Первый брат тоже обдумывал услышанное:

— Один штампует, передает второму, тот точит, затем покраска. Вот и все, даже палочка для благовоний догореть не успеет. Хитро придумано.

Они еще долго сидели на кухне и обсуждали подданные Эммой идеи, но Эрик настоял на том, что сестренке необходим сон. Братья согласно закивали и послушно перешли на шепот.

Эмма лежала в темной комнате на мягком пуховике, сплетя пальцы с Эриком. В первый раз, с тех пор, как оказалась в новом мире, она чувствовала себя на своем месте, а не щепкой в бурном водовороте событий. Если бы еще знать, что в будущем Эрик будет рядом, то и дышать станет легче. Она слушала его тихое дыхание и вдруг отчетливо поняла, что безумно влюбилась.

Это было очень глупо и неуместно. Особенно потому, что Эрик ясно дал понять, где проходит между ними отчетливая черта. Эмма не собиралась навязываться со своими чувствами, это было бы с ее стороны чистой неблагодарностью.

Невольно, вспомнился заклинатель и то, как в первые дни ее тянуло к нему. То чувство все еще осталось в сердце. Она часто вспоминала Адама, но теперь отчетливо разделяла притяжение, которое создавала магия этого мира по сравнению с собственными чувствами. Главным мотивом в магически наведенной симфонии проступало вожделение. В заклинателе все воспламеняло кровь — движение, каким он заправлял прядь волос, длинные пальцы пощипывающие струны суньми, горячий взгляд искоса. Противиться страсти стало для Эммы вызовом и занятной игрой. А что останется в сухом остатке, если убрать странное притяжение? Их с Адамом даже друзьями назвать нельзя. Два незнакомца, связанные заклинанием.

17

На следующий во время завтрака первый брат, Дагеран, с благоговением раскинул перед ней чертеж овощерезки, словно ожидая благословения небожительницы. Эмма наклонилась над свитком, скрывая улыбку в ладони, затем быстро набросала расчеты по расходам на материалы и работу, и предложила цену, оставляющую в кармане пятьдесят процентов прибыли. Эрик заинтересовался методами вычисления, но только Эмма увлеченно начала объяснять самые простые формулы, как второго брата принялись торопить отправиться на базар с тележкой товара.

— Смотри, не зевай там! — прогудел первый брат, Дагеран. — Узнаю, что ты опять тратишь денег на попрошаек, надеру зад… Хм-хм, прости меня, небожительница, — смешался гигант.

— Я обычный человек, — тихо проговорила Эмма. Пусть подобное объяснения странного поведения Эммы весьма удобно, ей не хотелось вводить братьев в заблуждение.

Четвертый брат, Бастинар, поднял на нее внимательный взгляд, потер впалую скулу и задумчиво сказал.

— Я слышал, что на юге, в Оду, обмениваются телами. Заключают священный союз, после которого через особый сосуд душа перетекает из старого тела в новое. Многие пытались повторить проводимый на юге ритуал, но Оду хранит свои секреты. Думаю, престарелые Лунны отдали бы все на свете ради юности, ведь магия не способна одарить вечной жизнью. Я уверен, в Ра до сих пор проводят опыты по переселению душ в секрете от всех нас.

Эмма побледнела и закусила губу. Ее руки задрожали, ведь догадка четвертого недалека от правды. А потом ей стало еще хуже от того, что она вдруг вспомнила некоторые детали, на которые поначалу не обратила внимания. Во-первых ее белокурый двойник сказала, что Адам проводил исследования по приказу императрицы. В-вторых, ее тело было идентичным важной даме из окружения заклинателя. Планировал ли он проверить, выживет ли дух золовки в новом теле?

Адам всего лишь ставил опыты на созданном из хуа теле. Эмма всего лишь расходный материал. Побочный эффект…

Эрик тихо прикоснулся к холодной как лед руке Эммы.

— Четвертый брат обладает слишком живым воображением, — твердо сказал горец. — Лучше не повторять подобные слухи, они расстраивают сестренку.

— Сестренке нечего бояться, — спокойно ответил Бастинар, глядя ледяными голубыми глазами. — Горцы славятся отличной памятью и ни одно из преступлений заклинателей Ра не останется без возмездия.

— Да ладно тебе, четвертый брат, — перебил его Урман. — Наши семьи голодают, а мы словно собаки подбираем объедки и страшимся сапогов хозяев.

Теплые пальцы Эрика сжали ладонь Эммы и она подняла на него расстроенное лицо.

— Я поздно вернусь сегодня, сестренка. Не давай им слишком беспокоить себя. Отдохни как следует.

Эмма послушно кивнула, поглощенная нахлынувшим переживанием. Только когда дверь за Эриком захлопнулась, первый и четвертый братья отправились в сторону кузни, а третий остался убирать тарелки, она встрепенулась.

— Поздно? Почему? — растерянно спросила Эмма.

— Пф-ф-ф, — протянул с насмешкой Урман, уперев руку в бок и помахивая тряпкой. — Известно почему — опять застрянет в борделе на пол ночи. Из-за сестренки столько времени туда не захаживал!

Эмма ничего не ответила. Иногда ей казалось, что третий брат делает все возможное, чтобы поссорить ее с Эриком. Лучше просто проигнорировать его.

Она отправилась на задний двор и все утро провела с Дагераном и Бастинаром, налаживая производство овощерезки. Однако, ее все гложило беспокойство по поводу второго брата. На сей раз Эмма не хотела обманываться, поэтому она решила хорошенько обдумать, брошенную вторым братом фразу и понять причину беспокойства.

С чего бы Эрику отправиться в бордель? А еще, по словам Урмана, не в первый раз?

Ее впечатление от Эрика совершенно не сочеталось с частым посетителем квартала красных фонарей, но если вспомнить их первую встречу…

Тогда Эрик и вправду завел ее в бордель, к тому же он был хорошо знаком с обитательницами заведения. Они даже защитили его от стражников!

Не в силах справиться с волнением, Эмма поспешила обратно на кухню к Урману. Тот заканчивал домашние дела и собирался присоединиться к братьям за работой. На жаровне медленно томилось жаркое, распространяющее манящий аромат. От царящего недавно беспорядка не осталось и следа, видимо третий брат стремился произвести впечатление на Эмму своей хозяйственностью. Урман подвязал длинные светлые волосы в узел на голове и как раз протирал верхние полки, стоя на табурете, когда Эмма влетела встревоженным вихрем.

— Скажи, ты можешь провести меня в бордель, или это слишком опасно?

17.1

Урман обернулся, кокетливо прикусил нижнюю губу и посмотрел на нее из под приспущенных ресниц.

— Если бы сестренка отправилась одна, то могла бы подвергнуться опасности, но если этот брат будет рядом, ей не о чем беспокоиться!

Чуть припухшие от укуса губы Урмана приоткрылись, он поднял руку и вытянул шпильку, так, что волосы волной окутали широкие плечи. Третий брат был очень красив и сознательно старался показать себя с лучшей стороны, но Эмма оставалась холодной.

— Этот брат сделает все, что пожелает сестренка, — тихо проговорил Урман.

— Тогда отведи меня к нему, — попросила она.

Урман невесело хмыкнул, спрыгнул вниз и направился к одному из шкафчиков. Достал пару сосудов, откупорил и понюхал, затем кивнул и показал Эмме следовать за собой.

— Этот брат рад любому предлогу провести время с сестренкой, даже, если она всего лишь хочет увидеть другого.

Эмма закатила глаза за спиной третьего, и покорно проследовала за Урманом. В флаконах хранилась черная краска для волос. Урман усадил ее на стул и принялся наносить густую пасту на голову Эммы, не забывая то и дело наклоняться так, чтобы теплое дыхание коснулось обнаженной шеи, или пробежаться длинными пальцами по чувствительным точкам на ушах. Эмма покорно терпела. Потом третий брат ушел принес кисточки и горшочки с краской и навел на лицо искусный макияж. Посмотрев в зеркало, Эмма с трудом узнала себя в девушке с раскосыми глазами и глянцевыми черными волосами.

Заключительным штрихом стал придуманный Эриком амулет, который превращал внешность заклинателей в ничем не примечательную, позволяя не выделяться из толпы.