Я не хотела привлекать к себе внимание, хотя моя мама думала, что именно отсюда возникла эта маленькая причуда. Я была последним человеком во всем мире, который активно хотел бы внимания.

Не так, как Фиона. Даже при том, что она не хотела и не стремилась к этому, она привлекала внимание естественным образом и процветала за счет этого. Расцветала как цветок в ситуациях, когда люди тянулись к ней, как пчелы к меду.

В то время как я съеживалась, стараясь выглядеть как можно меньше.

Я вздохнула, глядя на кексы, которые покрывала шоколадно-арахисовым маслом с помадной глазурью. Я назвала их особенными для ПМС, потому что они были идеальной степенью шоколадности и сладости и успокаивали нервы. Я была уверена, что потакать этой тяге, потребляя большое количество сахара, масла и шоколада, — не лучший способ удовлетворить гормоны. Следует есть орехи, фрукты, смузи… что угодно.

Как бы сильно я ни верила, что здоровый образ жизни — это лекарство от многих болезней, и что обработанные пищевые продукты, полные сахара, химикатов и консервантов, являются причиной многих наших проблем со здоровьем, я также верила, что немного шоколада не повредит.

Кроме того, я импортировала все свои ингредиенты из Франции. По словам моего бухгалтера, это дорого и совсем не отвечало финансовым требованиям, но нельзя отрицать, что ингредиенты более полезны, без добавок, как в США. Как только попробуешь, почувствуешь разницу.

Весь мой бизнес был сосредоточен на вкусе. И это того стоило, потому что люди буквально путешествовали через всю страну, чтобы купить эти кексы. Люди платили непомерные сборы за доставку, чтобы их изготовили, отправили в упаковке с климат-контролем на грузовиках, чтобы они прибыли свежими на следующий день.

— Да, я закончила, — сказала я, переводя взгляд с кексов на Фиону.

Ее глаза вспыхнули, когда она посмотрела вниз.

— Тебе лучше никуда их не отправлять и не выставлять на продажу, пока я не съем хотя бы пару штук.

Я ухмыльнулась, наклоняясь, чтобы взять тарелку, приготовленную для нее.

— Я уже подумала наперед, — я подмигнула, вытирая руки о фартук, по привычке проводя по щеке тыльной стороной ладони.

Хотя я пекла много лет — практически всю свою жизнь, — я все еще не достигла совершенства в искусстве выглядеть как Найджелла Лоусон, закончив готовить, похожей на богиню. Нет, мои темно-рыжие волосы обычно выбивались из тугого пучка на макушке, шоколад пачкал кончики пальцев, а мука оказывалась… практически везде.

Когда я впервые открыла пекарню пять лет назад, я очень старалась быть не только пекарем, но и лицом заведения, кропотливо создавая свой внешний вид после нескольких часов, проведенных на кухне. Я сражалась со своими локонами, пытаясь собрать их в гладкий пучок. Я пыталась накраситься, размазывая тоналку по своим веснушкам, носила белые платья, которые подчеркивали мои значительные изгибы…

Но все быстро шло прахом.

Невозможно носить белое и быть пекарем. Или, может быть, другие пекари могут.

Я не совсем тот человек, который стал бы расхваливать себя, но даже я не могла избежать бешеного успеха своего бизнеса и своей еды, поэтому знала, что я хороший пекарь. Может быть, даже великий. Но я неаккуратная, несобранная и неорганизованная, как многие мои сверстники в кондитерской школе. Во всех остальных аспектах своей жизни я была дотошна, осторожна, целеустремленна. На кухне — нет. Конечно, я придерживалась правильных пропорций — по крайней мере, большую часть времени, — но в остальном я была подобна урагану.

В школе я получила прозвище «хаотичный пекарь», которое было подходящим способом описать меня.

Попытки бороться с этим почти свели меня с ума, поэтому я приняла хаос и больше не пыталась выглядеть идеально. Мои волосы были чистыми, расчесанными и немного волнистыми. Макияж остался в прошлом. Ближе всего мне подошел клубничный бальзам для губ, который я наносила после того, как вытирала муку с лица, и, если у меня было дополнительное время утром, я наносила тушь, чтобы подчеркнуть свои большие зеленые глаза.

Фиона облокотилась на арку между кухней и передней частью дома, рассматривая меня из-под идеально ухоженных бровей.

Фиона, несмотря на то, что целый день обслуживала клиентов, выглядела так, словно только что сошла с подиума или со съемок в журнале «Sports Illustrated». Ее светлые волосы падали на плечи идеальными пляжными волнами, которые никогда не путались, никогда не торчали вверх и всегда выглядели намеренно взъерошенными. Ее загорелая кожа всегда сияла, как будто она только что провела неделю, загорая на Карибах, даже в разгар зимы. Она была высокой, намного выше меня, а я метр шестьдесят семь, и у нее были изгибы, которые бросали вызов самой физике. Вдобавок ко всему, она была сладкоежкой, что должно было нанести ущерб этим изгибам, но только улучшило их.

Несмотря на то, что на ней была только простая белая футболка и поношенные синие джинсы, она носила простые наряды, как будто это настоящая мода.

Мне нравилось думать, что толпы мужчин, которые часто посещали пекарню, пришли из-за моих превосходных навыков выпечки — что, я была уверена, было одной из причин, — но я знала, что Фиона была важным ингредиентом, привлекающим мужчин за пределами моей целевой аудитории. Те, кого вряд ли привлекли бы шоколад, арахисовое масло и круассаны с маслом — лучшие за пределами Парижа.

— Ты уверена, что не хочешь рассказать? — спросила она, скрестив руки на пышной груди. Черное кружево ее бюстгальтера просвечивало сквозь тонкий белый материал, выглядя сексуально, шикарно и в то же время непринужденно.

Я бы никогда не смогла так. Хотела бы я быть сексуальной. Лучшее, что я могла — покраснеть от смущения.

Я носила брюки с завышенной талией из Парижа. Заказала их, потому что они никогда не мялись, идеально облегали мое грушевидное тело, были достаточно удобны, чтобы носить их весь день, и придавали мне наполовину презентабельный вид. Мои шифоновые блузки были такими же. Женственные, с нежными цветочными принтами, ткань не облегала изгибы, как это делали дешевые вещи.

— Уверена, — сказала я Фионе, расправляя плечи и пытаясь отогнать мысли о тромбе. После того, как я страдала этим недугом всю свою жизнь, можно подумать, что я очень хорошо умею убеждать себя, что умираю не от тромба или какой-то инфекционной болезни. Но меня практика не привела к совершенству.

Я не научилась убеждать себя, но я чертовски хорошо научилась скрывать это от широкой публики.

Фиона стояла, как будто покупатели не ждали у прилавка. Вероятно, потому, что она знала, что они не будут злиться, раздражаться или гневаться. Фиона умела очаровывать даже самых трудных клиентов. Невозможно раздражаться на женщину с очаровательным акцентом, ярко-голубыми глазами и теплым магнетизмом, который исходил из самых ее пор.

Я еще не встречала никого, кто был бы невосприимчив к ее чарам.

— Ты не выглядишь уверенной, — подтолкнула она.

Фиона, которая была бесконечно терпелива и заботлива, не находила эту часть моей личности раздражающей, странной или отталкивающей. А мой бывший жених именно так и думал. Что, как я предполагала, было нормальной реакцией. Я ненавидела иметь дело со своими собственными паразитами; я не могла ожидать, что кто-то другой — даже мужчина, который должен был любить меня безоговорочно, — захочет иметь с ними дело.

Я вздыхаю, сдувая с лица непослушную прядь волос.

— Я уверена, что клиенты хотят знать, убьют их маффины или нет, — сказала я ей. — А теперь, пойдем.

— Тебе нужно потрахаться, — Фиона поджала губы, когда я протиснулась мимо нее и направилась к выходу.

Несмотря на то, что я проводила здесь каждый божий день в течение последних пяти лет, влияние пекарни на меня не притупилось. Ни в малейшей степени.

Окна внизу были матовыми, но в верхней половине открывался вид на прекрасное побережье Новой Англии{?}[Регион на северо-востоке США, включающий в себя следующие штаты: Коннектикут, Мэн, Массачусетс, Нью-Гэмпшир, Род-Айленд, Вермонт. Граничит с Атлантическим океаном, Канадой и штатом Нью-Йорк. ]. Интерьер был выкрашен в нежно-розовый цвет, настолько мягкий, что постепенно переходил в бежевый, создавая тепло, которое заставляло меня чувствовать себя уютно даже в разгар зимы. Стены были заставлены разномастными винтажными рамами и картинами, которые я купила в комиссионных магазинах. Столы были круглыми, более темного оттенка розового. Стулья были бархатными, удобными, приглашавшими клиентов задержаться на некоторое время. С потолка свисали круглые подвесные светильники, контрастирующие с ярко-зелеными подвесными растениями, которые Фионе удалось сохранять живыми. На стене светилась розовая неоновая вывеска с надписью «Хаотичный пекарь».