— И... что же мне тут делать? — пройдя вперёд, я уселся в мягкое кресло и вопросительно взглянул на Уортингтона.

— Простите, сэр? — тот приподнял бровь.

— Делать мне что? — пояснил я. — Телевизора или компьютера тут нет, и готов поспорить, телефон тоже не сработает...

— Комната экранирована от любого вида связи, сэр, — солидно подтвердил дворецкий, качая усами.

— Это понятно, — согласился я. — Связаться с миром вы мне не дадите. Но надо же мне тут чем-то... тупо занять себя, пока королева там намывается в ванне и решает другие неотложные дела!

Уортингтон размышлял пару секунд.

— Возможно, я мог бы предложить вам книгу, сэр? — осведомился он наконец. — Во дворце обширная библиотека, назовите издание, и, если оно у нас имеется, я принесу его вам. Также у нас есть большое количество периодики, музыкальные коллекции...

Я задумчиво почесал в затылке.

— Нет-нет, — отозвался я. — У меня есть идея получше. Вот что: принесите-ка мне...

Я чуть улыбнулся.

— Бумагу и простой карандаш.

Глава 4

...глубокий вдох, выдох; успокоиться и попытаться снова.

Глаз.

Глаз нарисовать не так уж и сложно, верно? Белок, зрачок, небольшой отблеск. Не нужно ничего изобретать — великая сила эволюции всё уже изобрела до нас. Главное — убедительно изобразить то, что я хочу создать, и тогда оно...

С-с-сука. Опять! Да как, почему? Линии я вёл ровно, штрихи прочерчивал точно, а в итоге получилось непонятно что — странная мазня на уровне шестого класса. Монстрик выглядел так, будто сам не был до конца уверен в возможности собственного существования.

Чёрт, как у Хидео это получалось? Пойти, вытащить его из багажника и потребовать провести для меня мастер-класс, что ли?

В раздражении я дёрнул карандашом в воздухе; чёрная линия мелькнула — и тут же снова исчезла, вернувшись в небытие. Она и вышла-то какой-то тонкой, хилой, откровенной халтурной — никакого сравнения с тем, что вычерчивал Хидео во время нашей схватки. Что ж... наверное, тут нечему удивляться. Как-никак, Мори художник с многолетним стажем за спиной.

И всё-таки как же это непередаваемо тупо — заполучить способность к материализации рисунков, совершенно не умея рисовать. Я же... да, чего скрывать — я был здесь полным нулём. Бездарь. Неуч. Дилетант на тройку с минусом.

Чего только я не научился делать в своей жизни!.. Летая по Галактике, выучишь всякое, и среди моих талантов были вещи довольно специфические. Готовить? Рыть окопы? Гадать кроссворды? Играть в специфические азартные игры?

А вот рисовать я не умел совершенно, да никогда и не учился. Таланта к рисованию у меня не было отроду, нужды в этом — тоже, как и желания... Эх. Знать бы заранее — записался бы в художественную академию ещё в детстве. Сейчас бы!..

Ладно, ладно. Я оборвал себя, жёстко соблюдая железное правило — никогда не жалеть о том, что было бы, если бы да кабы. И всё-таки обидно, блин. Невесело хмыкнув, я уставился на собственные рисунки.

Идея создать — для начала, для разминки и пробы пера — нечто вроде летающего глаза, монстрика-шпиона, способного подглядеть и рассказать мне что-нибудь интересное — была неплоха. А вот реализация... с бумаги на меня в ответ глядело косое чучело.

Занеся карандаш над бумагой, я взял новый лист, сделал пару линий, вычерчивая очертания существа...

А, к чёрту. Бесполезно.

Способность Хидео, в сущности, была не так уж сложна. Единственное ключевое условие для оживления нарисованного — творец должен искренне поверить в своё творение, в то, что оно может ожить.

Новый взгляд на рисунки; бррр. Поверить вот в это мог бы только полный псих или наркоман под кайфом.

Отложив карандаш, я откинулся в мягком кресле и мрачно уставился на ровные голые стены «гостевых покоев». Чёрт. Нужно учиться рисовать, иначе я не смогу воплотить в жизнь ничего, что сложнее трёх-четырёх линий. И что мне тогда делать с такой способностью? Зрелищно играть в крестики-нолики?

Стоп. Или... нет?

Трёх-четырёх линий, значит. Всего трёх-четырёх. Вроде бы мало, но разве нет на свете вещей, состоящих именно из такого количества линий?

Что-то простое, правильной формы. Что-то, что легко нарисовать ровными линиями...

Например, вот на этой гладкой белой стене напротив.

Довольно кивнул самому себе, я вновь подхватил со стола карандаш. Может, пустая надежда, может, ничего и не выйдет, но... попытаться стоит. В конце концов, много ли усилий? Смешно даже сказать: всего четыре прямые линии, ровный прямоугольник.

Ну, и круглая дверная ручка.

Глядя на возникшую на белой стене схематическую дверь, я улыбнулся. Похоже, кое-какие простые эскизы были доступны даже мне.

Тишина; в помещении не было даже часов, чтобы нарушать её своим тиканьем, и потому секунды я отсчитывал в уме, про себя. Одна, две, три. Десять. Двадцать. Двадцать пять... двадцать девять, тридцать.

Никаких изменений. Рисунок, прочерченный в воздухе, всё так же оставался нанесён на противоположную стену, не думая исчезать; я бы совершенно уверен, что реши я сейчас встать, подойти и дёрнуть за ручку — дверь тут же откроется, выпустив меня в соседнее помещение.

Откуда я знал? Оттуда, что рисунок был правдоподобен; я верил в него. А во что тут не верить? Простая дверь, прямоугольник на стене, ни изысков, ни украшений. Своего рода маленький шедевр минимализма.

Вот только есть один нюанс.

Отведя взгляд от дверей, я посмотрел в угол; огонёк камеры наблюдения мигал, даже не пытаясь быть незаметным. Разумеется, они ведь не идиоты.

Точнее, не так — они совершенно точно идиоты, которые позволили Данко и компании рыскать по дворцу и ограбить какую-то из местных сокровищниц, заставив королеву лично гнаться за ними в портал. А значит, сейчас все эти идиоты и на миллиметр не отойдут от мониторов, следя за каждой мухой во дворце. Не говоря уже о таком ценном фрукте, как я.

Но видят ли они меня — это один вопрос, а видят ли они дверь — совсем другой. Едва ли; рисунок плоский, и точно не виден с того ракурса, где висит камера. Есть ли тут другая, скрытая? Чёрт знает, но, во всяком случае, никто не спешит примчаться и помешать мне. Не мчались они и во время экспериментов с карандашом. Возможно, именно такой приказ им и дали?

Ладно, ладно. Я чуть шевельнул рукой, словно отпуская рисунок на волю, признавая его нереальность; чёткие тёмные линии поколебались пару секунд — и истаяли, оставив напротив меня всё ту же ровную, белую стену.

Чего я хотел на самом деле? Ха. Вы ещё спросите, какой у меня план. Как я и говорил Данко, все планы (особенно те, что состоят из двух и более пунктов) — от лукавого и к добру не приводят; а потому я занимался любимым делом.

Плыл по течению.

Устроить тест-драйв новой способности? Само собой. Поискать что-нибудь интересное, подслушать разговор или что-то в таком духе? По возможности. Ну и не забывать о главном: как следует повеселиться.

Начнём же.

Встав с кресла, я лениво зевнул — направился в небольшую ванную; разумеется, не выпуская из рук карандаша. Следите-следите, гадайте там, задумал я что-то, или у меня просто прихватило живот от дешёвой лапши из «Саму-Рамена».

Прикрыв за собой дверь ванной, я глянул в зеркало. Разумеется, моё лицо засветилось во всех новостях, и здесь его знает если не каждая собака, то, как минимум, каждая вторая из них. Но что, если...

Хм, хм. Я примерился, осторожно держа карандаш. Главное, чтобы рука не дёрнулась.

Пара штрихов добавила мне солидные усики-щёточку; конечно, ничего такого, что могло бы сравниться с почтенными усами Уортингтона, но всё-таки кое-что. Затем несколько быстрых движений изобразили на моём лице морщины, старя его сразу лет на двадцать.

Само собой, если приглядеться, очень быстро станет понятно, что усики — нарисованные, да и в целом вид у меня вышел довольно карикатурный. Но... кто сказал, что любой пожилой азиат не слегка карикатурен по определению?