– Шли бы вы в жопу! – рявкнул Леонид на часы. Длинная стрелка дёрнулась и перескочила на одно деление.

Исчезающий, подозрительно выглядящий мужчина…

Звонить совершенно не хотелось, но не позвонить он не мог. Решив начать с более простого разговора, Леонид набрал Лену.

Та, к счастью, ещё не спала, но помочь ничем не смогла. Никаких подробностей о «увиденном» водителем человеке девушка не знала, зато в результате на целых сорок минут подсела тому на уши, рассказывая что-то о своей жизни… ну, или вспоминая институт – Леонид практически ничего не понял, думал о другом. К концу беседы неожиданно выяснилось, что они с Леной в следующее воскресенье идут в Мариинку. Тут Леонид вернулся на некоторое время в реальность, но только для того, чтобы осознать, что Лена настроилась всерьёз на балет и возможно не только на балет…

– Лена… – задумчиво хмыкнул Леонид, повесив трубку. – Лена…

Хотя… а почему и нет? Он теперь абсолютно свободен. Главное не тронуться рассудком за оставшуюся неделю.

Выкурив для храбрости две сигареты подряд, Леонид набрал ещё один номер, надеюсь, что тут-то разговор не закончиться внезапным свиданием.

– Привет. Я ненадолго. Надо кое-что спросить… – В трубке гремела музыка, чьи-то пьяные голоса орали что-то нечленораздельно. Понятно, – отметил Леонид. – Все решили сходить на балет.

– Сейчас. Подожди секунду, я выйду! – оглушительно прокричала Надя в трубку. Спустя минуту каких-то загадочных шебуршаний, одно из которых было явно похоже на звук поцелуя, на той стороне провода стало несколько тише: – Спасибо за мультиварку. Мама написала, что ты её завёз. Всё нормально прошло?

– Нормально, – ответил Леонид, вспоминая быструю и действительно безболезненную встречу с несостоявшейся тёщей.

– Ты что-то хотел спросить, – напомнила Надя, температурой голоса напоминая свою мать. Ладно, голос бывшей невесты был всё же капельку теплее – на несколько сорокоградусных шотов. – Мне сейчас не очень удобно говорить…

Конечно – неудобно, это, как минимум, слышно, – зло подумал Леонид, но собрался и выбросил все ненужные мысли из головы.

– У меня маленький, но странный вопрос… – доктор неуверенно замолчал, чётко представляя, что он скорее всего услышит в ответ, но затем, выдохнул и решительно выпалил остаток фразы: – Ты в последнее время не видела людей-бабочек или просто людей с крыльями?

Прозвучало действительно не очень. Леонид морально приготовился к взрыву, но того почему-то не последовало.

На том конце провода было тихо, слышались только какие-то невнятные шорохи. Будто тараканы бегают по проводам или… бабочки летают, – отметил он. Так и не дождавшись ответа, Леонид спросил:

– Ты там?

– Да, – медленно ответила Надя. – Я-то здесь, а вот ты… Лёнь, с тобой всё в порядке? Что за бред ты несёшь? Ты там ничего… не употребляешь? Может мне… приехать? – некоторый демонстративный надлом, прозвучавший в последней фразе, практически свёл на нет её смысл.

– Нет, всё нормально. Ничего не употребляю, даже алкоголь не пью. Не волнуйся. Это просто… – Леонид судорожно пытался выкрутиться, – такая шутка была…

В течение тридцати секунду, пока Леонид не повесил трубку, он узнал много нового о себе, своих шутках, своём происхождении и прочем, и прочем. Но, главное он выяснил – никаких бабочек Надя не видела, иначе бы так не отреагировала. Это радовало.

В прихожей Леонид остановился перед зеркалом:

– Ну, если ты решил таким образом дожечь все возможные мосты, то я тебя поздравляю! Молодец! – ехидно сообщил он отражению. – Тактика было выбрано совершенно верно!

Человек в зеркале никак не отреагировал на произнесённые слова и вообще выглядел бледным, усталым и не особо довольным жизнью.

Ещё бы! Сутки через сутки кого угодно ушатают, – спорно утешил себя Леонид.

– А может, ну всё это к чертям и в отпуск? – осведомился доктор у своего зеркального двойника. – На Юг на неделю. Валяться на пляже с книжкой, по вечерам пить пиво в гостиничном баре, загорать…

На последнем слове голос Леонида стал совсем тихим. Загорать ему не хотелось. Он оттянул свитер и уставился на рубец, который, разумеется, находился на своём законном месте.

Как тогда с Надей в Геленджике – скривился Леонид. – Уважаемые отдыхающие! Только сегодня на нашем пляже уникальное зрелище – человек с пятном на шее! Смотрите в оба глаза! Обсуждайте вслух! Кривите рты и фыркайте в стороны! Можете разрешить своим детям подойти к странному дяде и спросить – что у вас с шеей? Ему будет весело и интересно найти ответ на этот вопрос без использования ненормативной лексики!

3. Леонид знал историю появления рубца наизусть. В его голове она звучала этаким надоедливым рефреном, напоминая не то молитву, не то русскую народную сказку.

Сказку про рубец.

Про то, как мама решила сделать котлеты и налила в старорежимную чугунную сковородку (ещё без ручки, с чапельником) подсолнечное масло.

Про то, как, услышав звонок в дверь – пришла какая-то её подруга, мама пошла в прихожую и в этот момент на кухню прибежал семилетний Лёня.

Про то, как услышав грохот и дикий вопль, мама стремглав вернулась обратно, но было уже поздно. Леонид лежал на полу, рыдая и хватаясь рукой за залитую маслом, покрывающуюся на глазах пузырями шею.

Про Скорую помощь, которая никак не могла прорваться сквозь пробки, про ожоговое отделение 1-й детской больницы, про коньяк доктору и конфеты медсёстрам…

Это была красивая история, но один нюанс превращал её в сказку – ничего из этого Леонид не помнил.

И да, конечно, отсутствие воспоминаний можно было списать на малый возраст, на стресс, на прошедшие девятнадцать лет, но:

В тоненькой папочке, где хранились все медицинские документы маленького Лёни, начиная с рождения, отсутствовали не только выписка из 1-й больницы, но и любые упоминания о полученном ожоге. И это действительно было странно.

Также странно выглядело мамино лицо, в те минуты, когда она рассказывала сыну эту историю – словно повторяла какой-то намертво закрепившийся в памяти текст. Боря, кстати, на все вопросы путанно отвечал, что отсутствовал тогда в городе – но где он был, старший брат ответить не мог.

Но и это всё можно было каким-то образом объяснить и принять, если бы не то, что помнил Леонид.

А в воспоминании Леонида не было места ни сковороде, ни маслу, ни 1-й детской больнице.

В его воспоминаниях всё случилось ночью.

Он проснулся от дикой боли в шее, в мокрой кровати, и несколько секунд мучительно пытался вспомнить, как же это – дышать. Наконец, смог вздохнуть воздух и закричать и почему-то очень долго никто не откликался, а он кричал и кричал, но без толку…

А потом почему-то резко наступал день, на шее мальчика красовалось безобразное чёрное пятно: сформированное, без каких-либо бинтов или повязок, а мама рассказывала ему в первый, но отнюдь не в последний раз, историю об упавшей сковороде…

Почему он так похож на отпечаток трёх пальцев? Словно кто-то коснулся его шеи грязной, запачканной в угле рукой? Словно кто-то поставил на него свою метку?

Незаметно для себя, Леонид вытащил из кармана Сашкин пятак и принялся крутить его пальцами.

Что правда? Воспоминания семилетнего мальчика или же слова взрослых? Есть ли в этой истории что-то кроме параноидальных мыслей? Могло же быть, в действительности всё так, как рассказывала мама? И рубец – это просто ожог экзотической формы и не более того. А то, что он начинает ныть, когда Леонид осознаёт своих пациентов, так надо бы ещё разобраться – не бред ли это тоже, не начало шизофрении?

И при чём тут его детские кошмары, начавшиеся после появления рубца и вернувшиеся в то же время, когда он начал осознавать больных?

…Пальцы «катали» пятак всё быстрее и быстрее, Леонид попытался остановить монету и с ужасом понял, что не может – рука стала будто чужой и уже не слушалась его. А пятак все ускорялся и ускорялся, пока, наконец, движения бронзового кругляша не слились в одну сплошную ленту…