И вот я не знаю, кого там в сериале «Эйфория» какая сюжетная линия особенно тронет. Таки там вот прямо есть, чем увлечься.
Но я смотрела в первую очередь на второстепенных персонажей. То есть, на родителей. Которые проходят как бы фоном. Но вот я на них смотрела и я поняла. Что мы поголовно все такие.
Мы сделать ничего не можем. У нас не осталось прав, одни обязанности. И мы просто не готовы к столкновению с настолько агрессивной средой. Информационной в том числе.
У нас такого опыта не было! У нас воображение нам изменяет! Оно не справляется!
Нам остаётся только ничего не знать, все терпеть и – надеяться. Правда, непонятно, на что.
Ну и о чисто киношных достоинствах.
Во-первых, сценарий был написан на основе личного опыта, израильтянина, Рона Лешема, который едва не умер подростком от наркотиков, а не то что там абстрактные размышления. Продюсер Левин тоже на этот счёт сильно в курсе. И плавал, и знает. И лично употреблял. С сильно отрицательным результатом.
Во-вторых, исключительные просто актерские работы. При том, что актеры – страшно юные. Но страшно в этом смысле опытные.
В третьих, фильм (вот позволю себе его так называть) просто снят богато, красиво и талантливо. И в плане сценарных решений – просто изысканно. Там в каждой серии – своя фишка. И не одна.
Короче, это, конечно, сериал. Но сыгран и снят на топе сегодняшних киношных достижений и современных съёмочных технологий.
С глубоким, тонким и старательным использованием музыки: великих шлягеров и оригинальных композиций. И не в качестве фона, а в качестве смыслообразующего элемента.
С глубоким и остроумным закадровым текстом. Который позволяет многое понять. Отношение там, к действительности.
С внятным отражением всей доли цинизма, всей глубины отчаяния, всей доли искренности (все же это – дети) и всего того уровня опасности, в котором они (собственно говоря, мы все) теперь существуем.
То есть, мир изменился. Проблема в том, что мы не поняли. Когда и насколько.
Хотя, правда, сейчас понятнее.
* Но все же хочу ещё одно заметить. Что и герои сериала, и наши дети, которые предпочли, по словам Венички Ерофеева, «гибнуть откровенно», они все же куда как лучше тех, кто благополучно и лицемерно вписался. В этот самый социум.
И старательно богатеет, и слушается начальство, и заводит семью и детей, и там, ипотеку, и просто, как в 19-м веке, такой приличный и порядочный…
Эти и вообще хуже всех.
Наши дети хотя бы платят по счетам. Ну, или заплатят.
И невозможно вообще-то жить, как ни в чем ни бывало.
В этом конкретно мире.
Лев Рубинштейн:
«Внимание! Автор среди вас. Автор»
Вот Лев Семенович Рубинштейн, который и вообще страшно не любит сниматься, я даже и не знаю, почему он на мой фильм согласился, сыграл в моей жизни какую-то вообще решающую роль. Сам не ведая того.
(А уговорила я его на съёмки следующим образом. Лев Семенович спрашивал: чего это вообще, прямо сейчас? Зачем я к нему вдруг пристала? Какая к этому есть непосредственная причина? На что я ему логично отвечала: Лев Семенович, я хочу успеть вас снять, пока вас, при вашей общественной позиции, не облили зеленкой (вот ещё те были времена) и вам на голову не свалился кирпич. Это его почему-то убедило))
Но тут речь не о Рубинштейне и его значении для нашей отечественной культуры. (Фильм, если что, можно посмотреть. Там прямо вот – две серии). Тут речь о каком-то вообще метемпсихозе. Передаче мыслей на расстоянии.
Я, окончив Высшие режиссёрские курсы, имела в голове одну заветную идею. Мне хотелось сделать фильм для телеканала «Культура». Ну, мне там, в воспалённом режиссёрском воображении представлялось, что туда и в принципе можно как-то со временем пристроиться. Снять фильм, на канал продать, на вырученные деньги снять следующий…
Ну и я, поработав на телеканале «Культура» в промо, вообще-то знала, что пользуется спросом.
И я сняла фильм о таком киношнике, переводчике с итальянского, Валерии Сировском. (Я, кстати, этот фильм и вообще теперь нигде не выкладываю и выкладывать никогда и не буду. Ан нет, выложила уже. Ну, мне свою работу жалко. А то пропадает)))
И вот там много было всего интересного. Кроме того, что я на эти съёмки и монтаж угробила полтора года жизни и больше миллиона собственных денег (весь мой созданный мужем пенсионный фонд). Ну, все же 4 серии.
А герой моего фильма потом писал возмущённые письма на телеканал «Культура» и сообщал, что это он является режиссером, вместе с нашим оператором, а я – ровно что самозванка, и все его художественные работы для фильма у него вообще украла.
Но, правда, на профессионалов с телеканала «Культура» это никакого впечатления не произвело. Они, может быть, и циники, и даже и вообще чиновники – но вот совершенно не дураки.
Они даже и в промо на этот счёт повеселились, взяв для него цитаты о том, почему мой герой так и не стал режиссером. Ну, потому что он – явно хуже Тарковского, сам сказал, за язык никто не тянул…
Только что нервов мне, конечно, помотали.
Но тут и дело даже не в этом. Потому что, отдавая фильм на телеканал, я была готова ко всякой там цензуре. Я исходно – советский журналист и вообще в этом смысле – человек военный.
Но даже меня удивило, что меня заставили вырезать эпизод, где Сировский говорит, что прочёл в ФБ, что собираются вводить пищевые карточки. А он – мальчик вообще-то военного времени и даже карточки эти когда-то терял. И там про эти карточки – вот целая история.
И вот звонит мне дама, принимающая от кого попало на телеканал «Культура» всякие фильмы. (Прямо скажем, что и совершенно уже бесплатно. Вот просто ради чести показать своё творение по телевизору). И начинает мне рассказывать, какие в моем этом кино требуются общественно-политические правки. А то они и вообще мой фильм, даже и за бесплатно, показывать не будут.
И вот я в полном уже расстройстве. Раннее утро, я дома. Проклинаю уже все на свете. И хочу вообще отвлечься.
А у меня – куча отснятого и не смонтированного материала. И я с горя сажусь – и начинаю монтировать фильм-интервью со Львом Семеновичем Рубинштейном.
И тут вдруг, посреди всего остального текста, Лев Семенович возьми и скажи. Про тогдашние творческие проблемы. Застойного времени.
Что когда кто-то из неподцензурных и непубликуемых поэтов напишет какую-то фигню, все ему тут же и сообщают: Ну, это хоть сейчас неси – и печатай!
И вот прямо-таки просветление случилось в моем мозгу.
Я послание будущим поколениям на раз считала. Если хоть сейчас неси – и печатай, то это понятно же, какого качества текст.
И я тут же и отписалась на телеканал «Культура», что никаких правок я в свой фильм вносить не буду, а если им неохота, то пусть они его и вообще не показывают…
И раз – все вышло вообще-то по-моему. Хотя герой мой, собственно, и не был борцом с режимом, а был довольно хитрым человеком, который всю жизнь как-то умудрялся проскочить – между молотом и наковальней.
Но все же в фильме моем что-то такое на этот счёт было. Какая-то критика советского вообще режима. И его в конце концов показали, даже и с повтором. И с хорошим рейтингом. И заплатили мне за это 32 тысячи рублей, которые я тут же своему герою на карту и отправила.
Короче, все это пустяки, дело житейское. Но вот нравственный урок, полученный от Льва Семёновича Рубинштейна, я запомнила на всю жизнь.
Иногда я думаю: не ради этого ли и вообще все это было?
*Ну вот уж коли я взялась промотировать свой фильм про Льва Семёновича Рубинштейна, я хочу вам показать из него кусочек. Такой типа тизер. Чтобы вы знали, на что вообще идете)
А мне кажется, что вот прям сейчас эта вся история вот сильно к месту.
Это уже из финала:
«Самая фантастическая история связана с именем собственным. Точнее, с фамилией. В Ленинграде, рассказывала мама, жил какой-то наш родственник. Очень-очень дальний. Она его и не видела.
