Матушка Ветровоск посмотрела на бурный поток, после чего перевела глаза на Чудакулли.

— Немедленно отнеси меня назад, — потребовала она. — Ты не имел права так поступать.

— Очень жаль, но у меня кончилась магия. Конечно, мы можем вернуться пешком. Такой приятный вечер. Здесь всегда такие приятные вечера.

— Это было пятьдесят или шестьдесят лет назад! — воскликнула матушка. — Нельзя же вдруг падать человеку на голову и делать вид, будто за эти годы ничего не произошло.

— О, произошло многое, и мне это прекрасно известно, — возразил Чудакулли. — Я, к примеру, стал главным волшебником. Мне нужно только отдать приказ, и тысячи волшебников… не станут мне подчиняться или переспросят: «Что-что?», ну, или начнут спорить. Но обратить на меня внимание они обязаны.

— Я как-то была в Университете, — сказала матушка. — Толпа жирных мужиков с бородами.

— Все правильно! Это они!

— Многие из них родились в Овцепикских горах, — продолжила матушка. — Я знаю еще несколько мальчишек из Ланкра, которые стали волшебниками.

— Чрезвычайно магическая местность, — подтвердил Чудакулли. — Наверное, есть что-то в местном воздухе…

Под мостом бурлил холодный черный поток, который всегда подчинялся силе тяжести и никогда не тек вверх по склону.

— Много лет назад, — сказал Чудакулли, — был даже аркканцлер Ветровоск.

— Слышала. Мой дальний родственник. Я с ним не знакома, — пожала плечами матушка.

Оба они несколько минут смотрели на реку. Периодически бурный поток проносил мимо сломанные ветки.

— А ты помнишь…

— У меня… очень хорошая память.

— Ты никогда не задумывалась, какой могла бы стать твоя жизнь, если бы ты ответила «да»?

— Нет.

— Наверное, мы бы остепенились, обзавелись детьми, потом внуками…

Матушка пожала плечами. В основном подобные слова произносят всякие придурки-романтики. Но сегодня в воздухе определенно что-то было…

— А как насчет пожара? — спросила она.

— Какого пожара?

— Который сжег дотла наш дом сразу после свадьбы. В огне которого мы оба погибли.

— Какого пожара? Я ничего не знаю ни о каком пожаре.

Матушка повернулась к нему.

— Конечно нет! Потому что его не было. Но все дело в том, что такое могло произойти. Нельзя говорить «если этого не случилось, то могло случиться это», ты ведь не знаешь всего того, что могло произойти. Ты считаешь, что все будет хорошо, но все может стать ужасно. Мы часто говорим «вот если б я…», но желать мы можем все, что угодно. А знать… знать не можем ничего. Все уже в прошлом. Зачем об этом думать? Вот я и не думаю.

— Штаны Времени, — угрюмо произнес Чудакулли.

Он поднял кусок отвалившейся каменной отделки моста и бросил его в воду. Как это обычно происходит, раздался «бульк».

— Что?

— Об этом любят твердить всякие умники с факультета высокоэнергетической магии. Еще волшебниками себя называют! Послушала бы ты их разговорчики. Эти идиоты не узнают волшебный меч, даже если он вопьется кому-нибудь из них в коленку. Ох уж эти молодые волшебники! Думают, это они изобрели магию…

— Да? Видел бы ты современных девок, собирающихся стать ведьмами, — фыркнула матушка Ветровоск. — Бархатные шляпы, черная губная помада и кружевные перчатки без пальцев. А нахальства — хоть отбавляй.

Они стояли рядом и смотрели на воду.

— Штаны Времени, — повторил Чудакулли. — Один «ты» спускается по одной штанине, а второй «ты» — по другой. Куда ни погляди, сплошные контининуумы. Вот когда я был молодым, существовала нормальная вселенная, одна-единственная, и больше ничего, и волноваться следовало только о том, чтобы из Подземельных Измерений не прорвались какие-нибудь Твари. Вселенная была реальной, и ты знал, как себя вести. Теперь же выясняется, что вселенных миллионы. Еще эта кошка поганая, которую можно засунуть в ящик, и она будет живой и мертвой одновременно… И всякое такое. А все вокруг бегают кругами и вопят: как это чудесно, ура, мы нашли еще один квант! А попроси их произнести самое обычное заклинание левитации, на тебя так посмотрят, словно ты выжил из ума. Послушала бы ты, как изъясняется молодой Тупс. Договорился до того, что заявил, будто бы я не пригласил самого себя на собственную свадьбу. Это я-то!

Со склона горы молнией взлетел зимородок, почти без всплеска воткнулся в воду и тут же взмыл обратно в воздух с чем-то серебристым и извивающимся в клюве.

— Талдычат одно и то же, мол, все происходит одновременно, — угрюмо продолжал Чудакулли. — Словно выбора совсем не существует. Ты просто решаешь, по какой штанине будешь спускаться. Кстати, если верить его словам, мы все-таки поженились. Он говорит, что все, что могло случиться, случается на самом деле. То бишь существуют тысячи других меня, которые так и не стали главными волшебниками, и тысячи других тебя, которые отвечали на мои письма. Ха! Для этих ученых юнцов мы — нечто, что могло бы быть. И так считает молодой, растущий человек — это, по-твоему, нормально? Когда я только начинал заниматься волшебством, аркканцлером был старикан Спольд — скажи ему кто такие слова, он бы мигом вытянул его посохом. Ха!

Где-то далеко внизу с камня спрыгнула лягушка и плюхнулась в речку.

— Конечно, с тех пор утекло много воды.

Постепенно до Чудакулли дошло, что монолог превратился в диалог. Он повернулся к матушке, которая смотрела на реку так, словно первый раз в жизни видела воду.

— Глупо, глупо, глупо… — пробормотала она.

— Прошу прощения? Но я же только…

— Да я не о тебе. Я говорила не о тебе. Глупо! Это я вела себя глупо. Но я не сошла с ума! Ха! А я думала, у меня беда с памятью! Хотя на самом деле это и была беда, только не в том смысле…

— Что?

— Я испугалась! Это я-то! Потеряла способность мыслить разумно! Впрочем, наоборот — я мыслила слишком разумно.

— Что?!

— Неважно. Э-э, было очень приятно встретиться, милый вечерок и так далее, — сказала матушка. — Но мне пора возвращаться. Давай щелкай пальцами и побыстрее.

Чудакулли несколько обмяк.

— Не могу, — пожал плечами он.

— Но ты же перенес нас сюда.

— В этом все и дело. Я не шутил, когда сказал, что у меня кончилась магия. Эта трансмиграция отнимает почти все силы.

— Раньше, насколько я помню, мы только и делали, что порхали туда-сюда, — матушка даже улыбнулась. — Наши ноги едва касались земли.

— Тогда я был моложе. А сейчас один раз — и все.

Скрипнув башмаками, матушка развернулась и решительно зашагала в направлении города. Чудакулли поплелся следом.

— А ты что, куда-то торопишься?

— У меня появилось одно очень важное дельце, — не оборачиваясь, ответила матушка.

— Я не знаю, каким могло бы быть другое будущее, — промолвил Чудакулли. — Но, знаешь, попробовать я бы не отказался…

Матушка остановилась. Внезапно она почувствовала огромное облегчение. Рассказать ему о воспоминаниях или нет? Она уже открыла было рот, но передумала. Нельзя. Он тут же расклеится, опять начнет сентиментальничать.

— Я бы стала злой и раздражительной женой, — сказала она.

— Это ясно и без слов.

— Ха! А каким бы стал ты? Мне пришлось бы терпеть твое распутство и пьянство!

Чудакулли даже опешил.

— Распутство?

— Мы говорим о том, что могло бы случиться.

— Но я — волшебник! Нас едва ли можно назвать распутниками. Это нам запрещено законом. Или правилами. В общем, есть указания…

— Но ты не стал бы волшебником.

— К тому же я почти не пью.

— Запил бы, если б женился на мне.

Он поравнялся с ней.

— Да ты похуже молодого Думминга будешь! — воскликнул он. — Почему ты решила, что все было бы так ужасно?

— Да потому.

— Почему?

— А как по-твоему?

— Я первый спросил.

— Извини, я слишком занята, чтобы отвечать на всякие глупые вопросы. Займись-ка чем-нибудь полезным, господин Волшебник. Ты, например, в курсе, что сейчас в мире творится? Про круги наслышан?