Нет, я знал когда-то девочку Леру Талову- тихую, скромную, наивную. Это она поверяла мне все тайны и желания когда-то, да я был, черт побери, кем-то навроде её личного дневника. А потом- бац, и девочка Лера выросла. Игрушки у неё стали другие, опасные.
Но сейчас мне странным образом не до этого, "похер, разберемся позже" , как любит говорить Леха, если видит проблему, требующую долгих и тяжёлых раздумий о ее решении или кучи действий. Леха вообще- солдафон до мозга костей, прямой и ...как бы назвать его, чтоб не обидеть. Он мне жизнь спас, вообще-то.
Правда, сейчас мне как раз тот самый " похер"- на Леху, на жизнь, на то, что творила Талова или что сейчас пытается вытворять. Мне главное- очередная доза. Мне было так хорошо вчера, и я руку дам на отсечение, что и ей. И речь не только о сексе, хоть и он у нас крышесносный. Нет, хорошо вместе- это гораздо более глубокое понятие. Серьезнее, чем вместе что-то смотреть и болтать, смеяться и проводить время.
Уже в больнице я понимаю, что почти паникую. Я, что не раз терял офигенно огромные суммы или в разы больше зарабатывал на сделках, волнуюсь о том, как пройдут эти переговоры, от которых зависит..Да я, честно сказать, хз, что зависит. Моя жизнь- будет слишком громко, мое удовольствие- слишком приземлённо.
Захожу в палату, отпустив охрану чуток погулять. Те и рады- задолбались сидеть ночь.
-Лера?- в беспокойстве оглядываюсь вокруг. В ванной никого, даже шкаф проверяю небольшой, что тоже есть в палате, ВИП же, мать твою. Койка пустая, не заправлена, как если бы Талову срочно вызвали на процедуры или ...она сбежала. Не может быть? Чувствую, как теперь уже моё сердце пропускает удары- НЕ! МОЖЕТ! МАТЬ ЕГО! БЫТЬ!
Бросая принесённый цветочный веник на кровать, пулей вылетаю из палаты. Да как так? Просочилась сквозь стены? Тут же везде охрана!. Уже мысленно представляю, что и как сломаю этим идиотам, что не уследили за обычной девчонкой, я вдруг вижу Леру в конце коридора. В больничной ночнушке, в которой почти утонула, семенит она за нагловатого вида молодой медсестрой. Завидев меня настороженно хмурится, но идёт навстречу.
-Ну, вижу, Валерия, за вами пришли- говорит медсестра, поздоровавшись со мной- не буду мешать.
Она уходит, а я вижу как у Леры в глазах проскакивает неприкрытое желание броситься той вслед- с такой тоской она глядит на медсестру. Я что, такой страшный, что Талова готова бежать за любым, кто может спасти? Или она уже наплела этой медсестричке свои любимые истории из серии " спасите, я в плену" или " потеряла память"? Нет, вряд ли. Тогда бы та не вела себя так спокойно.
-Лера, пойдем в палату,- всего лишь произношу, хоть и хочется сразу и всё обдуманное вылить на неё как ушат ледяной воды.
Она вздрагивает, когда я прикасаюсь. Еле заметно старается отодвинуться, но затем кивает, позволяя себя отвести. Да что происходит?!
В палате, замечая огромный букет, делает круглые глаза. Аккуратно присев рядом, не удерживается от того, чтобы не поднести его к лицу, наслаждаясь ароматом.
-Я не знал, какие тебе нравятся - мне кажется, или мой голос реально дрожит?
-Спасибо, мне очень нравится,- она поднимает глаза, и мне кажется, что она сейчас готова запустить этим букетом мне в лицо и бежать без оглядки, такой страх я вижу в их темной глубине.
-Лера, что случилось? Тебе плохо? - пытаюсь понять причину происходящего.
-Я....нет, хорошо. Просто слабость пока. Врачи говорят, что если не нервничать, то все нормализуется- тут она косится на меня, без слов, но мы оба пониманием значение этого взгляда. Дескать, " но какой покой с таким уродом как ты?".
-Лера,- я присаживаюсь рядом, отчего кровать натужно скрипит, а Талова отстраняется, будто слиться с белой пластиковой спинкой кровати желает- Я хотел поговорить с тобой. Предложить...-она нервно и охранительно сексуально облизывает пересохшие губы- и тут все заготовленные заранее слова вылетают у меня из головы. Взять бы ее прямо сейчас, мне до одури хочется убедиться воочию, что под этим больничным одеянием на ней действительно нет трусиков.
-Перемирие. - вылетает из моего рта раньше, чем я успеваю обдумать. Талова косится на меня как на диковинного зверя, не понимая, то ли бояться, то ли довериться. Сожрёт или позволит себя погладить? На мгновение мелькнула мысль, что она притворяется. Но странно- я не чувствовал. Я, который уже, как говорится, собаку съел на всех этих льстивых ужимках, попытках со мной познакомиться, подольститься, строить из себя невесть кого. Притом, не только от женщин. Тех ещё можно понять, инстинкт, мать его. Каждая самка ищет себе заведомо выгодного в плане обеспечения будущего потомства и ее самой всем необходимым. Для одной это мизер- жилье да нехитрая еда, отпуск на море. Для другой это- лакшери жизнь, личные самолёты, дорогие шмотки, драгоценности и остальное. Разница лишь в сумме.
Но были и мужики, которые пытались стать для меня друзьями. Приглашали на охоту или сафари, в баньку, на отдых. А все- ради будущих бизнес-проектов.
Одинаково фиолетово мне было и на тех, и на других. Но Талова...с ней мне хотелось просто быть рядом, не важно, притворяется или нет. Просто находиться в радиусе гребаного метра, зная, ощущая ее присутствие. И если первое время я считал, что это сердце Алёны так меня притягивает, то сейчас уже не знаю, что и думать.
-Перемирие?- недоуменно выдыхает она, вновь облизнув губы.
-Лера, прекрати так делать- хрипло бросаю я, стараясь отвернуться. Нужно сосредоточиться, а вся кровь прилила к члену, снова стояк нереальный.
-Как?- и краем глаза замечаю, как она в третий раз облизывает уже влажные чуть заметно дрожащие губы.
Я и не успеваю заметить, как она оказывается подо мной. Как я жадным поцелуем сминаю ее такой влекущий рот, а мои руки бесстыдно задирают кверху её рубашку.
-Я хочу тебя- хриплю я, задыхаясь, в перерывах между поцелуями. Лера сперва замирает, а потом отвечает мне тем же. Но , собравшись с силами, я отстраняюсь, помогая ей избавиться от рубашки. Это так эротично- голая, возбуждённая, с блестящими от желания глазами, она сидит на кровати, тяжело дыша.
Лёгкими поцелуями прохожусь по внутренней стороне бедра, Талова, пытаясь сохранить самообладание, тихо стонет, сжимая руками простынь. Замирая у ее набухших влагой складок, прохожусь по ним двумя пальцами, описывая круги вокруг клитора. Лера начинает дрожать, выдыхая тяжелые рваные полустоны.
Вхожу в нее пальцами, то двигаясь, то замирая. Она ещё больше раздвигает ноги, предлагая мне всю себя. И я беру- опускаясь ниже, ласкаю языком , слизывая влагу.
-Что ты... делаешь?- протяжно стонет она, пытаясь сдвинуть ноги. Но я удерживаю их руками, лишь усмехаясь в ответ:
-Врач сказал, что тебе нужны положительные эмоции- и слегка прикусываю зубами бугорок между складок, отчего она уже не может сопротивляться, откидываясь назад, на подушку.
-Да, о, Боже, да,- то стонет, то шепчет она. Ну, я, конечно, не он, но тоже кое-что умею.
I and Him
Валерия:
Мы едем в машине, моя голова лежит на плече Святослава, а он расслабленно поглаживает рукой мою ногу. Все это неправильно. Безумно. Безумно приятно, порочно. Будто бы какая-то неизвестная мне доселе развратная часть моей натуры вылезла наружу, загнав рассудок в самый темный угол подсознания. И теперь наслаждается происходящим, без страха упрёков с его стороны.
Да, я многое должна обдумать, да моя жизнь, наверно, висит на волоске. Да, всё, что я сейчас творю- чистейшее безумие. И все же мне так хорошо, так спокойно. Будто я в бушующем жизненном море нашла свою тихую гавань.
Конечно, я - не сумасшедшая. Я понимаю, чем это вызвано- все вокруг для меня новое, незнакомое. А он, хоть и причинил столько боли, зло, уже известное. Человек ведь боится больше всего лишь одного- неизвестности. Даже когда обречён, можно подготовиться. Тут я вспоминаю Анну Болейн, чью казнь откладывали и откладывали, доведя тем самым экс-королеву до сумасшествия. И едва не рыдаю в голос- ну как же так?! Почему я вспоминаю вот такие, совершенно не нужные мне сейчас, факты, а о себе - белый лист. Никаких вспышек или озарений.
