КОЖАНКА. Нет! Мы хотим открыть глаза всем людям. В закрытые глаза не входит солнце.

ГЕДАЛИ. Мои глаза открыты! Но как мне увидеть солнце? Приходят паны, берут еврея и вырывают ему бороду. И так — много лет подряд. Но вот, наконец, приходите вы и бьете панов, как злую собаку. Это замечательно! Это — революция! Но потом тот, кто бил панов, приходит ко мне и говорит: «Отдай нам на учет твой граммофон, Гёдали». «Но я тоже люблю музыку!» — говорю я революции. «Ты сам не знаешь, что ты любишь. Я стрелять в тебя буду, тогда узнаешь. И я не могу не стрелять, потому что я — революция».

КОЖАНКА. Да! Он не может не стрелять. Революция без крови не бывает.

ГЕДАЛИ. Но те стреляли, потому что они — контрреволюция! Вы стреляете, потому что вы — революция! А революция — это же удовольствие. Революция не любит в доме сирот. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди. Но паны — тоже злые люди. Так кто же скажет Гёдали, где революция и где контрреволюция?

КОЖАНКА. Ты — хороший человек, но в голове у тебя — каша.

ГЕДАЛИ. Может быть, может быть… Но мой дорогой и такой молодой человек!.. Пожалуйста, привезите и нам в Житомир немножко хороших людей. Ай, в нашем городе недостача! Ай, недостача! Привезите добрых людей, и мы отдадим им все граммофоны. Я хочу, чтобы в нашем городе тоже был Интернационал! Но чтоб это был Интернационал добрых людей!

НЕПИСКИС. Э мишугенер ид^[16].

КОЖАНКА. ТЫ мечтатель, старик! Добро само не приходит. За него надо драться! Извини, но мне пора выходить. У революции еще много дел. До свидания, товарищ!

ГЕДАЛИ. Зайт гезунт^[17], комиссар! Ему бы сейчас сидеть у теплого моря и пить горячее молоко! А он уходит в холодную ночь, где гуляет ветер и свистит несчастье.

НЕПИСКИС. Ой-ой-ой…

ГЕДАЛИ. Простите, что вы сказали?

НЕПИСКИС. Я говорю: в хорошенькое времечко мы живем.

1 — я РАБФАКОВКА. Ой, извините, пожалуйста!

ЖЕНЩИНА Сиди, сиди, девонька. Я тебе подам… «Карл Маркс»… А! Я это слышала. «Капитал»… «Капитал»? А что, он был богатый человек — этот Карл Маркс?

НЕПИСКИС. А ид мит а борд^[18].

1 — я РАБФАКОВКА. Что вы! Какой богатый! Наоборот! Он всегда жил в нужде.

2-я РАБФАКОВКА. Это он только книгу написал про капитал.

ЖЕНЩИНА. А Обычное дело! Когда у человека нет денег, он пишет про тех, у кого они есть… И что? Вы, такие молоденькие, такие хорошенькие, читаете такие толстые книги?

I — я РАБФАКОВКА. Конечно.

2-я РАБФАКОВКА. Мы же учимся на рабфаке.

ЖЕНЩИНА На рабфаке? Что это?

2-я РАБФАКОВКА. Рабочий факультет.

НЕПИСКИС. Не мучайтесь, мадам. Сейчас столько этих новых слов, что все мозги сломаешь. Рабфак, РККА и, не про нас будет сказано, ВЧК.

ЖЕНЩИНА. Нет, мне все-таки кажется, что вы действительно Пискис; он тоже вмешивается туда, куда его не просят!

НЕПИСКИС. Такая ведьма.

ЖЕНЩИНА. Девочки, скажите мне, но только откровенно: как же вы, простые еврейские девушки, попали на этот ваш раб…

2-я РАБФАКОВКА. Рабфак.

ЖЕНЩИНА. Да, рабфак.

1 — я РАБФАКОВКА. А туда только и берут простых людей.

ЖЕНЩИНА. И что? Сын простого сапожника может у вас учиться?

1-я РАБФАКОВКА. Конечно.

ЖЕНЩИНА. И сын кузнеца?

1-я РАБФАКОВКА. Пожалуйста.

ЖЕНЩИНА. А вот скажите мне откровенно. Допустим, у моего мальчика отец…

1-я РАБФАКОВКА. Парикмахер?

ЖЕНЩИНА. Нет… То есть, он тоже режет. Но не волосы.

Как бы это сказать…

2-я РАБФАКОВКА. Портной?

ЖЕНЩИНА. Нет… Он отрезает… лишнее. Ну, то, что называется «мэ махт а брис».

1-я РАБФАКОВКА. A-а… Нет! У такого человека сына не возьмут! Он же служитель культа!

ЖЕНЩИНА. Какого культа?

1-я РАБФАКОВКА. Религиозного!

2-я РАБФАКОВКА. А религия — это опиум для народа!

ЖЕНЩИНА. Что для народа?

2-я РАБФАКОВКА. Опиум. Наркотик такой, который дурманит людям голову.

ЖЕНЩИНА. Голову?! А какая связь? Нет, я вас спрашиваю — какая связь? Где голова — и где то, что он обрезает?

ГЕДАЛИ. И я тоже не понимаю: почему сын раввина не может выучиться на доктора, а сын священника — на учителя? Что? Это Карл Маркс запрещает?

1 — я РАБФАКОВКА. Нет, так прямо у него об этом не сказано.

ГЕДАЛИ. А! Прямо не сказано! Тогда, дети мои, я вас очень прошу: читайте эту книгу как можно внимательней! Каждое слово! Чтобы потом… Ой!., что-нибудь не перепутать!

В интересное время мы живем, пане-товарищи! В Одессе находятся французы, паровозы вместо угля топят воблой, а еврейские женщины рассуждают о политике! А?..

Что с евреями творится?

Их буквально не узнать.

Им в местечке не сидится.

Рвутся в партию вступать.

ПЕПИСКИС.

Ходят-бродят по дороге.

Знамя красное несут.

Стало тихо в синагоге.

Все на митинге орут:

РАБФАКОВКИ.

Наш паровоз, вперед лети!

В коммуне — остановка,

Другого нет у нас пути.

В руках у нас — винтовка!

ПЕПИСКИС.

По ночам буржуев ищут,

В хэдэр въехал райсовет.

Нет нигде кошерной пищи,

И обычной — тоже нет.

ЖЕНЩИНА.

Мать понять не может сына.

Брат на брата не глядит.

Ходит комиссар к раввину.

Каждый день ему твердит:

РАБФАКОВКИ.

Наш паровоз, вперед лети!

В коммуне — остановка.

Иного нет у нас пути.

В руках у нас — винтовка!

ПЕДАЛИ.

Веб теперь евреям просто.

Все теперь доступно им.

Нынче Лев Давыдыч Троцкий —

Первый красный командир.

ЖЕНЩИНА.

Рвутся в бой за власть рабочих

Старики и молодежь.

НЕПИСКИС.

Туг уж хочешь иль не хочешь,

А со всеми запоешь:

ВСЕ.

Наш паровоз — вперед лети!

В коммуне остановка.

Иного нет у нас пути.

В руках у нас — винтовка!

НЭП

БОБРОВЫЙ (за сценой). Куда? Куда чемодан понес? Не в тот вагон, идиот! Дай! Дай сюда!.. (На сцене.) Вот народ! Совсем работать разучились. Только и умеют, что на собраниях горланить. И с этими людьми мы должны делать НЭП — новую экономическую политику! А кошмар!

ШУЛЕР. И не говорите, уважаемый! Полное падение нравов! Возьмите, к примеру, карты. Красивое, интеллигентное занятие. А во что они сейчас играют? Очко, бура, сека.

БОБРОВЫЙ. Аз охун вэй-мит аза шпил^[19].

ШУЛЕР. А где старая, добрая еврейская игра шестьдесят шесть? Кто ее сейчас помнит?

БОБРОВЫЙ. Зэкс-ун-зэхцик^[20]!Э-э! Молодой человек! Шестьдесят шесть, вы сказали? Знаете, меня еще дедушка учил в нее играть. Она прямо создана для дороги. Вы играете?

ШУЛЕР. Играю. Но только не в вагоне.

БОБРОВЫЙ. Отчего?

ШУЛЕР. Времена сейчас неопределенные. Того и гляди нарвешься на шулера.

БОБРОВЫЙ. Кого это вы имеете в виду?

ШУЛЕР. Нет! Боже упаси! Но просто буквально час назад один приличный господин, тоже хорошо одетый, уговорил меня перекинуться в картишки. Скоротать время. И вот вам — результат.

БОБРОВЫЙ. О ив ох ун вей мит аза результат!^[21]

ШУЛЕР. Теперь играть по крупной меня калачом не заманишь!^

БОБРОВЫЙ. Вы знаете, молодой человек? Это всё происходит от того, что вы зарываетесь. Зачем по крупной? Надо играть так… по мелочи. Просто, чтоб приятно время провести.

ШУЛЕР. Ой, не знаю…

БОБРОВЫЙ. Это я вам говорю.

ШУЛЕР. Ой, нет.

БОБРОВЫЙ. Ой, да.

ШУЛЕР. Ой, нет!

БОБРОВЫЙ. Ой, да!

ШУЛЕР. Ну, разве чтоб уважить благородного человека…

БОБРОВЫЙ. Опгэрэдт!^[22]

ТОРГОВКА. Пончики! Пончики с ливером! Горячие пончики!

КУПЛЕТИСТ. Дайте мне, пожалуйста!

ТОРГОВКА. Сейчас, сейчас. Вот девушке сначала…

ЭМАНСИПЭ. Мне нельзя, я худею.

ТОРГОВКА. Ой, куда тебе уж дальше худеть? (Ой, лучше бы ты меньше курила.)

ПОРТФЕЛЬ. Дайте один! Сколько?

ТОРГОВКА. Пятнадцать копеек.

ПОРТФЕЛЬ. Пятнадцать? Это почему? Раньше были по десять!