Но этому событию был еще один свидетель, о котором ученый знать не мог.

Пятая Вселенная-минус, мир Альдорн, Свободные Земли.

На алтаре, куда испокон веков жители небольшого городка приносили дары богине Лилис, лежало тело тридцатилетней женщины. Жрицы, пришедшие утром, чтобы убрать здесь, с недоумением смотрели на нее. Все их чувства подсказывали, что она мертва, но как-то не так. Она не дышала, отсутствовала активность мозга, магическая сеть каналов не ссохлась, хотя и должна была, но энергия в них отсутствовала. Их охранники, которые являлись хорошими следопытами, обследовали окрестности, не обнаружив никаких следов лежавшей женщины.

– Надо привести Оракула, – сделала вывод одна из жриц.

Спустя три часа к этому месту подошла старая женщина. Глубокая сеть морщин избороздила ее лицо, волосы приобрели цвет горного снега, прожитые годы заставили ее согнуться, и только глаза горели жизненной силой. Под руки ее вели две девушки, ухаживающие за ней. Увидев лежащую молодую женщину, губы старушки растянулись в улыбке. Подойдя к алтарю, она несколько минут стояла неподвижно, не проронив ни звука. Затем плечи ее расправились, и она развернулась.

– Пророчество свершилось, – сказала она. – Та, что много тысячелетий назад ушла, вернулась. Настал и мой черед.

Она легко взошла на алтарь и сотворила знак Лилис. А в следующий миг алтарь запылал синим пламенем богини. Когда оно опало, он оказался пуст.

– Об этом никто не должен ждать, – произнесла верховная жрица.

Все разошлись. И никто не заметил, как один из охранников бросил на алтарь ненавидящий взгляд.

Мирозданье.

Третьим событием, произошедшим после взрыва антиматерии в центре звезды, было то, что временные потоки трех Вселенных стабилизировались и стали течь с одной скоростью.

И в Пятой Вселенной-плюс, и в Пятой Вселенной-минус люди не знали, да и не могли знать, что обе женщины были абсолютно идентичны.

Глава 2

Россия, город Ростов-на-Дону.

Я подкинул дров в камин и глядел, как огонь медленно начинает охватывать их. Но спустя пару секунд он, как будто вспомнив, что это его одно из любимейших лакомств, охватил собой все поленья. Языки пламени взметнулись вверх, а я немного отодвинулся, поскольку жар от огня мог опалить ресницы и волосы. Температура в подвале понемногу стала подниматься. Два дня назад у нас закончились и магические обогреватели, и технологические, принесенные из сопредельных миров. Но летом удалось достаточно заготовить дров, даже пришлось повоевать с пришлыми, которые приехали на машине и хотели вырубить небольшой лесок. И были они вооружены охотничьими ружьями и одним автоматом. Хуже всего было то, что патроны эти пришлые не жалели и наша коммуна понесла серьезные потери. Правда, всех их удалось убить и даже забрать машину. Ездить на ней, мы не ездили, но дед Василь сумел разобрать автомобиль. Двигатель оставили на всякий случай, а вот солярку использовали по делу — в данный момент две керосинки до сих пор пользовались тем топливом, давая необходимый нам свет. Для меня же главной потерей летней стычки стала гибели дядь Миши, который спас меня тогда, шесть лет назад, когда произошла Вспышка…

Была середина октября и стояла, как и все последние годы, теплая погода, температура прыгала между десятью и пятнадцатью градусами тепла, а южный ветер приносил тепло Черного и Азовского морей. Мы тогда из школы пошли через дворы, а не как обычно по тротуару, чтобы зайти в пиццерию и купить там себе по пицце, которую мы все обожали. Это и спасло меня с другом. Вспышка застала нас как раз тогда, когда мы проходили между двумя детскими садами. Это напоминало, словно перед самыми глазами вспыхнуло нечто настолько яркое, что пробрало до самого мозга, вследствие чего все люди потеряли сознание.

Очнулся я от того, что меня тормошил Виталька и от сильной головной боли. Кое-как поднявшись, я сначала не соображал, что он говорит, но затем дошло.

– Леха, Леха, вставай скорее.

У друга были глаза, словно в японском аниме — на пол лица, а оглянувшись, я понял почему. Дети в детских садах лежали еще без сознания, а воспитательницы пытались привести их в чувство. Между домами, расположенными впереди, произошла большая авария, и сейчас клубы черного дыма поднимались вверх, образуя нечто страшное, которое расползалось в стороны, охватывая город. Чуть позже я сообразил, что пожар не один, а создавалось впечатление, что горел весь город. Боль стала понемногу успокаиваться, зато состояние скатывалось в шок.

— Виталя, это война? – задал я крутившийся в голове вопрос. — С американцами?

— Не знаю. Наверное. Может быть, они бомбу атомную сбросили, там вроде есть чет такое, что глаза слепит.

— Не-е-е, – возразил я. — Там от домов обломки должны быть. Пошли скорее по домам.

И мы разбежались в разные стороны, так как жили в разных местах. Его дом был совсем рядом, а вот мне надо пройти еще триста метров. Выбежав на тротуар, я пришел в еще больший ужас. Перевернутые машины лежали и на дороге, и на тротуаре, часть из них горела. Но больше всего меня поразили люди. Мертвые. Вот в красной машине женщина выбила головой лобовое стекло, и ее правый бок был весь в крови, а светлые волосы приобрели бурый цвет. Чуть дальше догорал труп, наверное, мужчины, который сумел выйти из горевшей в пяти метрах машины. Еще дальше грузовик съехал с дороги и задавил всю семью: папу, маму и ребенка. Ноги родителей так и выглядывали из-под заднего колеса, а девочку они успели вытолкнуть, но ее это не спасло — она лежала, не шевелясь, и я не знал, отчего она умерла.

Вдруг слева и сверху раздался душераздирающий женский крик, и я автоматически посмотрел в ту сторону. На балконе стояла какая-то женщина и кричала. Она произнесла какие-то слова, которые я не расслышал, и вновь закричала. А потом, перевалившись через ограждение балкона, полетела вниз головой. Раздался «шмяк», и я завороженно смотрел на неестественно вывернутую шею, сломанную руку, из которой торчала белая кость, которая очень быстро окрасилась в красный цвет. Из-под ее головы потекла кровь. Мимо меня пробежали какие-то мужчины, и я посмотрел им вслед, заметив, как какая-то женщина протянула им руки, прося о помощи. Ее голова была вся в крови, и она вытирала ее своим шарфом, а потом обвязала им голову. Мужчины пробежали мимо.

Я стоял и не мог оторвать взгляд от этой картины смерти. Меня словно приклеили к этому месту, не давая ступить и шагу, требуя, чтобы я запомнил. Все, что я мог делать, это медленно вертеть головой, даже закрыть глаза не сумел.

Пожары. Смерть. Крики о помощи. Плач. Просто крики. Рев огня.

Внезапно справа раздался взрыв, и что-то пролетело рядом с моей головой, обдав меня ветром и запахом бензина. И тут услышал звон разбившегося стекла. Повернув голову, увидел, что это железка, которая мигом ранее чуть не убила меня, нашла что разрушить. И тут словно с меня кто-то снял оковы, и я бросился обратно во двор, подальше от праздника смерти. Дворами я добежал до своего дома. Электронный замок не работал, и я порадовался, так как ключи были в рюкзаке, висевшем за спиной. Лифт тоже не работал, поэтому пришлось бежать на шестой этаж по лестнице.

— Мама, мама! — ворвавшись в квартиру, закричал я. — Ты где?

Первым делом я направился в ее спальню, поскольку она вернулась после суточного дежурства в больнице, и сейчас должна отдыхать. Постель ее была аккуратно заправлена, поэтому я рванул на кухню. На плите стояли кастрюли, но мамы не было. Уже со слезами на глазах я побежал в свою комнату.

— Ма…

И слова застряли у меня в горле. На моем стуле висел ее халат, вот я подумал, что она сидит на нем, но сразу же сообразил, что ошибся. Подойдя на дрожащих ногах к своему столу, я убедился, что ее там нет. Где-то внутри себя я надеялся, что она просто уснула или спряталась, или еще что. Но ее не было, не стало, словно она исчезла в одночасье. Я проверил ее уличные вещи, убедившись, что все осталось на месте. Вернулся к своему стулу, поднял халат и с изумлением увидел, как на ее тапочки упало ее нижнее белье. Я в ступоре, наверное, целую минуту смотрел вниз, не понимая вообще ничего. Поднял голову – на столе лежала записка, в которой я легко узнал красивый каллиграфический почерк мамы.