Сердце забилось, кровь волнения ударила в щеки. Снова явственно почудилось, будто она вышла из тела и смотрит на себя со стороны.

Просто не в силах выдержать напряжение, Ева бросилась к экономке и сложила руки в молитвенном жесте.

– Матресса Кариа! Умоляю вас! Очень прошу… Не говорите принцу, никому не говорите об этом! Умоляю вас, если в вас есть ко мне хоть немного сочувствия!

– Что? – удивилась Кария, видимо не до конца понимая, что кричит ей Ева.

– Молю вас! Дайте мне письмо… И не говорите принцу, что оно пришло мне! Это… вопрос жизни и смерти…

Во взгляде Карии появилось подозрение, а одновременно – жалость.

– Хорошо, Ева, – сказала она и успокаивающе-мягко улыбнулась. – Давай присядем, и ты объяснишь мне, – продолжила она, обращаясь к Еве ласковым голосом, как к больному ребенку. – Вот, возьми письмо… И я ничего не скажу принцу, если ты объяснишь мне в чем дело. Если ничего опасного – я не вижу повода докладывать его высочеству. Только не вздумай солгать…

– Хорошо, – Ева схватила письмо.

На самом деле ей хотелось сжечь его, уничтожить сразу. Не прикасаться к нему. Но еще хуже, если его прочитает Кариа или, не дай Бог, принц…

Руки тряслись, Ева задыхалась. Но она понимала, что сейчас как раз нужно лгать. Лгать, как никогда в жизни. Очень реалистично – так, чтобы Кариа поверила, даже, если ложь изменит ее мнение о Еве в худшую сторону.

Пусть верит в грязную ложь, а не в жестокую опасную правду.

Мысли вихрями метались у Евы к голове. Да, вот так… Пожалуй, она уже научилась обманывать ловко, с яркими деталями.

– Матресса Кариа, – начала она. – Понимаете, я… солгала принцу. Я сказала, что мои родители умерла. И вам солгала, простите!. Это неправда. Я просто… просто очень стыжусь правды. На самом деле мой отец – член одной банды воров и мошенников. Собственно говоря, мне пришлось стать нищей, потому что я не хотела идти по стопам отца. Сейчас он на каторге, сидит в тюрьме… А может, уже и умер там – когда я последний раз его видела, он уже очень сильно кашлял. Но он просил своих дружков «пасти» меня, следить, что со мной происходит. Чтобы, если у меня появляются деньги, отдавать им, а часть посылать ему на каторгу… Так делают родственники заключенных, вы, должно быть, знаете! Видимо, эти дружки следили за мной, увидели, что случилось и вот…

– Думаешь, они будут шантажировать тебя? Будут тянуть из тебя деньги? Те, которые даст тебе принц?

– Я не знаю, матресса Кариа! Наверняка, в письме говорится, что «если вытянула счастливый билет, то нужно делиться…».

Ева демонстративно открыла письмо. Развернула. Она не смотрела текст, лишь сделала вид, что пробежала его глазами. Потому что знала – может выдать себя, если увидит, что же там на самом деле написано.

– Да, там так и говорится, – покачала головой она и, едва сдерживая слезы, поглядела на Карию. – Матресса, милая, вы ведь понимаете, я не виновата, что у меня такой отец?! И я не буду давать деньги этим преступникам! Я не предам принца!

– Да, конечно, девочка, – с жалостью глядя на нее, сказала Кариа. – Я постараюсь верить тебе, что ты не из них. Что ты хорошая девочка. И не скажу принцу, раз ты так боишься… Хоть я не думаю, что он вышвырнет тебя за то, что ты невольно связана с преступниками. Но послушай, Ева! Я буду настаивать, чтобы ты выходила из нашего дома только с охраной. Тогда ни один бандит не сможет к тебе подойти. Не бойся, девочка. Тетя Кариа поможет тебе. Теперь тебя ждет новая жизнь. А если еще напишут – я буду сразу сжигать эти письма…

Ева улыбнулась сквозь слезы. Подошла и поцеловала матрессу в щеку. Пожилая женщина покровительственно похлопала ее по плечу, явно растроганная.

Надо же, получилось, подумала Ева. Одна часть ее ликовала, что удалось скрыть правду. Другая – плакала от того, что пришлось лгать.

И конца ее лжи не видно… Вся ее жизнь – сплошная ложь.

– Спасибо большое, матресса Кариа. Но не нужно сжигать. Я хочу получать эти письма. Ведь они могут сообщить мне, жив или умер мой отец…

Кариа еще долго приводила Еву в себя. Поила успокоительным напитком. Велела служанкам принесли специальные капли, которые намазываешь под нос – и становится хорошо на душе… А когда она ушла, Ева, наконец развернула письмо, чтобы прочитать его по-настоящему.

«Он не защитит тебя. Однажды ты станешь для меня досягаема, и мы закончим то, что начали», – прочитала она.

Несмотря на все капли и притирания, сердце ударило в горло. Липкий ужас сковал руки.

В голове встали картинки не столь уж давнего прошлого. Свечи, темный плащ, холодные пальцы на ее теле…

И то, что он сказал ей вдогонку: «Когда я найду тебя, я пришлю тебе письмо. И однажды мы снова встретимся. Ты не сможешь убежать навсегда».

При мысли о нем, Еве вдруг подумалось, что принц Грайнор не такое уж чудовище… И другой защиты, кроме него, у нее нет. Хоть он и утверждает, что принц ее не защитит.

Ева сжала зубы. Выдохнула. Подошла к ближайшей свече и сожгла письмо. Теперь никто больше его не прочитает. По комнате разнесся едкий запах дыма.

Казалось, горели ее надежды на благополучную жизнь. Но все же ей стало легче, когда предмета, вызвавшего такого ужас, не стало.

Конечно, после письма Ева была совсем выбита из колеи. Но вскоре ей стало не до страхов и размышлений. Потому что нужно было обманывать дальше.

В смысле, притворяться, что она учится хорошим манерам и прочему в первый раз.

Мэтр Строян – нанятый принцем учитель этикета – критично осмотрел Еву. Она старалась стоять, чуть сгорбившись. Ведь у бедных девушек редко бывает королевская осанка.

– Не так. Первое, что нужно усвоить – вы должны распрямить спину. Попробуйте, – сообщил мэтр.

Ему было явно за сорок, в висках пробилась первая седина. Черты лица – строгие, но приятные, на верхней губе красовались ухоженные тонкие усики, от чего улыбка мэтра выглядела хитрой.

– Я постараюсь, мэтр, – ответила Ева.

Несмело распрямила спину.

– Но так неприлично! – сказала он, поглядев на себя и заметив, что грудь торчит вперед и вверх. Резко свела плечи обратно. Наверняка, простолюдинка, привыкшая всегда опускать голову и плечи, могла ляпнуть что-нибудь такое.

– Девушка, здесь я лучше знаю, что прилично, а что нет. Давайте так и договоримся. Если хотите, чтобы принц был доволен – слушайте меня. Судя по всему, нам предстоит много работы…

Ева обрадовалась. Семена были посеяны – этот мэтр теперь всегда будет считать ее неотесанной деревенщиной. Ведь первое впечатление важнее всего. А если потом она проколется и будет делать слишком большие успехи, то он сочтет это результатом своей работы. И будет доволен.

– Слушаюсь, мэтр, – покорно кивнула Ева.

– Давайте, распрямите спину. Вот так, хорошо. Дальше… Это, конечно, к учителю хореографии… Но давайте сразу обозначим – вы должны ходить так, словно у вас на голове… корона.

– Корона? Но разве так может быть? – изображая «святую невинность», спросила Ева. По правде, ей даже немного понравилось прикидываться перед мэтром. Это было забавно, так же как забавно было когда-то дурачить пожилую гувернантку.

– Хм… Ну ладно – книга. Кстати, возьмете книгу сегодня перед сном и… будете четверть часа ходить с ней на голове. Понятно? Если в следующий раз у вас будет такая же плохая осанка – я попрошу вашу экономку оставить вас без десерта!

– Без десерта?! Мэтр, но как можно! Хорошо, я все сделаю. Только не оставляйте меня без коколада!

– Ладно, – вполне добродушно усмехнулся мэтр. – А теперь, как нужно есть… Насколько я понял, вам предстоит ужин с принцем. Ох… Не уверен, что вы сможете сделать какие-то успехи за одно занятие. Но попробуем… – мэтр указал на столик, накрытый на двоих.

Разумеется, возле каждой тарелки стоял целый комплект разнокалиберных бокалов и лежали разнообразные вилочки, ножички и прочие приборы. Пожалуй, прикидываться, будто она не знает, что для чего предназначено и демонстративно путаться в них, будет не так уж сложно, подумала Ева.