– Пф-ффф!!! – вяло возмутилась Вика. – Разбежалась! Все бросила и пошла в зал. Хорошего человека должно быть много! Ты «Пышку» Мопассана читала?
– Что-о? – не на шутку удивилась Ирина. – Откуда ты про «Пышку» узнала, деревня? Где это тебя так угораздило?
– У меня теперь Роберт… Ты про Роберта в курсе?
– Это который грузчик из «Московского»? – Ирина никогда не задавалась целью серьезно вникать в очередные перемены на Викиных амурных фронтах. Дело неблагодарное и абсолютно бесперспективное, потому как на фронтах этих царили хаос, анархия и полнейшая разносортица – никакой системы. Единственная константа в этом плане, которой непреклонно придерживалась Викулечка-крохотулечка, – мужланы все, как один, были неимоверно здоровые, отчаянно тупые, невоспитанные и отличались удивительным трудолюбием в постели. Что удивительно – альфонсы Вике пока не попадались. Все ее садуны общались с нею исключительно в силу взаимной симпатии и неудержимой природной потребности – ни о каких вознаграждениях и речи не шло. Ну, разве что ужином накормит после трудовой вахты. Так что были все резоны упоминать хрестоматийную Пышку – не ввиду схожести ситуации, а в связи с привлекательностью данного женского типа для определенной категории противоположного пола. Однако где Мопассан, а где полуграмотная сладкоежка Вика?!
– Ну ты вспомнила! – опять фыркнула Вика. – Тот Роберт уже давно – тю-тю. Скотина… А этот – танцор из «Айсберга». Красавчик! Стройненький, молоденький, сладенький…
– Нахальный, здоровенный, тупой как валенок и катастрофически переполненный гормонами, – нетерпеливо продолжила Ирина. – Это он тебе про Пышку рассказал? Странно…
– Он умный! – наступательно выпалила Вика. – Сама ты тупая! Он талантливый! Думаешь, я всю жизнь с этими, как ты их называешь… эммм…
– Сперматозаврами, – подсказала Ирина. – Яйценосами. Садунами. Не волнуйся – не всю жизнь ты с ними. У тебя муж – профессор права, доктор юрнаук, один из лучших адвокатов двух столиц. Светило, одним словом.
– В гробу я видала такое светило! – досадливо буркнула Вика и тотчас же сменила тон – будто после бутерброда с хреном отпробовала по ошибке зефира в шоколаде. – А этот Роберт… Он обожает французскую классику. Хочет стать режиссером, ставить эти… постановки какие-то там хореографические. Спектакли типа. Сейчас, правда, у него с деньжатами туговато – не до постановок. Но это временно, это ненадолго. Зато у него много таких же друзей. В смысле, таких же талантливых, этих… эмм… ну, надежды подающих, короче. Вот давеча он ко мне обедать приводил двоих – так они такого мне нарассказывали…
– Ой-е-е! – искренне озаботилась Ирина. – Это что-то новое! Вот это ты угодила, толстуха! Умный, красивый, без денег… И куча таких же друзей? Которых он водит к тебе обедать? О-хо! А-ха! Ммм-да… Это уже серьезно. Ты напоролась на альфонса, свет очей моих. А это вовсе даже небезопасно – есть целая куча поучительных примеров…
– Педераст, что ли? – заволновалась Вика. – Ты что-нибудь про него знаешь? Так у него вроде все в норме – пашет, как трактор… Ты ничего не перепутала? Еще же «Айс» есть – это там пидармоты тусуются. Айс – это лед значит. По-английски. А это – «Айсберг»! Это же совсем другое, это по-русски – льдина большая…
– Ты у меня просто прелесть! – растроганная столь глубокими познаниями в лингвистике, сообщила Ирина. – Но альфонс – это не совсем то, что ты думаешь, свет очей моих. На этот счет можешь быть спокойна, судя по твоим отзывам, к геям он не имеет никакого отношения. А вот в остальном… Про Пышку, значит, рассказал?
– Книжку дал почитать, – засмущалась Вика. – Прочитала. Очень душевная книжка…
– Да, это серьезно! – оценила Ирина. – Это большое светлое чувство. Если тебя кто-то заставил читать Мопассана… Так-так… А что-то мне этот стройный не того. Мне бы встретиться с этим твоим стройным. Посмотреть на него, в глаза взглянуть. Как бы нам это устроить?
– Так а чего я тебе названиваю? – воодушевилась Вика. – У меня мой плешивый три дня в отъезде. В Питере у них какая-то конференция. Твой красавчик сегодня – как? Никуда-никуда?
– Красавчик в норме. – Ирина пожала плечами – что может случиться с ее супернадежным супругом? Вопрос совершенно неуместный. – Красавчик всегда на месте, при мне. Сегодня я – никак. Сборище у предков. Явка обязательна, опоздавших забивают насмерть французскими булками. А что – сегодня этот у тебя будет?
– Будет с друзьями, – интригующе сообщила Вика. – С теми двумя. Ночевать останутся. Вот я и подумала – может, тебе… А? Парни – улет! Эти, как ты говоришь… Ну, стройные, жгучие, волосатые, глаза горят, могут всю ночь напролет – того…
– Мачо, одним словом, – резюмировала Ирина. – И ты будешь со всеми тремя сразу? Ну и аппетиты у вас, синьорина!
– Я ж тебе предлагаю. – Вика изобразила сострадательный причмок. – Мне не жалко, я о тебе думаю. Думаю – чего она там прозябает? Муж да муж – никакого разнообразия… Твоя массажистка куда умелась?
– За маслом поехала. – Ирина несколько удивилась. – А ты откуда знаешь про массажистку? Ты не на Арбате?
– Делать нечего! – буркнула Вика. – Я дома. А ты ровно дышишь – значит, тебя не мнут. Ты уж из меня совсем дуру-то не делай! Короче – если ты одна, подойди к зеркалу и посмотри на себя. Только не спрашивай – зачем. Просто подойди и посмотри.
– Что за блажь… – растерянно пробормотала Ирина, подходя к зеркалу и внимательно рассматривая свою идеальную фигуру. Никаких неожиданностей – зеркало всегда было верным другом и до сих пор не давало поводов для размышлений. Дожить до тридцати семи, вырастить красавца-сына, поднять мужа до того положения, которое он сейчас занимает, неустанно, вроде бы исподволь, заботиться о делах фирмы – и при всем при этом сохранить внешность, которой позавидовала бы любая студентка, – это, извините, своего рода подвиг. Памятник надо ставить – из бронзы, с обнаженной натуры, в назидание нерадивым молодым мамашам, расплывшимся после первых родов наподобие Вики. Вика, кстати, несмотря на свой обжорный оптимизм и наплевательское отношение к физическим упражнениям, люто завидовала подружке – когда им случалось совместно посещать сауну, чуть не плакала, глядя на Ирину. Правда, зависть эта была неоднозначного свойства – не о красоте и изяществе линий тосковала полнотелая гренадерша, а о недостаточной востребованности этого прекрасного тела.
– Вот, твою мать, какая досада! Такая… такая… и все это – одному! – возмущалась Вика, беззастенчиво рассматривая подругу. – Да ну как же так, а? Да я б на твоем месте всех мужиков сгребла в кучу, на кого глаз бы положила! Они бы у меня в ногах валялись и кругами писяли от страсти…
– Посмотрела?
– Посмотрела. И что?
– Хороша?
– Ничего, как обычно, – пожала плечами Ирина. – Могу рецептом поделиться. Немедленно прекратить валяться на диване и смотреть видак подряд по двенадцать часов. Прекратить жрать жирное, мучное и сладкое, в меню иметь преимущественно фрукты и овощи, ежедневно 30 км на велотренажере, сорок минут специальная гимнастика, растяжка, циркулярный душ, джакузи. Три раза в неделю – бодибилдинг под присмотром хорошего инструктора, два раза в неделю – массаж, в субботу четыре часа подряд – волейбол в профессиональной команде, каждое воскресенье – сауна. Знаешь – ничего сложного, все предельно просто и, поверь на слово, приятно, когда втянешься. Полгода назад, ты помнишь, ногу вывихнула на волейболе – так за неделю чуть с ума не сошла от вынужденной неподвижности. Это как наркотик, привыкнешь, потом за уши не оттянешь. Ну как рецепт – принимается?
– В гробу я видала твои рецепты! – воскликнула Вика. – Я тебя зачем к зеркалу погнала – ты на себя посмотри! Ты думаешь, оно всю жизнь так будет? Такое упругое, приятненькое, стройненькое, завлекательное для мужиков?
– Мне недавно сообщили страшную тайну, – заговорщицки понизила голос Ирина – она уже поняла, к чему клонит Викуша: тема старая, избитая и в какой-то степени даже болезненная. – Я тебя прошу – ты только никому, ладно? Ни-ко-му-шеньки! Так вот – оказывается… ой, даже и не знаю, как тебе сказать… оказывается, оказывается… оказывается, мы все умрем… Представляешь?! И упругие, эластичные, сексуально-дразнящие, суперпривлекательные, из кожи вон лезущие, чтобы соответствовать, и обжоры-жиробасихи, пятитонки, что живут в свое удовольствие, спят да жрут. Все-все! Состаримся и умрем – паритетно, независимо от толщины слоя целлюлита…
