Поскольку я пользовалась даром, то обновила защитные чары на дочке и на всякий случай добавила еле заметные сингалки на окно и на дверь. Какие-либо другие чары использовать казалось мне не этичным в башне светлого ордена, тем более, не хотелось привлекать остальных служителей своей темной ворожбой больше необходимого. Для них завтра и так будет целое потрясение. Столовая же общая, завтра придется познакомиться со всеми.

После того, как наша импровизированная кровать была готова, а Соня продолжала сладко спать, Харн утащил меня в тесную ванную комнату. Он стал яро убеждать меня в том, что не стоило тратить время и воду напрасно, и необходимо разумно использовать водные ресурсы сразу на двоих.

Я уже давно не маленькая девочка и знала, что происходит между желающими друг друга мужчиной и женщиной, и последствия этого мне тоже известны. Как раз Соня являлась плодом чистой любви, пусть и не вечной. И, что греха таить, я этого хотела каждой своей частичкой души и тела, но то я.

Как бы это парадоксально не звучало, но во время страсти женщина чувствовала, любит ли ее избранник, который соединился с ней телом. Другой вопрос, будет ли она с собой честна и не будет ли питать себя напрасно ложными надеждами.

Я привыкла трезво смотреть на расположение вещей и, надеюсь, несмотря на окрыляющее чувство влюбленности, смогу прочитать истину по языку тела и сказать то, что хочу сама.

Вышли мы из ванной комнаты уставшие, сытые, удовлетворенные и чрезвычайно счастливые. Охотно завалились на устроенное мною ложе. Испытывая неутомимую потребность касаться твердого и крепкого мужского тела, я прижалась к его груди и удобно устроила на ней свою голову. Харн тут же сграбастал меня сильными руками и не собирался отпускать.

Я поверила служителю ордена, доверилась ему полностью. Мне казалось, что и Харн, так же, как и я, многое для себя решил и пересмотрел для того, чтобы понять меня и мою суть.

Принять друг друга настолько разным сущностям сложно, но вполне возможно. А поскольку незримая нить нас уже давно связала, надо пробовать, пытаться и отстаивать право быть вместе. После сегодняшнего жаркого, сочного и волнующего слияния я окончательно в этом убедилась...

…Харн…

…Он еще никогда не чувствовал себя таким счастливым и удовлетворенно спокойным. Его переполняла радость, удовольствие и надежда на то, что и дальше будет именно так, как ему виделось, даже мечталось… Хоть и слово это – «мечталось» совсем не подобает служителю.

Харн понимал, что Алика еще долго будет под угрозой, ему предстояло приложить массу усилий, чтобы не допустить и волоску упасть с ее смышленой головки, как это удалось сделать выжившей из ума Мелине.

После этого случая он ни на шаг не отойдет от своей темной и ее дочери. Как только закончится эта история с колдунами и изготовлением проводников, Харн будет требовать отставки. После этого он, действительно, построит или купит небольшой домик только для них троих. Алика будет делать поделки или обереги, обустроит все в доме на свой вкус, Соня подружится со своими сверстниками, пойдет в камерную школу. Возможно, появится братик или сестренка. Он найдет себе занятие, хоть это и будет затруднительно. И будет у него семья. Своя, любимая, надежная и крепкая.

Прижав свою мягкую и податливую женщину ближе и, вдохнув легкий свежий запах ее волос, он погрузился в собственные фантазии, совсем не о доме, а более прозаичные и приземленные. Особенно ярки они были после того, как он познал отклик сладких губ, нежного тела и огненный влажный пожар чувственной и отзывчивой Алики.

Уснул он с еле заметной, но порочной улыбкой на лице…

…Лияр…

…Командир следовал за своим лидером – служителем самому Пресветлому и легонько подпитывал его тонкой струйкой светлого дара, самую капельку, подливал свою энергию в почти опустевшую чашу главного светлого, тем самым он поддерживал и немного облегчал его тяжелую ношу.

Лияр шел за старым служителем медленно, выдерживая его темп. Так они и добрались до основных покоев, которые служили и кабинетом, и приемной лидера, а рядом соседствовала библиотека и архив ордена Пресветлого бога.

Кресел в небольшой комнате не было, но стояли два удобных стула и рабочий стол, стеллажи, в которые пока складывали описанные недавние события до того, как отправить их в архив, а также основные фундаментальные знания и теории. За расписанной ширмой пряталась обычная узкая кровать с тонким матрасом, а за скрытой дверью – уборная.

Лияр не позволил сесть на стул своему главнокомандующему, а провел его на кровать. Старец, не сопротивляясь, последовал за ним и безропотно лег. Он грустно рассмеялся и сказал:

– Балуешь ты меня, Лияр.

Командир боевой до недавнего времени четверки взял себе стул, пододвинув его к постели, и сел. Лияр принялся докладывать обо всем подряд со всеми подробностями, начиная с самой первой встречи с темной ведьмой, не колдуньей, близ гномьего города Вуно.

Лияр дополнял картину своими ощущениями, расчетами и выводами. По мнению командира служителей ордена, темная ведьма – Алика являлась исключительным по характеру человеком, которого стоило прибрать к рукам ордена. Он был уверен как никогда, что она живое свидетельство, подсказка Пресветлого или доказательство (называть можно как угодно), что пора менять давние устои и пересмотреть свое критическое отношение к темным и к самим светлым. У него было несколько идей, но любую из них стоило осуществлять только после того, как нависшая угроза будет устранена.

Новость о существовании темной башни и приготовление проводников для неизвестного применения требовала расследования и быстрых действий – это была первоначальная задача.

Рассказал командир и о потере одного бойца из четверки. Ему пришлось поведать о ее подлом нападении и о собственноручно совершенной казни в деревьях Вечного Леса над предательницей Мелиной, лишившейся дара после суда у колодца силы. Рассказал он и о награде ведьмы (вторая физическая форма и доступ к утерянным воспоминаниям), ее Алика заслужила, по мнению жителей Вечного Леса.

Умолчал Лияр лишь о том, что с появлением Алики к нему возвращалось желание жить ради самой жизни, а не мести. Внезапно появились новые желания – расчеты о возможности освободиться от ордена и попытаться заново устроиться на новом месте.

Служитель самому Пресветлому слушал и не перебивал Лияра. Старик только изредка кивал и несмело улыбался потрескавшимися серыми губами. В конце рассказа он взял за руку своего любимого командира и пожал его крепкую ладонь своей сухой и немощной рукой, заключив:

– Хорошо. Расследование следует начать завтра с прозрачной головой. За завтраком надо собрать всех служителей, которые находятся в ордене, объявить о неприкосновенности Алики и ее дочери, объяснив это пока что помощью в разоблачении заговора, готовящегося колдунами. Таким образом дать служителям немного времени привыкнуть к новым обстоятельствам. А сейчас ступай, Лияр, отдохни. Ты поработал на славу… Неси свой свет в сердце, дорогой командир!

После своих слов он слабо похлопал по мужской руке.

Старец остался лежать и мечтать о конце своего долгого и изнурительного бремени. Лияр тихо вышел из комнат главного служителя и нехотя направился к себе. Он был бы и рад не возвращаться в пустую комнату, но вариантов у него не было. Нет, были, конечно. Но в результате таких неоправданных действий возникнут неприятные последствия, поэтому ноги несли его по привычному маршруту.

По дороге он сообщил об указании дежурному насчет общего сбора во время завтрака…

…Алика…

…Проснуться самой первой в объятиях своего мужчины и вдобавок в крепких маленьких ручках своей дочери было самым лучшим пробуждением за долгое время. Несмотря на ужасный и стремительный ветер перемен, чувствовала я себя отвратительно превосходно и до нельзя счастливой. Я все смогу.

– Проснулась? – шепнул мне на ухо Харн, спросонья сладко потягиваясь и прижимаясь своим теплым крепким утренним телом. Я ничего не могла с собой поделать – широко и довольно улыбалась.