На разведенную жену позора не падает, и она снова может выйти замуж.

Своеобразные брачные обычаи существовали на всех островах Рюкюского архипелага. На главном острове — Окинава, по свидетельству Сакима Кёэй, автора этнографической книжки «Сима-но ханаси»4, ограничения для женщин были довольно существенными. Сакима употреблял для обозначения деревенской общины слово «сима», что «более всего подходило по значению к русскому „мир" в смысле „община"».

О своей родной деревне Арагуску, находившейся в нескольких километрах от г. Наха, Сакима писал: «Мужчины сима обычно женились на женщинах из своей сима, но немало бывало и браков между мужчинами и женщинами разных сима. В таких случаях мужчина был свободен, а женщина должна была выплатить своей сима определенную сумму. Это обычно называлось „мма-тима", или „мма-дзаки" — „гробовые издержки", „гробовое вино". Словом „мма" („лошадь") назывались носилки для переноски гроба и поэтому „гробовые издерж

«Сима-но ханаси» — «Рассказы об островах».

ки" и „гробовое вино" были не чем иным, как заместилищем по похоронным издержкам, которые должна нести женщина, но по своему характеру они были, видимо, тоже своего рода компенсацией за незаконное поведение».

Во время путешествия на пароходе в 1926 году один из попутчиков Н. А. Невского, студент по имени Тайра, который направлялся из Киото домой на каникулы, рассказал, что на о-ве Токуносима до сих пор при совершении брака придерживаются старинных правил. Родители юноши или сваты несут родителям невесты горшок с вином. Если после соответствующей беседы стороны приходят к согласию, то родители невесты переливают вино в свой сосуд, а пустой горшок возвращают. Если же согласие не достигнуто, то горшок возвращают не-опорожненным. Бывает, однако, что вино оставляют у себя с просьбой наведаться через какое-то время. Обычай этот называется «сакимури».

На островах Невский столкнулся с интереснейшими фактами народной медицины. Нечего и говорить о том, что на Мияко, особенно в глухих деревнях, почти не было врачей, да и тем, которые были, жители не особенно доверяли, предпочитая дедовские способы лечения болезней.

«Весьма могущественным средством от всякого рода заболеваний, особенно при полной слабости и истощении организма, служит свежая козья кровь. Питье ее производится весьма варварским способом, а именно: козу подвешивают куда-нибудь к балке и наносят удар ножом в шейную артерию; затем в рану вставляют бамбуковую трубку и через нее больной пьет горячую кровь».

Некоторые болезни на Мияко врачевались так же, как и в других районах Японии. Как всегда, Невский тщательно прослеживал все известные ему параллели и аналогии.

«Корь считается заразной болезнью, которую должен перенести каждый. Поэтому, когда в каком-нибудь доме ребенок заболевает корью, соседи нарочно посылают своих детей в такой дом поиграть, чтобы и их дети поскорее заразились этой болезнью, так как в зрелом возрасте она может быть опасна. Больному ребенку родители отводят тихую комнату в задней части дома;

в качестве внутреннего дают отвар из растений, и не дают ничего жирного и масляного. Для развлечения больного поют и играют на музыкальных инструментах. Абсолютно тот же обычай скорейшего заражения детей корью наблюдается во многих местах Японии, например в уезде Сякотан на Хоккайдо, где прежде так же смотрели и на натуральную оспу».

Лучшим лекарством от куриной слепоты служило снадобье из больших тараканов. Таракана жарят либо с козьим мясом, либо без него. Можно вылечиться и просто сваренным тараканом. Но тараканы являлись не только лекарством, их употребляли и в пищу. Съедобными считались и цикады — большие и среднего размера. Ели личинок красных ос; пекли, как картошку на костре, осиные гнезда. Все это нашло отражение в фольклоре.

«В одном доме было двое детей, сын и дочь. Последняя вышла замуж и ушла из дому, а сын женился и взял жену в дом. Мать жениха была уже старая женщина и слепая. Невестка невзлюбила свекровь и всячески хотела ее извести. Однажды она приготовила какое-то кушанье и подала свекрови, сказав, что это ката — кузнечики. Свекрови кушанье очень понравилось, и она припрятала немного для своей любимой дочери, жившей неподалеку. Когда дочь пришла, мать подала ей это кушанье и сказала, что это очень вкусные кузнечики. Дочь посмотрела на кушанье, увидела каких-то длинных, страшного вида несъедобных насекомых и сказала, что этого есть нельзя. Невестка, увидя, что ее козни обнаружились, превратилась в мышь и пустилась наутек; в этот момент в свекрови вспыхнула ненависть к невестке и она, превратившись в кошку, пустилась ее догонять. С того времени кошка постоянно ловит мышей».

В некоторых местах роженицу принято кормить козлятиной. В народной медицине Мияко мясо козы используется как слабительное, поэтому считается, что козлятина и при родах помогает «легко и безболезненно вывести ребенка на свет божий, как они наблюдают это над пищевыми продуктами». Но при этом важно, чтобы роженица во все время беременности воздерживалась от козлятины, ибо в случае нарушения этого правила ребенок родится беспечным, как коза.

ПО

Важное место в лечении болезней отводилось заговорам.

«По рассказу жителя Сарахама, один из его приятелей три года лечился от какой-то болезни у японского врача в городе Кагосима, но, не видя никакой пользы и не будучи в состоянии работать вследствие болезни, вернулся в родную деревню и обратился к знахарке; последняя только произнесла какое-то заклинание с соответствующими магическими действиями, и через короткое время болезнь как рукой сняло».

В Сарахама Невский пробыл очень недолго, поэтому ему не удалось записать заклинания непосредственно от знахарей. Но если на это просто не хватило времени, то общение с шаманками ему было недоступно. Для них он был чужеземец, не виданный доселе «оранда» — голландец. Так на о-вах Рюкю повсеместно называют европейцев. Шаманки же находились вне закона и строго преследовались полицией «за поддержание и распространение в народе суеверий». Поэтому они упорно отрицают причастность к своему ремеслу и занимаются им тайно. Да и как не заниматься этим, когда то и дело приходится по просьбе жителей низводить на себя духов и изрекать оракул, чтобы узнать причину болезни:

«Большей частью, — пишет Н. А. Невский, — такой причиной оказывается tatal (яп. „татари" — „возмездие") того или иного божества или животного, вызванное нерадением к божеству, убийством, увечьем, побоями, причиненными какому-либо живому существу, и т. д. Из оракула шаманок больной узнает, когда ему суждено поправиться».

Божеств, к которым можно невзначай оказаться непочтительным, вокруг хоть отбавляй. Почти каждое фольклорное сказание повествует о каком-нибудь божестве.

«В старину у одного придирчивого хозяина жила прислуга. Каждый день ходила она на поля и луга, разыскивая пищу. Когда мало приносила, ей попадало от хозяина. Однажды она отправилась в поле, но почти ничего не могла найти. Боясь гнева хозяина, решила переночевать под деревом. Ночью был страшный гром, и слышно было, как бог ходит по полю и разит все на своем пути. Девице стало жутко. Когда рассвело, ни

какого следа бури не оказалось. Девица пошла искать коренья, а за ней полетела красная птичка, которая от нее не отставала ни на минуту. Девица набрала массу корней и, довольная, отправилась к хозяину. На следующий день, когда она пошла в поле, за ней опять увязалась красная птичка, и девица снова с большой добычей вернулась домой. Однажды, когда девица была в поле, она почувствовала, что ей захотелось помочиться. Она пошла под дерево, чтобы справить нужду, но вместо этого родила двенадцать яиц. Чтобы люди не узнали про это, она, завернув в листья, закопала их рядом с полем.

Когда девица вновь пришла на это место, к ней навстречу выбежало двенадцать ребятишек, которые называли ее мамой. Тогда девица поняла, что это не люди, а боги, и решила больше не возвращаться к хозяину, выстроить здесь лачугу, чтобы как-нибудь воспитать своих детей. Она стала строить дом, а весь материал спускался к ней с неба. Выстроив домик, в нем она стала воспитывать богоданных детей, и каждый день с неба спускались прекрасные кушанья. Дети сделались богами.