— А я ведь предлагал сдаться. Но нет, мы же здесь такие гордые и охуенные… Ты там живой? — поинтересовался Давид, но никто не ответил.
Вместо этого стена взрывается, отправив множество камней в сторону Давида. К сожалению, от этой атаки он не смог бы увернуться, потому принял все прилетевшие в него камни.
Из облака каменной пыли вышел Антонио. Одежда его была почти полностью сожжена. Единственное, что хоть как-то уцелело, были трусы и шит. Из его рта и носа вытекала кровь, а глаза начали отдавать лёгким свечением, что было просто замечательной новостью. Он на грани превышения предела, что означало, что ещё хоть одно заклинанье и он упадёт без сознания.
— Похоже, победа за мной, — произнёс Давид, подняв упавшую от взрыва шпагу.
— Мы закончим, когда я скажу!
— Ну, не жалуйся по… Ах да, ты же не сможешь, — эти слова стали последней каплей в чаше терпения Антонио.
Тот, собрав всю волю в кулак, бросается на своего врага. Схватив на бегу меч всё ещё больной рукой, он начинает новую серию гораздо более сильных ударов, которые в конечном итоге разрубают шпагу героя на пополам, попутно нанеся удар в плечо. Но это и стало его фатальной ошибкой, ведь Давид резко сближается и вонзает оставшиеся кусок ему в живот.
По полю проносится тишина. Давид отпускает Антонио. Тот падает на колени, безмолвно смотря вниз. Ветер поднимает песчинки, что врезаются в их тела, вызывая лёгкий дискомфорт. После следует так желанное обоим слова.
— Я сдаюсь, — произносит Антонио, пластом упав на землю.
Барьер спал. На помощь Антонио выбежали его подхалимы, один из которых использовал магию лечения. Раны Антонио начали затягиваться, а затем и исчезать, будто их никогда и не было. Вот только сознание это ему не вернуло. Элеонору же больше волновало состояние Давида.
— У тебя рана, дай вылечу, — произнесла Элеонора. Давид пожал ещё целым плечом, и встал на колено.
Руки Элеоноры засветились слегка красноватым светом, из которого рождались маленькие искорки, устремляющиеся к ране героя. Плоть начала стремится друг к другу, мышцы срастаться, а кровь исчезать. Под конец не осталось даже ссадины.
Потерев ранее больное плечо, Давид подвигал рукой, убедившись, что всё прошло нормально. А Элеонора ждала хотя бы слов благодарности, но вместо этого получила странный вывод.
— Знаешь. А этот день не такой хороший, как я думал, — произнёс Давид, поднявшись и начав разминать спину.
— Да ладно! — наигранно удивилась Элеонора. — И что же, интересно, в нём не так?
— Я вспомнил, что готовит сегодня мама.
Элеонора несколько секунд посмотрела на Давида, после чего вздохнула и неожиданно усмехнулась.
— Ладно уж, в честь этого можешь сегодня прейти ко мне на ужин, — произнесла Элеонора с лёгкой улыбкой на лице.
— А что будет то? — поинтересовался Давид. На что Элеонора посмотрела на него разочарованным взглядом.
— Не умеешь ты говорить с девушками, ой, как не умеешь.
Глубоко вздохнув, Элеонора ушла, оставив не понимающего, что он сделал не так, Давида.
Глава 20
Вокруг Академии собирался весь город, лишь бы не пропустить одно из важнейших событий. В честь этого множество представителей художественной магии показывали свои самые впечатляющие работы. Без всяких прикрас. Сегодня случится второе по важности событие в их жизни. Уступая лишь рождению.
Под восторженные выкрики на карниз вышел старый мужчина, облачённый в зелёную броню и белую робу. Остановившись у самого края, он произносит заклинание, позволяющее каждому услышать его голос.
— Приветствую вас, граждане, — произносит старик. — Сегодня знаменательный день для всех нас, ибо он затрагивает жизнь каждого из нас.
Город слышал каждое слово, каждый звук так чётко, как никогда. И они отвечали ему, крича об их согласие с ним.
— Долгие годы мы оберегали их и подготавливали к взрослой жизни. Но постоянно держа птенца в гнезде, значит, однажды обречь его на смерть, — сказал старик, опустив руки.
Возгласы прекратились. Все молча смотрели на него, ожидая. Как вдруг он поднимает руки в небо и со всей душой кричит.
— Так давайте же дадим им взлететь, как не смогли мы! Ведь сегодня они уже не птенцы! А взрослые орлы, готовые сами решать свою судьбу!
Огромная дверь Академии медленно открылась, осветив Давида и других бывших учеников Академии. Мужчины были облачены в белые мантии, а девушки в того же цвета платья, украшая свои волосы разнообразными цветами.
Один шаг последовал за другим. Жители начали расходиться, освобождая им путь. Проходя, их осыпали цветами и поздравлениями. А родные просто смотрели, как их дети уходят во взрослую жизнь.
Конец этого пути вёл их к тренировочному полю, где была одна палатка с учителем, напяливший лучшую форму из имеющихся, на которой весело множество медалей за самые разнообразные заслуги.
Встав в одну ширинку, они начали получать своё оружие, сопровождающиеся маленькой лекцией. И вот подошла очередь самого Давида.
— Поздравляю с переходом во взрослую жизнь, — сказал тренер. — Трудись и не останавливайся на достигнутом. В особенности над сохранением равновесия.
— Мог бы в честь этого сказать что-нибудь новое, — слегка усмехнувшись, выпалил Давид.
— Вас много, а я один.
Зайдя в палатку, учитель возвращается, но уже с коробкой, открыв которую, Давид увидел именное оружие. Взяв еë в руки, он поднял шпагу вверх.
В лезвие из тёмной стали, что было усилена магией, мельком, отражались глаза героя. Ближе к рукояти было выгравировано его имя и фамилия. Рукоять же была обмотана скрученной проволокой. А вот между ними была гарда, стилизованная под манер итальянской шпаги шестнадцатого века.
— Носи её с гордостью, — произнёс наставник, вручив ещё и ножны.
— Думаю, это не то, чем стоит гордиться, — ответил Давид, убрав шпагу в ножны и покинув очередь.
У выхода его уже ждали Лили, Паскаль и Элеонора. У каждого из них было своё именное оружие. У Паскаля — двуручный молот. У Элеоноры — копьё. А вот у Лили — двуручный меч.
— Да послушай, копьё — это лучшее оружие, — пыталась доказать свою точку зрения Элеонора Паскалю.
— Больно оно тебе поможет в бою с существом чуть прочнее виверны, — привёл уже свой аргумент Паскаль.
— Давид. Ну ты хоть скажи, что быстрое и мобильное копьё — лучшее тяжёлого и громоздкого молота!
— Зависит от ситуации, — ответил Давид. Не удовлетворив ни одну из сторон.
Последовало довольно долгое обсуждение, кто чем будет заниматься. Все решили пойти по стопам родителей, и Давид не был исключением, решив пока пойти по стопам матери. Правда, он так решил не от большой любви к варке различной дребедени для получения другой дребедени. Он просто так и не решил, чем планирует заниматься по жизни… Сто лет оказалось слишком мало для этого.
После этого они попрощались и разошлись по домам, как, собственно, и сам Давид. А дома его уже ждала мама, что тут же бросилась обнимать уже взрослого сына.
— Сыночек! Я так за тебя рада! Даже не верится, что теперь ты взрослый мужчина! — чуть ли не визжа от радости, кричала матушка.
— Во-здух… — ели вымолвил из себя Давид, задыхаясь в маминых объятьях.
— Ах да. Извини.
Отпустив сына, тот начал жадно глотать воздух. Матушка же медленно взяла именное оружие Давида и с изумлением осмотрела. Внезапно появился отец, что, подойдя сзади, положил голову на её плечо.
— Сразу вспоминается моя церемония взросления, — с улыбкой произнесла матушка.
— Тогда я впервые пригласил тебя на свидание, — добавил отец.
Вернув своё оружие, Давид и его родители проследовали к столу и принялись к трапезе. Еда была вкусной. Мясо кабана с запечёнными овощами хорошо сочетались. А недавно испеченный хлеб отлично дополнял блюдо.
— Так ты уже решил, чем будешь заниматься? — внезапно спросил отец, от чего Давид чуть не подавился.
— Думаю пока поработать с мамой.
