Литмир - Электронная Библиотека

мягким соболем скользя,

сказка наша подползла

прям к Ивановой избе -

Что-то будет в декабре.

Неспроста видать она

в тень укрылась у крыльца.

Знать, случаться непременно,

мировые перемены,

иль хотя бы к Рождеству

сено схватится в стогу.

Спит Иван, тепло на печке,

лёд блестит по краю речки,

будто белый ряд зубов -

Хорошо, коль много снов.

Днём всё видно и в яви,

но не схватишь глубины

символов богатый смысл,

а вот Ночь нам чистит мысль.

Значит так, скажу тебе,

быль то, правда, иль во сне,

но рассказывали мне -

если снится царь тебе,

значит быть тебе богатым

на яви, а не во сне…

Вот Ивану снится сон,

будто в колокольный звон,

через главные ворота,

плавненько влетает он.

Проплывает вдоль дворца,

взглядом ищет он царя,

но стоит свободным трон,

блеском чудным окружён,

и подумалось ему:

«Что стоять ни тпру, ни ну.

Значит я пришёл не зря,

значит нету здесь царя,

значит сяду я на трон…

А чего сей дивный звон,

что плывёт со всех сторон?

Пусть он будет для меня…

Динь – дон, динь – дон… Красота!»

Вдруг, раздался всхлип во сне…

Глянул молодец – на пне

царь сидит в себе смущён,

тем, что не на троне он.

Из-за пня топор достал,

в ноготь сталью побренчал,

да и двинулся к нему,

ухмыляясь в бороду…

А по небу, на Орлице,

на двуглавой сильной птице,

в окруженье сфер небесных,

сразу видно из неместных,

обалденной красоты…

(вот бывают в сказках сны)

Восседает… Да… Она…

Чудо девица-краса!

Кто такая, я не знаю,

это мы поймём потом,

но уж жженье вызывает

в сердце несмотря на сон.

У Орлицы два седла.

Ванька к ней взлетел: «Ура!»

Хвать и девицу обнял.

Чмок – её поцеловал…

Бум! – и вдруг от сна очнулся,

поперхнулся, встрепенулся,

почесал себя кругом,

огляделся: «Ну и сон…

Что ж причудилось то мне?

Будто я сижу в кремле?!

Трон… в ушах ещё динь – дон…

и девица!.. Ну и сон?!»

За окном пурга гудит,

печь остыла, кот не спит…

Дров решил Иван набрать,

да опять нырнуть в кровать,

прыг на двор, а там метель,

ходуном качает ель,

дует так, что не видать,

как в избу попасть опять…

Хоть дрова он и набрал

и тулуп не потерял,

но на ножках молодецких

всё ж в ветру́ не устоял.

За ворота, в бурю, в ночь

Ваню тёпленького прочь,

Вьюга, слушаясь приказа,

погнала, уж не помочь…

Влево?.. Вправо?.. Прямо?.. Вспять?..

– Где я? Где избу искать?

Неужели, юным сгину?

Ну, метёт, ядрена мать.

Пол он ночи проходил,

выбившись вконец из сил

в поисках своей избы,

в лес забрёл версты за три.

Снег утих. Притих и ветер.

Вдруг на склоне он приметил,

там, где ёлки как сугроб,

будто кто-то там идёт:

«Еле, еле тащит ноги.

Нету что ли там дороги?

Весь укутан – нету рожи…

Эй, ты кто? Ответь, прохожий.»

Тут прохожий застонал,

да платочек дряхлый снял.

Посмотрел он на Ивана,

тот и обмер: «Это ж дама!

Это ж, как её – девица…

Хороша ль? Да нет, не снится.

Без мехов и без тулупа,

и грязна, и смотрит тупо.»

А девица-та, ему говорит:

«Здесь, на ветру,

видно, нынче уж помру.

Холод, голод, негде спать, -

и давай в него чихать,

шепчет, – добрый молоде́ц,

разбогатенький купец,

поделись ты от добра,

что в кармане у тебя.

Дай мне лишь совсем немного.

Дай мне рублик серебра.

И не пялься ты так строго,

он в кармане у тебя.»

Удивление Ивана

утонуло в дне кармана:

«Что ты?! Бедная девица,

я могу перекреститься,

что такого капитала

год деревня не видала.»

А она ему: «Смотри.

Ты поглубже загляни.

Через дырочку в подкладке

пальчик ловкий протолкни.»

Затрещал тулуп сукном,

удивился Ванька: «Сон?!

Эка, сколько серебра

сразу столько у меня!»

РУБЛИК в солнышке блеснул!

Ванька девку оттолкнул

и любуясь на него,

крякнул звонко: «Повезло!

Правду нищенка сказала.

Хоть и рублика мне мало,

Но на свадьбу до небес

хватит…

Ну, Иван, спасай невест!»

А девица застонала,

села в снег, потом упала,

повалилась на сугроб:

«Отхожу. Готовьте гроб…»

И ресничками махая,

будто льдинка в солнце тая,

дух последний испустила,

синеву очей закрыла…

Ванька ахнул: «Во дурак.

Очумел? Чему я рад?

Рубль схватил, толкнул девицу,

серебром давай давиться.

А она сейчас помрёт.

Не её, меня бы в гроб.»

Парень девицу схватил,

тряханул, что было сил,

в очи паром задышал,

из снегов к себе прижал…

Та открыла глаз лазурь,

и, сгоняя хлада дурь,

прошептала: «Мне б помочь,

а не в ступе лёд толочь.»

Ванька тут же извинился

и улыбкой к ней разлился,

и сияя, возвестил:

«Сколько ж будет моих сил

все тебе я предложу…»

– В лютой стуже на ветру

я за правдою иду.

Сто уж дней не ем не пью,

всё иду, иду, иду.

– И куда же ты идёшь?

– Да к царю.

– Ядрена вошь…

До деревни три версты,

до столицы тыщи три!

– Если б мне ты рублик дал,

я б нашла тогда вокзал,

и на поезде к царю

я б доехала к утру.

Рублик в солнышке блеснул,

поезда расслышав гул…

и Иван отдал его…

и… тулуп свой заодно.

Тут из леса дед выходит,

в самоцветах рукава,

величаво так подходит,

шапка, брови, борода.

Говорит, поклон отвесив:

«Здравствуй, Ваня, ну, хорош.

Глянь, согрел мою Снегурку

средь пронзительных порош.

Серебро отдал, смотри-ка.

Ну, потешил старика.

Эта шутка, брат, не шутка -

проверяли мы тебя.»

И тяжёлой рукавицей

он над нищенкой вскружил

снег и бедную девицу

дед в СНЕГУРКУ превратил.

Бриллиантом засверкала

шубка в утренней заре и

Снегурочка Ивану улыбнулась:

«Вот. Тебе…

Забирай обратно рублик,

а за то, что щедрый ты,

помогать тебе я буду

вплоть до пламенной весны.

Как беда с тобой случится,

иль невзгоды посетят,

позови меня по звонче,

рублик крутани вот так!

2
{"b":"828963","o":1}