Литмир - Электронная Библиотека

Сознание отключилось, а когда он пришел в себя снова, судорога мышц уже отпустила, а «газировка», залитая внутрь тела, лопалась своими пузырьками совсем не болезненно. Так, слегка. Будто руку во сне отлежал. Матях попытался пошевелиться, и теперь конечности успешно подчинились. Более того – он начал себя ощущать. Откликались сгибаемые и разгибаемые пальцы ног, икры, а пальцами рук он даже смог потереть друг от друга – и почувствовал соприкосновение подушечек! Волна радости погасла в быстро туманящемся сознании, и когда Андрей пришел в себя в третий раз, никаких болезненных ощущений более у него не имелось.

Жидкость, в которой плавало тело, начала нагреваться – все сильнее и сильнее, под спину уперлась мягкая подушка. Сержант с удивлением понял, что его извлекают из ванны. Грудь уперлась в крышку, голову резко наклонило вперед, послышался резкий свист. Легкие резануло острой тяжестью – словно сразу со всех сторон надавило мощным прессом. Матях застонал – и как только тяжесть исчезла, сделал свой первый судорожный вдох. Тут же трубка выскочила изо рта и он громко закашлялся. Наружу полетели вязкие желтые капли, похожие на подсолнечное масло, но пахнущие лавандой. Изо рта вырвался морозный пар.

– Так мне холодно или горячо? – переставая что-либо понимать, простонал пограничник и… снова потерял сознание.

***

Когда Андрей Матях проснулся, он почувствовал, что на глазах лежит какая-то тряпка. Сержант дотянулся до нее рукой, небрежно откинул в сторону. Тут же по векам ударило ослепительным светом.

– Приснится же такое! – пробормотал он, усаживаясь на койке. – Кто сегодня в наряде? Почему не разбудили?

Потом Андрей понял, что почему-то совершенно раздет – а спасть голыми у них на заставе было как-то не принято. В голове промелькнула слабая надежда: он уже на дембеле, валяется дома на диване и смотрит кошмары о прошлой службе? Затем Матях открыл глаза.

В паре метров перед ним стояла бревенчатая стена, на которой висело несколько костюмов. Обычная полевая хэбэшка, зимний комплект из ватных штанов и куртки с меховым воротником, кальсоны с белой нижней рубахой, и здесь же, почему-то – немецкая форма времен второй мировой войны.

Андрей чертыхнулся. Ему показалось, что сон все еще не закончился, и если чуть-чуть подождать, то разум окончательно прояснится и перенесет его в мир реальности. Однако минута проходила за минутой, а стена впереди продолжала оставаться бревенчатой, потолок – единой светящейся панелью, постель – по виду грубо сколоченный топчан, на ощупь – нечто мягкое, как поролон. Окон в помещении не имелось вовсе, дверей тоже. Земляной пол излучал нежное приятное тепло.

– Вот черт! – сидеть надоело, поэтому Матях поднялся, натянул кальсоны с рубахой, поверх надел хэбэшку без знаков различия. Подпоясался ремнем. Вся остальная одежда мгновенно исчезла, а вместе с ней – и сама стена. Перед сержантом открылась обширная, залитая белым светом комната с круглым столом посередине. Здесь находились его ребята, давешний лейтенант, а так же несколько чудиков, одетых под немцев.

– Слава Богу, живы! – не удержавшись, Андрей подбежал к подчиненным, сгреб сразу обоих мордвинов. Потом, отдельно, обнял Колю Харитонова: – Целы значит? Ну, тогда все хорошо. Мы где находимся? Что это за ванна была? Меня что, ранили?

– Хрен тут чего разберешь, командир, – пожал плечами Смирнов. – Мы с Витей сами только вчера проснулись. Потом эти фрицы появились, потом Харитон, лейтенант. Ну, и вы тоже. Кормят, вроде, нормально. Но пока ничего не объясняют. В Москве мы, наверное. Где еще такие устройства быть могут?

– Внимание! – Свет мигнул и зажегся снова. – Подойдите к столу и приступите к трапезе. Вы получите полностью сбалансированную пищу.

– Вот, – кивнул Смирнов. – Роботы одни и компьютеры. Точно Москва. Не в Японию же нас занесло?

– Passen Sie zum Tisch. Sie bekommen Sie die vollstndig ausgeglichene Nahrung, – повторил голос на немецком языке. Правда, на этот раз свет не мигал.

– Сейчас какой-нибудь слизью накормят, из витаминов и протеина, – предположил Харитонов, но ошибся. Над поверхностью стола прокатилась волна, словно от горячего воздуха, и на столешнице обнаружились овальные тарелки, на которых парило горячее картофельное пюре, присыпанное с краю крупным зеленым горошком, а рядом – пара ровненьких толстых бифштексов.

Матях ощутил, как рот его моментально наполнился слюной, и решил отложить все вопросы на потом.

– Точно, Москва, – кивнул Новиков. – Еда, как из ресторана.

– Uber welches Moskau sprechen sie die Zeit? – достаточно громко высказался один из одетых в немецкую форму солдат.

– Ich kenne nicht. Kann, es ist die Polizisten des Teiles? – пожал плечами другой и прямо обратился к Матяху: – Sie woher, Russisch?

Сержант пожал плечами, уселся за стол, придвинул к себе тарелку и принялся торопливо наворачивать картошку и горох алюминиевой ложкой – других столовых приборов все равно не имелось. Следом за столом расселись и все остальные.

– Скажите, лейтенант, – осторожно поинтересовался Матях. – Вы знаете, куда мы попали?

Офицер, разламывая ложкой бифштекс, пожал плечами.

– А это не связано с тем, что вы у нас на заставе делали?

– А разве я чего-нибудь делал?

– Вы с нами зачем пошли, товарищ лейтенант? С каких это пор в пограничный дозор наблюдателей из штаба отправлять стали? Как на заставу попали? Вертолета я не слышал.

– На машине приехал. А дальше по ущелью пешком.

– На машине? – недоверчиво прищурился Матях. – В одиночку, через всю Чечню?

– А что в этом такого? – пожал плечами офицер. – Я русский воин. Что мне какие-то басурмане сделать могут? Это же просто тати. Разбойники.

– Странно все это, лейтенант. И вы странный, извините за прямоту, и появились странно. И теперь еще это… – Матях развел руками.

– Успокойся, сержант. – Лейтенант оторвался от еды и повернул голову к Андрею. – Потерпи пару часов. Думаю, очень скоро все разъяснится.

– Значит, вы все-таки знаете, что все это значит?

– Потерпи, сержант, – повторил офицер и снова вернулся к еде.

Матях, вздохнув, доел мясо, запил его стаканом сока, по вкусу напоминавшего персиковый, передернул плечами и привычно окинул взглядом подчиненных: не пора ли давать команду встать из-за стола?

– Больные! – оборвал его раздумья мигнувший свет. – Вы должны вернуться в свои комнаты и лечь на постель. Вам будут введены знания тюркского и русского языков. Die Kranken! Sie sollen in die eigenen Zimmer und Zu liegen auf das Bett zurckkehren. Ihnen werden die Kenntnisse der Tьrkisch und der russischen Sprachen eingefhrt sein.

– Что значит «введены»? – удивленно поднял голову к потолку Харитонов. Среди солдат вермахта тоже наблюдалось некоторое недоумение.

– Ну, пока еще нас никто не калечил, а наоборот, лечили, – поднялся из-за стола лейтенант. – Наверное, не для того, чтобы угробить по дурости. Давайте, ребята, по койкам.

Офицер первым ушел в одну из комнат – вместо дверей тотчас образовалась бревенчатая стена.

– Ладно, ребята, раз так нужно… – Матях направился к «своей» конурке, лег на непривычно мягкий топчан. Стрельнул глазами влево-вправо, ожидая, что сейчас откуда-нибудь вылезет мощный футуристический агрегат. Но вместо этого голову внезапно бросило в жар, на миг он ощутил свой разум отстраненным, и даже вроде как увидел свое тело со стороны. Тут же странное ощущение прошло.

Сержант рывком сел, прижал пальцы к вискам, пытаясь заметить изменения в сознании. Изменений не ощущалось, зато пришло понимание того, что они находятся явно не в Москве. «Внедрение» языков, исчезающие и появляющиеся стены, вырастающая из ничего еда. Вряд ли подобное возможно даже в Москве… Или уже возможно?

– Процедура окончена. Выходите в центральный зал. Die Prozedur ist beendet. Kommen Sie in die zentrale Halle heraus.

Стена исчезла. Матях медленными шагами вышел к столу. Со всех сторон в помещение с такой же неуверенностью выбирались остальные обитатели странного места. Похоже, не только у сержанта развеялись последние иллюзии относительно того, что они находятся не дома.

4
{"b":"83010","o":1}