Голос Зоси лился фоном, Гайза упаковывал результаты анализа образцов грунта и проверял правильность маркировки по журналу, сосредоточенно крыжил в файле-напоминалке выполненное и просматривал список дел на оставшуюся ночь.
– В каком смысле «множественный»? – он зевнул.
– В том смысле, что очагов более десятка. Пятнадцать, в частности. Меня, признаться, беспокоит, что один из них находится в непосредственной близости от вашего транспортного модуля, капитан. Я бы предложил ускорить подготовку к возвращению на борт, но по моим расчетам ускорение процедуры позволит вам подняться с поверхности на один час тринадцать минут ранее, что не является фактором, существенно влияющим на вашу безопасность… В силу этого…
– Зося, ты знаешь, как я «люблю», когда ты так говоришь…
Искин помолчал.
– Я так выражаю свою обеспокоенность. – отозвался, наконец. – В конце концов, это очень неразумно – потерять капитана исследовательской миссии, нацеленной на поиск внеземного разума, на излете этой самой миссии. Мое существование потеряет всякий смысл.
Капитан усмехнулся. Проигнорировав последнее замечание, поправил:
– Нацеленной на поиск и защиту малоразвитых разумных популяций.
– Я так и сказал, – искин обиженно смолк.
Программа поиска и защиты малоразвитых разумных популяций стала одним из основных направлений работы Управления экспериментальной космогонии. Проверить действительность уравнения Дрейка[1] – доказать или, наконец, окончательно опровергнуть расчет вероятности внеземной разумной жизни, опирающееся на переменную ne в качестве числа жизнепригодных планет в звёздных системах с планетами. Вывести унифицированные значения, подтверждающую заурядность формирования жизни на Земле миллионы лет назад, найти и запротоколировать исходные факторы, которые влияют на обитаемость планеты и возможность стабильного развития на ней разумной жизни. Доказать, что разные величины вулканической активности, приливных эффектов, массы планеты и даже радиоактивного распада могут повлиять на уровни тепла и излучения на планете и снижать или увеличивать предпосылки зарождения жизни на планетах так называемой обитаемой зоны Златовласки. Программа «Заслон»: когда-то амбициозный проект поиска внеземных рас, серия радиолокационных станций и систем улавливания сигнала, – позволила Земле обнаружить себя и войти в галактическое сообщество.
Сейчас «Заслон-500» должна была доказать существование механизмов, которые влияют на распространение разумной жизни. Механизмов, которые можно корректировать и которыми можно управлять. Мечта человека – конструировать разумную жизнь и безошибочно прогнозировать ее развитие.
И вот расчетными способами специалисты проекта вышли на Киаллан – именно здесь, если верить уравнению Дрейка, должна была сформироваться разумная биологическая жизнь. По этой причине планета вошла в проект «Заслон-500» и попала под наблюдение мониторинговой группы.
«Интересно, Грибов меня сразу вздернет на рее, или все-таки подождет возвращения и полного отчета со всеми выкладками?» – Гайза вздохнул: Вася Грибов, старинный друг и руководитель проекта, больше всего горел «разумностью» Киаллана. Именно он настаивал на продлении наблюдательной миссии, именно он больше и громче всех кричал «ура!» в ЦУПе, когда система радиолокационной разведки Заслона передала сигнал с Киаллан. Вася Грибов больше всех верил в успех проекта, было особенно жаль его разочаровывать. Гайза снова вздохнул, на этот раз – печально. Столько лет исследований псу под хвост.
– Нда-а, – протянул Гайза.
– Я с вами абсолютно согласен, – тут же отозвался искин, – хоть и не уверен, что правильно идентифицировал повторный вздох.
– Зося, давай без аналитики…
Гайза поморщился. Он был благодарен, что инскин, доверившись программе распознавания человеческий интонаций, смолк.
Капитан Аталлан насторожился – пол посадочного модуля задрожал и почти сразу накренился, пирамида приготовленных к погрузке на катер коробов рассыпалась. Внутри них лихорадочно заблестели огоньки потревоженных датчиков и сбитых настроек. Он пошатнулся, но успел ухватиться за угол рабочего стола, прикрепленного к полу. За иллюминатором жилого модуля еще укрытая ночной мглой поляна осветилась – густой оранжево-красный свет лился из-под земли, прорываясь сквозь расширяющиеся разломы в коре. Пара мгновений – и вот небольшое помещение посадочного модуля оказалось освещено так ярко, словно наступил Киалланский день, хотя небо – Гайза специально посмотрел на него – было по-прежнему черным.
Мигало красным аварийное освещение, автоматика сообщала о массовых сбоях системы жизнеобеспечения и подсвечивала путь эвакуации экипажа.
Перешагивая через разбросанные короба и не закрепленное оборудование, капитан подобрался к монитору, вывел на дисплей изображения с внешних визиров – подождал данные со сканера внешней поверхности: трещин и опасных повреждений грунта вокруг модуля не зафиксировано. Подземные толчки прекратились. В динамиках шумело – оказался поврежден передатчик, а это было скверно – с планеты, очевидно, нужно было скорее убираться.
Не мешкая, Гайза перевел костюм в спецрежим, добавил функцию обогрева – температура за бортом жилого модуля стремительно падала, а мощности скафандра он планировал перебросить на увеличение времени работы во внешней среде – мало ли какие повреждения обнаружатся у передатчика и катера после землетрясения. Он надел гермошлем и забрался в легкий скафандр для работы на поверхности – не такой прочный как для работы на орбите, но компенсирующий не слишком благоприятную среду Киаллан и ее низкие температуры. Фиксируя на запястье портативный информер, зацепился за ячейки запасных ампул для парализатора. Зачем парализатор включен в комплектацию скафандра, если тебе предстоит работать на необитаемой планете, он и сам не знал. Но таковы инструкции. Капитан застыл – надо бы вытащить, чтобы не мешали, но тогда придется блокировать систему защиты, а это привлечет внимание Зоси, потребует фиксации в журнале производства внешних работ и отражения отчетах.
Гайза, с тоской смотрящий на все бюрократические проволочки в его работе, махнул рукой – черт с ним, пусть болтается.
И, задраив за собой гермопереборку, перебрался в стыковочный шлюз. Еще раз проверил связь – Зося молчал, в наушниках прорывалось только монотонное шипение. Капитан активировал персональный информер на предплечье и вывел на него все необходимые функции, включая навигатор. Проверил страховочный трос. И только после этого нажал кнопку готовности выхода на поверхность.
Воздух словно полыхал – желто-оранжевые языки света тянулись к небу как натянутые до предела тросы в цирке. Датчики, вмонтированные в скафандр, сообщили, что состав воздуха изменился – в нем добавилось азотистых соединений. Не опасно, но динамика, рассчитанная информером, настораживала. Гайза отсоединил от внешней стенки жилого модуля и снял с предохранителя бота-разведчика. Пустил его перед собой, активировав поиск безопасного маршрута. Медленно направился за роботом вокруг модуля, к углу платформы, к блоку с поврежденным передатчиком.
Подойдя ближе, застыл – угол платформы, на которой стоял катер, оказался приподнят и отодвинут в сторону выступившим из-под поверхности камнем. Капитана бы это не удивило, если бы камень не имел идеально гладкие грани, правильную форму параллелепипеда с абсолютным совершенством линий. Да, этот булыжник столкнулся с обработкой, в этом у капитана Аталлана не было сомнений.
«Кирпич?» – он продолжал растерянно осматривать обнаруженный предмет.
Трещина в грунте расширилась, выпустив на поверхность еще несколько таких же кирпичей. Гайза посмотрел вперед и присвистнул: все они оказались частью массивной кладки, которая начиналась у жилого модуля и тянулась к устью «реки» и каменной гряде, обозначенной на картах планеты грядой Валентины. При чем, чем дальше от платформы, тем выше была каменная кладка. И, как бы это не выглядело невероятно, она появилась только что.
