такая уж она и плохая. Вон как заморочилась.

Даня сыт и игрушки по комнате не валяются. Даже придраться не к чему.

Включаю ночник. Осторожно сажусь на корточки перед мужем. Смотрю на него пока спит.

Рукава рубашки закатаны, развязанный галстук висит на шее. Вид у него как на наш выпускной. Такой родной, любимый. Мой.

Вожу пальцами по вздутым венкам, до закатанных манжет. Ник открывает глаза и расфокусировано смотрит. Я, отодвигаюсь, пойманная на горяченьком. Незачем ему знать, что я только что любовалась им.

– Даня спит?

– Тебя уложил и уснул.

Он уходит в душ. Я просматриваю прессу. Пока нет статей о сегодняшнем вечере. Но боюсь, это ненадолго. Журналисты не упустят возможности посудачить про наши одинаковые наряды.

Ник выходит в одном полотенце, поиграв бровями, эротично скидывает его на пол.

Ему как с гуся вода. Думает, если я скандал не устроила на вечеринке, так и всё на этом. И сейчас преспокойненько буду удовлетворять этого стойкого оловянного солдатика?

Убираю планшет и отворачиваюсь от него.

– Ая, – его рука ползет по ноге, хлопаю по ней. Переворачивает меня на спину. – В чем дело? Если ты не поняла, это я так намекаю на продолжение, – хватается за веревочки танго.

Отползаю от него.

– В чем дело? – хмурится.

– Ты серьезно думал, что я твои выходки оставлю без внимания?

– Какие выходки то? Я же сказал, что к инциденту с платьем я не имею никакого отношения.

– Да дело даже не в дурацком платье. А в тебе! В твоем отношении к Анжи. Что бы не случилось, она ни причём! Ты всегда на её стороне. Анжи не могла, – передразниваю его. – Анжи не такая.

– Завела старую шарманку! – закатывает глаза. – Мне вообще пофиг на нее. Это просто работа!

– Она же имеет тебя глазами, а ты ее, и это работа?

– Не придумывай! Ты уже достала со своей ревностью и глупыми претензиями, – берет подушку. – В гостиной посплю!

Утром иду будить Даню, а его уже нет. Нахожу сына и Ника на кухне. Никита стоит со сковородкой в руку.

– Омлет будешь? – непривычная надо сказать картина.

– Да, только сейчас умоюсь.

Поначалу, завтрак выходит очень домашним и семейным. А потом Даня рассказывает про друга Илью Пташкина и его новую дорогую игрушечную машину.

– Пап, – он становится серьезным. – А вы меня любите?

– Конечно. А есть сомнения?

– Значит и вы купите мне такую машину? – переглядываемся с мужем и улыбаемся. Вот к чему такой вопрос. Хитрец!

– Нет, Даня, – перебиваю мужа. По лицу Ника вижу, что он готов прямо сейчас за ней поехать. – На день рождения подарим.

– Почему?

– У нас уговор, помнишь? Как только ты научишься аккуратно обращаться с вещами, так будем чаще покупать игрушки.

– Я аккуратно обращаюсь!

– Конечно. А кто неделю назад сломал машинку на следующий день, как ее купили?

– Так это Птаха! – такую кличку он дал другу.

– А воспитательница говорит, что ты сам сломал. Вещи нужно ценить, – он опускает глаза, ковыряется в омлете вилкой.

– Значит любите не так сильно, как Пташкины Илью. У нас денег завались, а вы мне какую-то машинку пожалели. – мы с Ником смотрим друг на друга.

– Кто тебе сказал? – глаза мужа загораются стальным блеском. Он снова проецирует на свое детство.

В садике его бомжом называли, когда он ходил в поношенных вещах, потому что папа алкаш вытащил у мамы всю зарплату.

– Так все говорят. Папа Пташкина. Что ты зажмотил машинку сыну, а сам себе в несколько миллионов купил. Вторую за три месяца. – глажу Ника по сжатым до побелевших костяшек пальцев.

– Нет, Даня. Мы тебя любим, но любовь не выражается в количестве дорогих игрушек, а в заботе и ласке.

– Да? Это все туфта! Вам просто жаль. Вы не понимаете, что Птаха придет в садик с новой игрушкой, будет хвастаться, а мне говорить, что я ущербный.

– Возьми другую машинку. И что это за блажь меряться тачками в садике? И это слово «туфта», не нужно использовать. Ты же не бандит какой-то.

– Я это от папы слышал.

– Где?

– Он говорил это в фильме!

– Кхм, – Ник пытался скрыть улыбку, пряча в кулак.

– Иди собирайся в садик. А то я на работу опаздываю. Вечером поговорим.

– Никуда я не пойду! Нафиг мне нужен этот садик! – убегает.

– Ты позволил ему смотреть свои фильмы?

– Да, Ая. Он вполне приличный был.

– Это тот, где ты бандита играл? Отличный пример для подражания! – собрала тарелки со стола и отправила в посудомойку.

– Огонёк, – Ник обнял меня сзади, поглаживая по животу. – Давай не будем ссориться? Мне так плохо спалось без тебя, – прикусила щеку изнутри.

Мне тоже было одиноко. И кровать казалась такой огромной и холодной.

– Я уже и не умею без тебя. Никто не складывает ноги на меня, никто не прижимается попкой, – толкнулся бедрами вперед.

– Ну, это было твое решение сбежать на диван, – повернулась к нему лицом. – Отличное, а главное такое взвешенное и взрослое решение – уйти от проблем и разговора.

– Нет, проблем. Ты их сама себе выдумала, сама разозлилась. Неужели непонятно? Нужна только ты! – впился в губы. – Только тебя хочу, – снова поцеловал.

Вот надо бы продолжить злиться, но не выходит. Улыбка сама появляется на лице.

– Давай, – разворачивает меня и шлепает по попе. – Собирайся. А то на работу опоздаешь.

– Ой! – побежала в комнату, быстро собирая вещи. Накрасилась, волосы закрутила в кичку.

– Даня, ты готов? – отрыла дверь, сын лежал на кровати, накрывшись одеялом с головой.

– Я не пойду! Сказал же!

– А как же твой макет? Ты же так старался, делал его, – он поднял голову и посмотрел на поделку.

– Мне всё равно.

– Даня, – позвал Никита. – Если ты быстро соберёшься, я отвезу тебя в садик на той самой дорогой машине. Твой Птаха от зависти умрет.

– Правда? – посмотрел на него с надеждой. – У, круто! Я пулей!

– Ник, ты же знаешь. Я против твоих понтов.

– Да ерунда. Для чего еще машина, если не семью на ней катать? – действительно. Не для овцы Анжи он её брал.

Дорогу мы ехали весело. Я пела песню, написанную специально для фильма Никиты, а Даня подпевал. Приехали мы одновременно с ладой Пташкиных. Мои мальчики вышли павлинами. А папа Пташкин позеленел от зависти.

– Давай, Дань, – Никита и сын ударились кулачками. – Огонек, давай быстрее, если не хочешь простоять в пробке целое утро.

Дверь в нашу группу была открыта, я села на лавочку, надела бахилы, ждала пока Даня снимет ботиночки и нечаянно подслушала разговор Миры Пташкиной и других мамочек.

– Приехали на такой тачке. Ник Звездный, впервые за долгое время привез сына в садик.

– А когда ему? У него интрижка с самой Анжи Стоун! А сейчас просто грешки перед женой замаливает.

–Ты, кстати, видела нашу активистку в этом платье? Жалкое подобие Анжи!

– А мне понравилось, – ответила Света. – На ней оно очень стильно сидело, а на Стоун вульгарно. И прекрати собирать всякие сплетни, Мира!

– Это не сплетни, а мнение большинства комментаторов.

Вошла в раздевалку с улыбкой, открыла шкафчик со звёздочкой, Даня быстро переоделся и убежал в группу, чмокнув меня в щеку.

– Опять судачишь обо мне, Мира? Я понимаю. Когда муж целый день пропадает на «рыбалке», – сделала кавычки пальцами. – То больше-то и заняться нечем.

– Звездная, а ты не охамела?

– Я? Это тебе, Мира, как старой бабке надо сесть на лавочке и перемывать всем подряд косточки, лузгая семечки, тогда и свои проблемы не кажутся такими ужасными. Все у нас хорошо с мужем. Ясно?

– Ясно, – ухмыльнулась Мира. – Если ты сама в это веришь.

Глянула в окно, на то, как ее Пташкин мило болтал с мамой-одиночкой, поглаживая ее по спине.