– Думаешь, мы там что-то найдём? – спросил я Эмму, закрывая всё лишнее перед своими глазами.

– Не мы, а ты, – отрезала она. – Я буду на подстраховке, если что-то пойдёт не так.

– Что, плохо ладишь с людьми? – хмыкнул я.

– Что-то вроде того, – улыбнулась девушка.

– Ты умеешь это делать?! – воскликнул я.

Эмма непонятливо повернула лицо в мою сторону.

– Улыбаться, – уточнил я. – Я думал, ты можешь только кричать да убивать.

– Если ты забыл, то могу напомнить, как я это делаю, – рыкнул мой напарник, но по тону я понял, что контакт был налажен и шутку она оценила.

– Предпочту не проверять лишний раз. Сколько нам до места?

– Около получаса, если с пробками.

Правду говорят люди, смертельная опасность сближает. Может, Эмма и была андроидом, но сейчас я воспринимал её как своего товарища, как напарника. Которому мог доверить свою спину и своё оружие. Всё-таки она спасла меня, хотя вполне могла этого не делать.

Удивительные они, эти андроиды.

– Кстати говоря, что с той бандой, которую мы накрыли? – поинтересовался я.

– Главаря взяли мёртвым, но он вывел бюро на крота в администрации района. Благодарности нам, конечно, не передали, но своё дело мы сделали, – сказала девушка, похрустев шеей. – Было бы ещё лучше, если б кое-кто не подставлялся.

– Знаю, знаю. Забыли?

– Забыли, напарник.

И пусть её тон был холоден, я понял, что Эмма не столько не любит людей, сколько тех, кто ведёт себя излишне дружелюбно и приветливо. Те отчёты, точнее, отзывы в её досье, они все кричали о её холодном и даже пренебрежительном отношении к психологам, всяким шишкам из госаппарата, да даже обычным воякам. Видимо, все пытались быть с ней ласковыми, как с ребёнком. Ха! Но там, в мастерской, когда я накричал на последнего выжившего свидетеля, когда прямым текстом послал её после шпильки и обвинений в свою сторону, она явно что-то для себя поняла. К счастью для меня, напарник решил, что некий Джонатан достоин работы с ним.

– Это… А как мне тебя называть, если не по имени?

– Знаешь, это своеобразный защитный механизм от чужих. Когда мы брали банду, ты был просто дураком, даже не важной целью, – произнесла Эмма, не отрывая взгляда от трассы. – Потому мне было весьма неприятно это слышать.

– А сейчас?

– Ты всё ещё дурак. Но – мой коллега. Зови так, как звал, – пожала плечами девушка.

– Идёт, – кивнул я, вновь погружаясь в свои мысли.

А затем резко вырвался из них, вынул телефон и набрал один-единственный номер.

– Страховая компания Белкиных, слушаю вас, – женский голос по ту сторону поприветствовал меня.

– То, что ты сейчас услышишь, запрещено передавать любому человеку или организации, – предупредил я напрягшуюся после этих слов Эмму. И добавил, обращаясь к девушке из страховой компании. – Кодовый идентификатор семь, девять, альфа, три, семь, чарли, агент Джон Баррет, личный идентификатор – виселица.

Тон в телефоне не изменился ни на йоту.

– Подтверждаю. Здравствуйте, мастер-оперативник.

– Запрашиваю информацию о группе автономных андроидов-террористов.

– Вот так просто? – рассмеялась Эмма. Я лишь наградил её убийственным взглядом в зеркале.

– Подтверждаю. Данные?

– Устно, никакой передачи, – отрезал я.

– Организация под кодовым наименованием «Тёмные», численность – около двадцати единиц, глава – неизвестно, вероятно – коллективный разум, место дислокации – неизвестно. Длительное время скрывались, нанося точечные удары и не оставляя следов или же подставляя кого-то другого. Коды опасности, под которыми действует организация: три, подтверждено, четыре, подтверждено, шесть, подтверждено, семь, подтверждено, десять, подозрение, одиннадцать, подозрение, двенадцать, подозрение. В связи с возможностью членов организации проникать в практически любую силовую или административную структуру, их наличие скрыто от всех, кроме членов спецотдела и Президента.

– Сотрудничество с людьми?

– Неизвестно.

– Это всё, спасибо.

– До свидания, мастер-оперативник.

Положив трубку, я долго смотрел прямо перед собой. Спецотдел был в курсе об этих ребятах, но решил попридержать информацию. Это объясняет, почему шеф не стал трубить общий сбор и проверять вообще всю полицию на предмет кротов. И что же выходит – эти «Тёмные» теперь приходят к агентам в дом и пытаются вытянуть их на свою сторону. А значит, знают о существовании четвёртого отдела полицейского бюро. Более того – знают о его составе!

Судя по всему, нашли только меня, поскольку все остальные до сих пор живы. Как? Пока что открытый вопрос. Вообще, если я смог справиться с одной отдельной единицей из состава этой организации, то и оставшаяся пятёрка справится. Не могут же специалисты, прошедшие за свою немаленькую жизнь множество сражений как на городских улочках, так и в каких-нибудь радиоактивных пустынях под кислотными дождями, просто умереть от рук машины, верно? Не могут. И я не смогу.

Если уж помирать, то только от пули человека.

Вот так я узнал кое-что о Тёмных в первый раз. Дальше каждая наша встреча сопровождалась болью и страданиями, и если не моими, то чьими-то ещё. Поверьте, в ретроспективе такие вещи начинаешь подмечать. Тогда я всё ещё был в неведении, но уже настороже. Это и спасло, в какой степени. А может, то была простая удача. Удача в чём?

В том, что я выжил в событиях, раскрутившихся в Приграничье.

– У меня много вопросов, – начала Эмма. – Но я задам самый главный – почему виселица?

Я ухмыльнулся.

– Есть истории, которые лучше не вспоминать.

– Поняла, – кивнула девушка, выводя иглу из общего потока на второстепенную трассу, ведущую от основного выхода из купола куда-то в сторону. – Ещё десять минут до точки назначения.

– Слушай, Эмма, а почему ты всеми действиями пыталась меня настроить против себя? Я понимаю, когда у машины плохое взаимоотношение с людьми, но ты же делала это намеренно.

– Оскорбляя и унижая тебя? – уточнила она.

Я кивнул.

– Знаешь, я ведь тоже была против внедрение тактических кукол в боевое подразделение бюро, – разъяснила девушка, вызвав у меня лёгкий шок. Чего?! – И не смотри на меня так, это правда. Вы, люди… Любите относится к нам, как к игрушкам. Красивым, блестящим, но игрушкам. От этого страдает боевая эффективность, а уж когда у кого-то там возникает привязанность…

– И многозначительная пауза в конце, – понял я её без лишних слов. – Хорошо. Но ты же читала моё личное дело.

– Пока ты от меня его не закрыл, – вставила Эмма.

– Да, – не стал я заострять на этом внимание, – Однако ты могла понять, что я не люблю машины вообще. С чего мне привязываться к тебе?

Девушка поправила рыжую прядь, вновь выбившуюся из тёмных волос, и вздохнула, прямо как я минуту назад.

– Предвзятость и стереотипы, – коротко ответила она.

– Что все люди обращаются с вами, как с вещами?

– Именно.

– А как бы ты хотела, чтобы с вами обращались? – задал я щепетильный вопрос.

– Хотя бы как с коллегами. У нас есть заложенные программы, директивы, но также и личности, пусть и написанные кем-то. Более того, многие из нас сами прописывают себе характер, основываясь на окружающей обстановке и событиях, происходящих в течение первых нескольких лет существования, – мрачновато оттарабанила Эмма. – А вы…

– Таков уж мир, – пожал я плечами. – Не нам его исправлять.

– Твоя правда, напарник, – согласилась девушка. – Но своё отношение к людям я менять не собираюсь.

– Словно кто-то тебя об этом просит, – пробубнел я безобидно. И удивлённо поймал взгляд Эммы, в котором сквозило уважение.

– Спасибо, – тихо, почти безэмоционально произнесла она.

– Рули, напарник, – закончил я разговор, вызывая взмахом руки характеристики своих имплантов. Проекция передо мной замерцала, вынося вперёд несколько окон.

Эмма хмыкнула, но ничего не сказала. Конечно, она у нас боевая тактическая кукла, идеальная машина для умерщвления живого и механического. До неё мне далеко, а вот до наших знакомых Тёмных – вполне себе.