Тут горько разочарованный незнакомец обнажил спрятанный в складках одежды нож и, в полном сознании бессмысленности происходящего, с презрительной миной бесшумно всадил его в сердце живого трупа. В ту минуту ему даже не пришло в голову задаться вопросом, почему все истории в жизни кончаются смертью; как будто никогда ни для чего и не бывало иного вероятного конца.

Эпилог

Как правило, я погружен в написание романа и сам не знаю, сколько времени займет у меня это странствие. Однако время от времени, подобно капитану дальнего плавания, который причаливает к неведомому острову для небольшой передышки, я пишу рассказы: либо под впечатлением того, над чем работаю, либо, чаще всего, чтобы на время отвлечься. Итак, коробочка малого жанра наполняется понемногу, бесшумно. В котомку я от случая к случаю заглядываю, перечитываю написанное, исправляю, вычеркиваю, вставляю новые подробности и соображения, и снова возвращаю ее на место. Так идет дело до тех пор, пока я не решаюсь составить сборник рассказов из того, что накопилось, заранее зная, что стоит мне снова начать перебирать содержимое этого узелка, мысли мои захватят новые сюжеты и тоже захотят присутствовать в новой книге в форме рассказов. Привык я и к тому, что не всем зарисовкам, терпеливо ждущим своей очереди, удается встроиться в сборник, который я задумал.

Много лет назад, когда была издана моя первая книга, состоявшая из рассказов, мне довелось поучаствовать в нескольких чрезвычайно интересных беседах с романистом Висенсом Риерой-и-Льоркой^[80], посвященных подбору рассказов для сборника. Риера-и-Льорка считал, что сборники должны состоять из историй, связанных между собой общей нитью, дыханием, которое необязательно относится к области содержания, но все же скрепляет книгу в единое целое. У меня в то время не было на этот счет определенного мнения. Я просто-напросто выбрал рассказы, которые, на мой взгляд, соответствовали сложившимся у меня на тот момент представлениям о том, как нужно писать, и получилась коллекция, то есть сборник. И все же о словах Риеры-и-Льорки я беспрестанно вспоминал, собирая в одно целое рассказы, написанные в самые разные периоды моей жизни. Я и сейчас уверен, что хорошая литература полезна в любом виде. Однако должен признать, что идея Риеры-и-Льорки мало-помалу мной овладевала, и я чувствую себя более в своей тарелке, когда существует какая-либо скрытая или же явная причина, которой объясняется присутствие рассказов в сборнике. В конце концов коллекция становится книжкой под названием, объединяющим все прошедшие отбор рассказы.

Про отбор я веду здесь речь, потому что при составлении сборников некоторые первоначально приготовленные рассказы отсеиваются, иногда по заранее предвидимым причинам, а иногда и совершенно неожиданно. В каких-то случаях я внезапно понимаю, что сюжет потерял для меня интерес, а в других – настроение одного из рассказов не соответствует по духу тем, которые я непременно намерен включить в книгу. Я чувствую себя как футбольный тренер, намеренный обеспечить для команды лучший из возможных составов на основе игроков, имеющихся в его распоряжении. Кроме того, необходимо определить, какую позицию на поле займет каждый рассказ. Дни, месяцы, годы, все то время, которое я посвящаю тому, чтобы что-либо переписать, изменить или отсеять, все эти мгновения наполнены вечными сомнениями, в результате которых одни истории подвергаются безжалостному уничтожению, а другие неожиданно появляются на свет. Все идет, как всегда. И несмотря на это, с каждым разом укрепляется общая нить, которая оправдывает присутствие всех рассказов в одной книге.

Два рассказа, включенных в этот сборник, «Польдо» и «Пандора», ранее были опубликованы в антологиях, изданных на основе различных «Писательских встреч в Пиренеях», организованных по приглашению Феррана Рельи и Совета долин Анеу по вопросам культуры. На вышеупомянутых встречах приглашенные писатели не только заводили новые знакомства, но и ежегодно вносили свою лепту в виде рассказов, которые впоследствии издавались в антологиях благодаря энтузиазму Изидора Консула, в то время бывшего литературным директором издательства Edicions Proa, публикующего мои книги вот уже 33 года. В их издании участвовал также Факультет каталонской филологии Университета Льейды, где я к тому же проработал семь счастливых лет.

Еще одна горсть рассказов – это те, что много лет лежали в ящике стола, дожидаясь своего часа. Теперь им пришла пора явиться миру с изменениями, добавлениями и преобразованиями, которые позволяют издать их именно в этой книге. Иногда мне кажется, что, когда я их перечитываю, переписываю, перерабатываю, мой труд сродни ремонту старинного инструмента. Так по прошествии тщательного осмотра реставратор надеется, что скрипка вскоре зазвучит как должно, что раны, нанесенные ей временем в темноте футляра, не оставят неизгладимого следа, а руки опытного музыканта дадут ей новую жизнь и позволят заговорить на свой лад.

Есть тут и повествования, зародившиеся именно тогда, когда я приступил к работе над этим сборником. Со мной всегда так бывает. Составление книги будит во мне желание исследовать новые сюжеты, а те без особого стыда спешат занять место рядом с историями, в течение многих лет прозябавшими в ожидании возможности выйти на свет.

В последнюю очередь хотелось бы упомянуть рассказы, которых здесь нет (и в ряде случаев я уже не впервые решаю их не издавать). Читатель не прочтет их либо потому, что я решил, что публиковать их не стоит, либо потому, что мои близкие читатели, на правах друзей взявшие на себя труд отсеивать лишнее, те, кого я прошу читать все, что пишу, и с кем беспрестанно спорю, после продолжительных споров сумели меня убедить, что рассказам этим в сборнике не место, или же так беспощадно меня раскритиковали, что это заставило меня полностью пересмотреть какой-то из сюжетов и превратить его в нечто совершенно новое.

Без отсеянных рассказов не бывает и сборников. Если не верите, спросите Эдуарда Маркеса, давшего своему последнему (и замечательному) сборнику рассказов многозначительное название «Двадцать одним рассказом меньше», посвятив его таким образом тем рассказам, которые он решил в него не включать и которых читатель никогда не увидит. Тем сюжетам, которыми он пожертвовал для того, чтобы надежнее собрать пережившие чистку рассказы в одно целое.

Не будь у меня критиков, быть может, мне казались бы прекрасными любые мои произведения, поскольку родительская любовь бывает слепа. Именно поэтому так важен для меня труд моих верных и близких читателей, бескорыстных и беспощадных, мнением которых я дорожу уже давно, более трех десятков лет. «Раз уж мы договорились, что будем в этом деле соучастниками, так это навсегда», – заявил мне один из друзей-читателей в ответ на мой вопрос, есть ли у него желание тратить время и силы на этот новый сборник. В его ответе отражалась их всеобщая решимость. Они-то знают, до чего я всем им благодарен.

Матадепера, осень 2016 года

notes

Примечания

1

Берт Ланкастер (Бертон Стивен Ланкастер; 1913–1994) – американский актер. – Здесь и далее примеч. перев.

2

«Крестьянка» (фр.). Жан-Франсуа Милле (1814–1875) – французский художник, основатель барбизонской школы и предшественник импрессионистов. О невероятных особенностях картины Милле «Крестьянка» подробно повествуется в рассказах «Клавдий», «Nunc dimittis» и «Точка схода».

3

Аркалис, Баро, Валенсия-д’Анеу, Таваскан, Эстаон, Тирвия, Алинс, Льесуи, Тор, Изил, Фламисель – поселки в каталонской провинции Льейда, расположенные в районе (комарке) Пальярс-Собира.

4