Прутковский зычно рассмеялся. Потом тут же стал серьёзным, хлопнул меня по плечу.

— Расслабься. Место и в самом деле сложное, там, я слышал, местные разборки идут и интриги плетутся. Но ты справишься. И опыту наберешься. Не говоря уже о силе. Кстати, о ней. Я заметил в твоей ауре какие-то странные белые полосы.

— Император наградил меня частицей своей силы, — ответил я, от чего Прутковский вновь шмякнулся в кресло, пораженный такой новостью.

— Шампанского! — только и смог произнести он.

Близняшки, устроившиеся на коленях у Призрака, тут же вспорхнули и рванули к хозяину отпаивать того ледяным напитком.

— Пушкин! Да ты явно не понимаешь к чему дело идет!

— К чему?

— Пророческими способностями я не обладаю, да тут и не надо их иметь, чтобы сопоставить все. Запомни этот момент, а лучше запиши, чтобы потом, когда все так и будет, вспомнить мои слова и сказать — старик Прутковский мудрый, правду напророчил! Быть тебе, Пушкин, второй фигурой после Императора. Его правой рукой. Зуб даю!

Я улыбнулся, произнес:

— Сначала нужно с Камчаткой справиться.

— Это верно, — кивнул Прутковский. И совсем тихо добавил: — Место и в самом деле дикое. Слишком дикое. Так что держись.

Я взглянул Прутковскому прямо в глаза понял — кажется, с этой Камчаткой намечается какая-то история.

Глава 2. Полет

Заветный приказ не заставил себя долго ждать. Тренькнул телефон, пришло сообщение. Писали из канцелярии императорского дворца. Туда же приложили и сам приказ, который я прочитать не успел — зазвонил телефон. Это был Фурманов.

— Александр Федорович! Милый Александр Федорович! — тепло приветствовал меня Фурманов. — Наслышан я про ваши успехи. Лично Император Алексей Иванович заходил, рассказал все. И сказал, что вы за меня ручались. Спасибо вам большое. Его Величество меня главой всей канцелярии поставил! Я так тронут!

— Вы это заслужили.

— Спасибо тебе большое! Александр Федорович, я вот по какому вопросу звоню. Да ты и сам знаешь, я скинул на почту тебе.

— Вы про приказ?

— Про него самый. Во-первый, поздравляю тебя с новым назначением. Это очень хорошая весть, я так радовался, как за себя! И достойная награда.

Фурманов замялся и я понял, что самые «ягодки» остались напоследок.

— Еще раз спасибо. А во-вторых?

— А во-вторых... — голос Фурманова стал предельно сосредоточенным. — Ехать нужно уже сегодня.

— Сегодня?!

— Именно так. Дел там скопилось очень много и их надо все решать. На счету каждая минута. Так что собирайся. Насчет семьи не переживай. У тебя допуск первого уровня, так что можешь в любое время перевезти с собой кого угодно. А сам собирайся прямо сейчас. Вертолет будет стоять у дворца императора через три часа.

— Вертолет? Через три часа? — сказанное не сразу укладывалось в моей голове.

— Именно так, — ответил Фурманов. — Он добросит вас до военной базы в Нижнем. Оттуда вас возьмет спецборт и добросит до Камчатка. По пути остановитесь в Киренске на дозаправку. Ну все, не буду тебя отвлекать от сборов. Поспеши.

И положил трубку.

Такие новости огорошили меня. Я некоторое время стоял с телефоном в руке, не зная что ответить. Хотя отвечать уже и не нужно было — Фурманов давно отключился.

Нужно было собираться, хоть и не сильно хотелось. Прутковский и Призрак, уже изрядно набравшись, понимающе отпустили меня. Я попрощался с друзьями, заехал домой, где меня уже ждал готовый чемодан — я заранее позвонил Марине и попросил, чтоб она приготовила мне вещи. Говорить отцу о моем назначение и вынужденном отъезде я почему-то не хотел, знал, что он будет переживать и беспокоиться. Решил, что сообщу потом, по факту, когда уже приеду на Камчатку. Это было неправильно, и я это понимал. Но не мог ничего с собой поделать.

Вертолет и в самом деле уже ждал на площадке, вблизи императорского дворца. Охрана (новая охрана — отметил я про себя), едва меня увидев, тут же расступилась и любезно пропустила на посадку. Весь персонал, который попался мне на пути (а его оказалось не так мало) обращался ко мне по имени-отчеству, низко кланяясь. Юркий слуга попытался выхватить мой чемодан, чтобы дотащить его до вертолета, а другой слуга все норовил угостить шампанским перед полетом. Но я отказался. Во мне и так плескалась бутылка игристого «Отчего дома», которую выпоил в меня Прутковский на прощанье. Сев вертолет, я кивнул пилоту:

— Можно лететь.

— Так точно, Александр Федорович, — отчеканил пилот, весь вытянувшись по струнке.

— А это кто? — кивнул я на двух других людей, стоящих с ним словно манекены, недвижимо и кажется даже не дыша.

— Второй пилот, — ответил паренек. — И ваш личный охранник.

— Охранник? — нахмурился я.

— Так точно! — отчеканил квадратный крепыш. — Так положено.

— Дружище, ты уж извини, но охрана мне не нужна. Все со мной будет в порядке, — отмахнулся я.

— Но...

— Не переживай, я скажу, что сам отказался от охранника. Не будет тебе выговора. Иди, лучше в императорский двор, там ты точно нужней будешь.

Охранник растеряно побрел прочь.

— Ну что, полетели? — повернулся я к пилотам.

— Летим! — в голос ответили те.

Я откинулся на спинку кресла, принялся наблюдать, как винты начинают крутиться, разгоняя воздух. Площадка была так тщательно выметена и убрана, что ни одна соринки или пыль не поднялись вверх.

Мы начали подниматься. Выпитое шампанское начало действовать, меня сморило в сон. Некоторое время я боролся с ним, глядел в окно, глядя в иллюминатор и наблюдая как маленькие, похожие на спичечные коробки дома плывут внизу, но меня все же скосило. Все поплыло перед глазами, заволокло туманом.

Снилось разное. Что-то тревожное, темное, холодное. Уставший разум пытался ухватить нить сути, но она постоянно ускользала от меня. Перед глазами проплывали какие-то обрывки воспоминаний, лиц, ситуаций. Краем сознания я понимал, что это все лишь результат недавний событий и пережитых эмоций, но все равно не мог отпустить это.

Черное, клыкастое, с красными горящими глазами кралось за спиной, преследовало меня, а я все бежал, бежал, бежал, и никак не мог оторваться. Оно тянуло ко мне свои лапы, такие же черные, кожистые, мощные. Я прибавил ходу, но рука по-прежнему была близко — она тянулась за мной. Еще чуть-чуть — и меня достанет.

Я оглянулся, просто чтобы посмотреть, где эта тварь. И она тут же схватила меня и тряхнула.

Я вскочил с места, в последний момент подавил крик. Понял, что это не лапа тряхнула меня, А вертолет.

— Все в порядке? — спросил я пилота по микрофону, глядя в иллюминатор.

— Все в пределах допуска, — ответил тот, но этот ответ мне не понравился.

Почему просто не сказать, что все в порядке? Зачем эта странная фраза «в пределах допуска»?

Мы пролетали над тайгой.

Она была похожа на пышную пятнистую пену, темно-зеленую, рыхлую, бесконечную. Хозяйка. Единственная и бесспорная.

Лес колыхался медленно, степенно, столетние сосны переговаривались между собой свистящим шепотом, обсуждая неведомую стальную птицу, пролетающую над их владениями. Ветер прошелся по тяжелой хвое сосновых вершин, задорно и весело.

Лиловый туман, влажный и тяжелый, осел между деревьев, словно ил. В том тумане прятались какие-то звери — я видел шевеление силуэтов и теней.

Я смотрел на это великолепие и не мог оторвать взгляда. Сколько мы уже летели? Не так долго. А уже никаких городов, никакого бетона и стали. Только природа, дикая и необузданная. Человек по сравнению с ней — ничто, букашка, которая ни на что не способна.

Но помимо этого завораживающего чувства под сердцем засело еще одно. Я смотрел вниз, и мне казалось, что мы летим на этот раз не так высоко, когда покидали город. Так надо? Все в пределах допуска?

Вертолет вновь тряхнуло, на этот раз гораздо сильней.

— Все в порядке? — спросил я.

Пилот ответил не сразу, но это молчание было красноречивее любых слов. Напряженное и густое, оно заставило меня занервничать сильней.