Семь ярусов прелестной пагоды, как семь просветлений, Прелестные карнизы с четырех сторон ниспадают,
как четыре реки,
Окраска деревянных балок и черепицы пестра,
как оперение птиц,
Золотом и яшмой украшены колонны и установлены надежно. Семь прекрасных колоколов блестящи и ярки, Многочисленные разноцветные вышивки и украшения
гармонируют друг с другом, Укрытое в таком окружении прозрение истины излучает
прекрасное и величественное сияние, Окруженный этими стенами Бодисатва… издает
мелодичное звучание. Все храмовые постройки окутаны голубой дымкой, Семь ступеней драгоценной пагоды… внушают любовь. Новенькие, изящные флаги реют, как распустившиеся цветы, Мерцает множество огоньков — возложены курения
^благих знамений,
Собраны и расставлены самые разные предметы, относящиеся
к служению Закону,
Один за другим до краев наполнены все сосуды
для жертвоприношений.
Выделены Будде: постоянно пребывающее [при храме имущество]— пятнадцать лан желтого золота, пятьдесят лан белого серебра, шестьдесят кусков шелка для одежд, семьдесят пар разных парчовых знамен, тысяча связок монет.
Выделены сангхе: постоянно живущие [прикрепленные к храму] четыре семьи землепашцев и |[мастеров по изготовлению] стрел, тысяча связок монет, тысяча ху 18 зерна.
18 X у — мера объема, равная 5*1,8 л
В пятнадцатый день [первого месяца] этого года были посланы Глава Главного Императорского Секретариата по управлению гражданскими делами Лу {Лян] Нджи-шиа-ку и Глава Управления Императорской столицей Во Кви-ке, были пропеты хвалебные песни, проведено большое молитвенное собрание и объявлен пост, прочитана сутра „Фо шо хуэй чан дао чан ань ли цзан цзин", тридцати восьми чиновникам, которые могли быть приговорены к смертной казни, была дарована жизнь. Пятьдесят восемь человек пожертвовали различные ароматические курения, пища и чистая вода были розданы каждому без недостатка. Старшим и младшим начальникам и различным ремесленникам были каждому по его заслугам в достаточном числе даны низкие и высокие ранги. Пятицветные облака благих намерений Утром окутывают пагоду, как птицы, испускающие
лучи золотого света,
Все Будды трех миров,
Когда на пагоду опускается ночь, зажигают
священные светильники,
Поднимешься на один ярус,
Прежние земные пути постигнешь и сердцем возликуешь, Все семь ярусов осмотришь,
Святость и мудрость приобретя, обители Будды достигнешь. Черноголовые в Поднебесной Способны добиться удачи и в радости, и в горе, Краснолицые на земле — опора [[государства] и в {дни его]
мощи, и в![дни его] слабости.
Томящиеся в восемнадцати адах
Живые твари, совершившие греховные деяния,
освобождение получат,
Идущие по сорока девяти путям
Любви достигнут у Сострадательного и Дающего покой
и счастье.
Три мира погружены во тьму,
Но вознесенный светильник мудрости все их взору открывает.
Море любви ко всем живущим —
Вот тот построенный мост Мудрости, по которому
все смогут переправиться {на другой берег]. Завершено возведение Дворца святости — Великие доблесть и заслуга, не имеющие себе равных
в прошлом,
Ремонт драгоценной пагоды окончен,
Доведенное до неизмеримых высот искусство — [заслуги],
до краев наполняющие прошлую карму. Человеческое тело непрочно, Как пузыри на воде, как восточный бамбук, Жизнь человеческая невечна,
Как ясность осени, как летние цветы, ласкающие взор.
Но если подношения щедры,
Смысл трех колес и пустоты постигнешь,
Если намерения тверды,
Двух берегов не придерживаясь, другого берега достигнешь! Желаем, чтобы:
На троне прочно сидящий царствовал так же вечно,
как вечно произрастает восточный бамбук!
Священномудрые помыслы процветали так же вечно, как вечно накатываются на белые берега волны золотого моря, А в каждодневных поступках только чистыми помыслами и правильными действиями добьешься для себя блага, Соразмерного совершенствования кармы только молениями
Буддам и молениями Закону добьешься. Пусть ветры дуют и дожди проливаются своевременно, Драгоценные хлеба вызревают вечно, На границах установится мир, А народ благоденствует! Смысл Закона глубок и обширен, А природа разума невелика {ограниченна],
Поэтому пусть талантливые люди проповедуют безошибочно, А мудрецы не знают сомнений!
Добродетель пусть торжествует, а зло искореняется!
И ранее писали на камнях и на могильных курганах делали памятные надписи о геройских подвигах,
Да будут славны доблестные, да будут славны достойные!
Потомки, глядя на {такие надписи], узнают 1[о них],
И рассказы |[об их подвигах] будут вечно передаваться
от поколения к поколению!
Организатор ремонта пагоды и устроитель праздника, столоначальник-надзиратель, глава в Управлении финансов, советник, командующий армией Южного двора Мбей-рие-кей.
Организатор ремонта пагоды и устроитель праздника столоначальник-надзиратель, глава в Управлении финансов и глава в Управлении почтой, воздающий хвалу святым монах-чиновник, чтец сутр и инспектор при пагоде Благодарения Иёсу-ндие-вай.
Младший надзиратель за ремонтом пагоды, передающий приказы в Управлении финансов и Управлении почты, чиновник, обращающийся с просьбой к богам Пхойон Ва!жи.
Инспектор двух: китайской и тибетской общин при пагоде Благодарения, монах-чиновник, носящий красные одежды Ван-ндон Нджией-нгиу.
Младший надзиратель за ремонтом пагоды, глава общины при монастыре Шэнчунсэнсы {Шэн-пху-нджией-мие], носящий красные одежды чиновник Нгве-кэй Шие-пхон.
Младший надзиратель за мастерами, глава китайской общины при пагоде Благодарения, монах, носящий красные одежды Цзю Чжи-цин.
Младший надзиратель за мастерами, ремонтировавшими пагоду, заместитель главы китайской общины при пагоде Благодарения, носящий красные одежды Бай Чжи-и.
Надзиравший за мастерами, изготовлявшими черепицу для ремонта пагоды Благодарения, старший монах Чжан Фань-нань.
Надзиравший за снабжением мастеров Бай А-шань.
Написавший текст, мастер размещения текста, стремящийся к чистоте {написания] и следования образцам {каллиграфии] чиновник Хуэнь-нгве Шиа-нгиу.
Написавший текст китайской {части] стелы, каллиграф китайской и киданьской письменностей, чиновник Чжан Чжэн-еы.
Младший надзиратель за изготовлением красного и белого [красок?], младший монах Чжи Син,
Младший надзиратель за плотниками, монах Цзю Чжи {…]
Надзиравшие за сверлением и плетением, монахи Лю Хуай […] и|[…] Сунь.
Празднества закончились в пятнадцатый день под циклическими знаками моу-цзы, в первый месяц под циклическими знаками цзя-сюй года дерева-собаки пятого года девиза царствования Тянь-ю-минь-ань |[2 февраля 11094 года].
Старшие при вырезывании {текста] на камне Вэнь И-цуй, Жэнь Юй-цзы, Цзо Чжи-синь, Кун Гоу-мин, Гасанди, Сунь Кхи-ду, Цзон Ки-жи, Цзон Тон-ливе, Цзон Арие, Ян Чжэнь-инь.
Мастер-декоратор Го Тао, кузнецы![…]» 19.
Кузнецы так и остались безвестными, так как за шестьсот лет молчаливого стояния под ветрами и дождями текст надписи местами разрушился (в нашем переводе это отмечено отточиями). Да, люди всегда и всюду желали одного:
Пусть ветры дуют и дожди проливаются своевременно, Драгоценные хлеба вызревают вечно, На границах установится мир, А народ благоденствует!
С открытием Лянчжоуской стелы и опубликованием статей вокруг этого события завершилась первая фаза тангутоведческих исследований. Научный мир вновь удостоверился в том, что тангутское государство Ся реально существовало, как и в том, что в нем бытовала собственная письменность. Были билингвы — надписи в Цзюйюнгуань и Лянчжоуская стела, их надо было прочесть, чтобы объяснить письмо тангутов, восстановить этот некогда живой, а ныне умерший язык. А. Уайли и Э. Шаванн, сравнивая тексты дхарани, определили санскритские чтения ряда знаков и сделали это правильно. Но тщетно было бы искать те же знаки в Лянчжоуской стеле. Там не было заклинаний-дхарани, а значит, не были и использованы знаки, применявшиеся для фонетической записи заклинательных санскритских текстов. Г. Девериа дал свои чтения нескольким знакам и первый решил объяснить характер письма, его внешнюю сложность. Подход его определялся не реальными знаниями, а анализом исторических материалов. По мнению этого ученого, тангуты
