2323 год

Болела голова. Сколько Вега себя помнила, у нее частенько болела голова. Сразу за правым ухом, сантиметрах в двух. Врачи ничего не могли обнаружить. Все сканирования оставались чистыми. Чаще всего боль приходила после сна или просмотра видеозаписи с необъяснимыми картинками – что на них происходит, кто снял видео – Вега понять не могла.

Поднимая голову с охладительного геля ночной подушки, Вега вспоминала обрывки сновидений. Кажется, ей снился…

– Тор… Что это такое?..

Слово «тор» застряло в подсознании осиным жалом – оно нарывало, отражаясь ударами сердцебиений. Тор-тор-тор… тук-тук-тук…

Встав с постели Вега, подошла к панорамному окну. Она сдерживалась изо всех сил: не опустила глаза к проектору, не сделала глубокий сочувствующий выдох, предназначавшийся только ей, не накинула на плечи вязанный плед, который купила у чёрных торговцев.

Плед был тем самым… очень старым, сделанный человеком, а не машиной. Был он и колючим, и с порванными кое-где растянутыми петлями, не обладал никакими эффектами: нагрева или охлаждения, а когда Вега снимала с себя плед, ей хотелось почесать плечи и шею, но… она его любила. И свою головную боль любила тоже. Боль была подтверждением, что Вега человек.

Обычный человек.

Пока.

Скоро она станет И-человеком, как любой житель Земли, достигший восемнадцати лет. В этом возрасте каждый гражданин имел обязанность и право, а эти понятия уже давно не различались, став чем-то серым – ни белым и не чёрным – получить апгрейд, стать И-человеком.

Веге давно не восемнадцать, а двадцать восемь. Она пропустила старт из-за того, что последние триста лет находилась в крио сне.

Сейчас она слабее, глупее, больнее остальных. Как только у нее появится приставка «И», как только она разделит свой разум с нейроассистентом, заслон исчезнет. Заслон, между прошлым и будущим. Вега получит необходимое ей лечение, которое всегда истинно и верно.

Вместе с нейро ассистентом, Вега перестанет беспокоится о том, что чего-то может не знать, может заблудиться, проспать. Ее жизнь улучшится на тысячу процентов, когда ассистент подскажет какую пить воду, есть пищу, как дышать и ходить, где и кем работать. Ассистент будет знать все. Он получит доступ к ее ежедневнику, контактам, документам, полной базе данных, но никогда не узнает о снах и фантазиях, о мечтах, о причинах слез и смеха.

– Заслон исчезнет, – прижалась Вега к ледяному стеклу правым ухом, за которым дергало болью, стоило ей вспомнить искореженные тюремные прутья со следами крови из сна и таинственное слово «тор». – И-люди, – приложила Вега руку к стеклу и посмотрела в ночное небо, полное звезд.

Ее желтое окно оставалось единственной точкой на черном полотне многоэтажки, что пронзала грозовой фронт.

До тех пор, пока Вега не стала И-человеком, она не имела права пользоваться разработками ЗАСЛОН-а, а потому не имела доступа к аэробной медицине. Приходилось бороться с мигренью единственным способом, который ей помогал.

– Включить проекцию чипа «Воспоминания о счастье», – отдала она голосовую команду.

Пусть она знала наизусть каждый кадр, каждый звук и каждый фрагмент, когда камера дергалась, а по картинке шла рябь, не было ни одного дня, чтобы Вега не активировала чип.

Он был единственной вещью, которую ей передали, как только Вега вышла из крио разморозки.

Не было фотографий, как у остальных. Не было документов из «прошлой» жизни, дневника памяти с приветствием самому себе, не было родственников с эко-конфетти с шариками. Родственников тех, кто встречал своих из крио разморозки называли пост-бабушками и пост-дедушками, то есть пост-родней, что родилась и выросла, пока их редки оставались внутри крио.

– Кто я? – спросила Вега, пока сидела в кресле снятия показателей здоровья и ее знобило от дрожи с такой силой, что техник поставил гелевые капы на зубы, чтобы те не разбились.

Сутки назад ее пробудили после трех столетий крио сна и первое, что она увидела, открыв глаза было слово «СОН», проморгавшись, она прочитала «ЗАСЛОН».

Техник надавил на кнопку био-геля, и Вега почувствовала легкость и комфорт. Ей больше не было страшно или больно. Дрожали только кончик пальцев.

– У трёхсотлетних так бывает, – заметил техник, – вы, наверное, за допотопными ноутами работали и набирали текст на клавиатуре, а не мыслью?

– Что?.. – не понимала Вега, о чем он говорит.

– Мелкая моторика, – кивнул он, – вы были писательницей?

– Я не знаю… Я не помню… Кто я? Скажите, кто я? Почему я здесь?

– Не помните? – быстро отвел он глаза и сделал вид, что ему срочно надо уйти. – С вами поговорят! Ожидайте!

– Стойте! – пробовала подняться Вега, но не могла пошевелить ничем, кроме кончиков пальцев, – голова… у меня раскалывается голова…

Она перебирала в голове обрывки снов, воспоминаний, перебарывая прострелы внутри черепа. Ей дали больше лекарств, но не больше информации. Ни о ее прошлом, ни о причине головного «дискомфорта», ведь спустя триста лет, как поняла Вега, у И-людей больше ничего не болело.

С Вегой поговорили.

За минувший год бесед случилось восемь. Объяснения, почему память Веги не осталась при ней после пробуждения, в итоге не нашлось. Все, что было при участнице крио программы – трёхсотлетний чип на атласной красной ленте, подписанный шрифтом брайля «Воспоминания о счастье».

Внутри подобного чипа должна быть записана сама Вега. Совместимость чипа и Веги прошла безупречно. Но ни красная лента, скрученная лентой Мебиуса, ни сканирование видеоматериалов нейроаналитиком не приблизили к разгадке ни комиссию, ни Вегу. Если нейроразум не нашел ответ кто такая Вега и что означают «Воспоминания о счастье», то кто сможет?

Кто способен дать ей ответ – что случилось триста лет назад?

– Вега Воронцова, не забудь принять сто пять грамм чистой воды и сделать три с четвертью вдоха минеральным кислородом.

Так прозвучали слова нейроассистентки. Вега давно не обращала внимания на медицинские нейросканеры, улавливающие её феромоны, температуру тела, считывающие по сетчатке глаза внутричерепное давление. Вес, которым Вега давила на напольное покрытие, объем входящей или исходящей жидкости, калорий, индекс ожирения, наличие инфекций – вся необходимая информация синхронизировалась и обрабатывалась нейросетью, попадая в карту доступа к О – нейро помощнице Веги, которую она активировала пару суток назад.

Первым делом, обнаружив себя внутри разума Веги, О провела детальный сканинг человеческого организма. Вега не позволила представителям крио программы присутствовать в момент активации.

Год назад Веге выделили социальное жилье, обеспечили всем необходимым, приставили ч-машину – так назывались планшеты, получившие теперь физическое тело и демократические права. Ч-машина по имени Ё объяснила Веге основные принципы жизни И-людей будущего.

Больше всего Вегу удивили грибы. Ни в одной фантазии она бы не придумала жилье, выстроенное из мицелия, грубо говоря из грибниц, размером с Тихий океан. Никакого цемента или пластика, никакого камня или кирпича.

Экологичный взрыв, экологичное решение, экологичный конфликт – когда-то Вега могла посмеиваться над подобными словосочетаниями, но именно так теперь жили пост-потомки, ставшие И-людьми, у которых не было необходимости даже одежду носить, только ее проекции.

– О, – спросила Вега, рассматривая при этом потолок, словно могла увидеть где-то над собой душу нейроразума, – почему у меня болит голова? Ты выяснила?

Перед глазами Веги появилось сообщение, которое она получала в первый день активации. Сообщение было озаглавлено «ЗАСЛОН». Решив, что сейчас не время читать встроенную рассылку с инструкцией, Вега снова отправила письмо в корзину.