- Тогда пускай пешком идет, - заявил Егор, - двоих не утяну.
- Вы что, на мои габариты намекаете? - с кокетливой обидой дернула головой Надежда.
Она была женщиной пышных конституций. Впереди и в бедрах содержалось богато ядреных объемов.
- К габаритам ноу претензий, - с элементами английского галантно заговорил Егор. - Наоборот, вери мач восхищений. Имею в виду, мой мустанг двоих в мотоцикле не утянет. Пусть дама перебирается ко мне.
- Ладно, - согласился Николай.
Не успели Куколяшев с Надеждой сесть в машину, Егор начал с "головой" договариваться.
- Такую королеву физиономией об ветер возить - это вопиющая бесхозяйственность к достоянию государства. Ведь мягкие прелести тазобедренных частей все кочки на дороге соберут. Такие богатства на руках переносить надо.
- Ботало ты.
- А коленки! Чистое дорожно-транспортное происшествие. Руки так и норовят руль бросить и потрогать, несмотря на возможную аварию. Хорошо, если мордой об столб дело кончится, а если в сердце любовь саданет? Оно у меня без того натруженное.
Однако, вопреки изношенности сердечной мышцы, правая рука бросила "баранку" и потянулась к округлой, чуть тронутой загаром сахарно-царственной коленке.
- Но-но! - кокетливо загородила аварийные прелести Надежда. - С головой не договорившись, к заднице не лезь.
- Это верно! Женщинам обязательно надо поначалу мозги запудрить. Знаешь песню:
Все бабы спят, им жабы снятся.
Лишь только я один сидю.
Возьму-ка зонтик прогуляться,
Себе сужетик подыщу.
- Ну ты даешь! - похвалила сольное пение Надежда.
Вдохновленный кавалер заорал во все горло:
Вот он идет, на ем калоши.
И плащ накинут в рукава.
Фуражка мягкая на вате,
Чтоб не озябла голова...
Надежда в долгу не осталась, грянула в ответ:
Эх, девки, бяда
В нашем переулке.
Мужик бабу продавал
За четыре булки!
- За четыре булки меня не продавали, а за сто рублей вторая жена променяла. Я ее с хахалем за ноги в кровати поймал. Хахалю - пинков и по мордасам, ее давай стыдить: ты че, шалава, опупела?! Она бесстыжие зенки вылупила и говорит: "Он на сто рублей больше тебя получает, а в остальном вы все одинаковые". Вот халда была!
- Баб вы мастера хаять! А сам-то, сам! Инфарктник уже, а все "сужетики" по коленкам нашариваешь.
- Против такой королевы разве утерпишь?
За светским разговором они проскочили заправочную, спохватились у ворот гаражного кооператива.
- О, - присвистнул Егор, глянув в зеркало заднего обзора.
Мотоцикл на привязи не просматривался. Вот тебе и "все бабы спят, им жабы снятся"!
- Где его потеряли? - сделал удивленное лицо Егор. - Что значит обворожительная женщина! Весь ум из головы долой!
Возвратившись, застали Николая, зло толкающим мотоцикл.
Его "потеряли", можно сказать, не найдя. Трос оборвался на старте. Егор, очутившись рядом с Надеждой, забыл элементарную вещь: взял на прицеп трогай помалу. А он, одурманенный загорелыми прелестями соседки, рванул с места в карьер.
- Ну что, - зло спросил Николай Егора, - с головой договорился, скоро к заднице перейдешь?
- Дурак! - закричала Надежда, высунувшись из машины.
- Ты за кого меня, Никола, принимаешь? - искренне возмутился Егор. - И в мыслях не было. Я после инфаркта, знаешь, водила какой. Одна дорога в голове. Цепляй по-новой и не выдумывай околесицу.
- У тебя, как я погляжу, только на словах инфаркт.
- Тебе бы такое. Ходить по-человечески не могу. Как рак пячусь...
"Следующую жену из Раков буду брать, - думал Николай, тащимый на прицепе. - По гороскопу идеальная для меня супруга".
Но вдруг вспомнил мудрую формулу из рассказа Шукшина: "Жену выбирай, не выбирай, - все равно ошибешься..." - и крепко засомневался в целесообразности обмена шила на мыло.
БРАЧНЫЙ КОНТРАКТ
- Во, на Западе цивилизовано! - пришел на кухню с газетой Арнольд Петрович Затеряев. На его лице выделялись допотопной оправой "плюсовые" очки и двухдневная пегая щетина. - Прежде чем брачную ночь открыть, навалиться друг на друга с объятиями, они контракт заключают: что и как, если вдруг любовь сдуется.
- Любовь прошла, завяли помидоры, детей об стенку, нам с тобой не по пути! - засыпая картошку в суп, пропела Ангелина Ивановна. - Умные люди, не чета нам, знают, что брак может быть с брачком. Твой кореш, Лагутин, двадцать лет сюсюкался с Наташкой "кошечка" да "лапочка", по всякому вопросу готов был ее в задницу целовать, а начали разводиться, из-за каждой драной тряпки глотку рвал!
- Этой стерве дай волю, она без трусов бы оставила!
- У вас все бабы стервы!
"А нет что ли?" - едва не вырвалось у Арнольда Петровича, но вовремя прикусил язык. Отсек торопыгу от скользкой темы. Повернул повестку дня в другую сторону.
- Гель, а давай свой брачный контракт составим, - Арнольд Петрович приготовил авторучку и лист бумаги.
- Сивый мерин весь, а туда же - прицел на Запад подавай. На кой нам контракт?
- Кому что принадлежит наметим. Понарошку... Холодильник, например, кому запишем?
- Мне, естественно! - без секундных раздумий отрубила Ангелина Ивановна.
- С каких это чебурашек?
- Мы когда его брали? Когда я в положении ходила.
- Ну, - Арнольд Петрович не мог взять в толк, к чему клонит жена.
- Загну. Ты в это время с Лизкой-путанкой скочетался. Забыл?
- Че ты утей гонишь! "Скочетался" я, видите ли...
- Че-че! Кабче! Я с пузом сижу, как памятник изобилию, а он придет затемно и духами Лизкиными за версту разит. У нее одной "Сальвадор Дали" был.
- Мы вечеровали тогда, - быстро нашелся Арнольд Петрович, - как раз "ноль седьмой" заказ осваивали, неисправности валом были. А с Лизкой стол в стол сидели. Нехотя провоняешь.
- Мы с тобой сидели тесно, забеременела честно. Ты мне, сивый мерин, не развешивай лапшу про сверхурочный труд. Не первый год замужем.
"Нужен был Лизке мерин", - подумал Арнольд Петрович, но проглотил не имеющее под собой почву оскорбление и, крепя сердце, записал холодильник в графу "Геля".
- Кухонный гарнитур скажешь тоже тебе? - с вызовом перешел к дележу следующей недвижимости Арнольд Петрович. - Он, если помнишь, на мои деньги, что на шабашке заработал, куплен.
