Когда Мари вышла из душа, Антуану было проще смотреть на ее голое тело. И в таком состояние становятся заметны некоторые вещи, которые не замечаешь, когда «слепнешь» от возбуждения и желания. Тело Мари не молодело, хоть она и была в хорошей форме. Грудь без лифчика уже не казалась такой упругой, небольшие складки на боках проступали и выделялись все больше. Сейчас Антуан сам не мог понять того, как это тело нравится ему больше тела Екатерины, что он не смог сдержать себя. Или же дело не в этом? Не просто в нравится и не нравится. Он уже на подсознательном уровне выбирает одно вместо другого. Словно доверяет больше тому, что дольше знает.

– Иди ко мне, – она подходила к нему, бросив полотенце на кресло.

– Стой, – Антуан решительно остановил ее ладонью, – я хочу чтобы было красиво, поэтому давай все после ресторана.

– А мы можем и после тоже, – она подошла еще ближе.

Антуан почувствовал, что ничем мастурбация ему не помогла и что он хоть сейчас готов быть с Мари.

– Нет, – он пересиливал свое желание, – после ресторана. Позволь уж мне. Один раз, – он вспомнил, что, действительно, всегда он подстраивался под Мари, а не наоборот.

– Чего это ты сегодня такой?

– Настроение романтическое и хочет как в кино, – а вот сейчас он соврал очень натурально.

– Интересно, – Мари тоже заинтересовалась, – ну давай попробуем.

– Замечательно.

Они неторопливо стали собираться в ресторан. Антуан сам повезет их туда на машине, поэтому надобность в такси отпадала.

Вечером, в такое время, машин на дороге было не мало, но и не много. К ресторану они подъехали в двадцать минут восьмого. Пока Антуан припарковал автомобиль, пока они дошли вместе, Мари взяла сына под руку, то время бежало, и когда они зашли внутрь, то часы показывали без одной минуты половины восьмого. Их столик был свободен и они сел друг напротив друга. Несколько минут они потратили на то, чтобы выбрать блюда. А затем, в ожидании заказа, можно было начать разговор, который Антуан уже продумал в свой голове, теперь же необходимо было интерпретировать его словами.

– Как съездила то? – часто разговор начинают с ничего не значащих фраз. Антуану было неинтересно как съездила, что там делала Мари. Он задал вопрос для того, чтобы начать разговор.

– Прекрасно. Работы, конечно, хватало, но и свободного времени, чтобы посмотреть Ренн, тоже было немало.

– Еще будут выезды куда-нибудь в ближайшее время? – поинтересовался Антуан. Он думал, что раз Мари задумала такой план с ребенком, то его то она должна в него посветить.

– Да, вроде бы не намечается никуда, – Мари задумалась.

– Ну, то есть, ближайшие недели три – месяц ты свободна? – допытывал Антуан.

– А ты хочешь что-то предложить? – на ее губах появилась в меру пошлая улыбка. В кинофильмах, после того, как женщина так улыбается, обычно идет постельная сцена.

– Возможно. Уехать куда-нибудь вдвоем? Если тебя, конечно, с работы отпустят, – заметил Антуан.

Принесли напитки. Бокал красного вина и стакан свежевыжатого апельсинового сока.

– Так что? – Антуан продолжил после того, как официант отошел от стола.

– Думаю, что это все же будет невозможно. Работа никуда не уйдет на этот месяц, – Мари говорила неуверенно.

– Ну хорошо, – Антуан решил взять паузу в разговоре и поднял стакан с соком, – давай за нашу встречу в романтической обстановке, чего давно не было.

Они сделали по глотку и продолжали смотреть друг на друга, переодически улыбаясь, когда их взгляды встречались.

– Что еще можешь рассказать интересного? – после паузы спросил Антуан, крутя пальцами нож.

– А что ты хочешь услышать? – снова улыбка на губах Мари.

– Ну не знаю, – Антуан на секунду замолчал, а затем уверенно выдал, – например, о том, как ты звонила Катрин и угрожала ей, что заберешь у нее ребенка. Не хочешь рассказать?

Улыбка пропала с губ Мари, глаза опустились с сына на стол, а пальцы рук начали часто переплетаться, словно не могли найти идеального положения для себя.

– Тебе об этом рассказали, когда ты был в России? – тихо и неуверенно спросила Мари.

Антуану понравилось то, что не было глупого и банального в таком случае вопроса: «А кто тебе рассказал?».

– Кто и когда мне рассказал – не важно. Зачем ты это сделала лучше расскажи мне сейчас.

Мари молчала.

– Ты знаешь о том, что из-за твоего звонка ее отвезли в больницу без сознания? И жизнь ребенка под огромной угрозой. Я давно им не звонил и не отвечаю за то, что сейчас ей уже не делают операцию и что ребенок умер, – Антуан говорил холодно, но затем стал распыляться, – какую цель ты преследовала? Зачем тебе ее ребенок!?

– Это и твой ребенок тоже, – будто услышав лишь последнюю фразу из монолога сына, ответила она, – и ты имеешь на него такие же права.

– После того, что я сделал в день свадьбы я не имею на него никаких прав. А ты не имеешь их и подавно.

– А когда ты стал таким благородном и когда решил пойти против свой матери? – Мари определенно не нравилось, что ее «прирученный» сын так себя ведет.

– Зачем тебе ее ребенок? – пропустил вопрос матери Антуан.

Тут Мари резко поменяла тон на заботливый.

– Чтобы мы его с тобой воспитывали, дорогой, – она взяла сына за руку, – у нас с тобой будет ребеночек, а мы будем для него мамой и папой. Разве ты этого не хочешь?

Антуан опешил от таких слов матери и не мог подобрать своих, чтобы ей ответить.

– Представь, – продолжала Мари, – он будет всегда с нами. А мы будем за ним ухаживать. Смотреть как он будет расти, развиваться…

Мари все еще говорила, но Антуан не слышал ее. Гул раздавался в его ушах. Он смотрел в одну точку, опустив голову вниз. Сейчас он окончательно увидел, что его мать ненормальная. Он не хотел говорить сумасшедшая. Ее слова, то, как она их произносила, какой у нее был взгляд в этот момент говорили о том, что из этого ребенка она хочет сделать «второго Антуана». Он начал чуть дрожать.

«Нет, нет, нет! Не будет тебе второй собачки».

Антуан забрал свою руку из ее руки и поднял голову.

– Оставь в покое ребенка и я буду всегда с тобой. До конца жизни, – сказал он.

– Милый, ты меня не услышал. Это же будет наш ребенок. Девочка или мальчик.

– Ты хочешь сделать с ним тоже самое, что сделала и со мной? – Антуан уже зло смотрел на мать, – хочешь испортить ему всю его жизнь!?

– А твою жизнь я испортила?

– А как ты думаешь сама? – ненависть и любовь к Мари сейчас переплелись внутри Антуана.

– Я сделала ее краше для тебя. У тебя всегда есть рядом человек, с которым ты можешь делать все! Кто еще тебе такое позволит? Эти молодые дурочки, которым нужны лишь твои деньги, чтобы сосать их из тебя, порой снисходя до того, чтобы лечь с тобой в постель, постонать несколько минут, и все. Такой искренности и чувственности как от меня у тебя не будет ни с кем.

– Были у меня такие чувства и такая же искренность. Но благодаря тебе, благодаря тому, что ты не хотела отпустить меня от себя, все это пропало. Ушло и уже не вернуть это будет.

– Значит были такие чувства, раз не смогла она принять тебя такого.

Любая логика или хотя бы близость к ней пропала из слов Мари.

– Ты понимаешь, что ты говоришь? Как она может выдержать такое? Еще, если бы я был просто с другой девушкой, она могла бы еще простить. Но я был с матерью.

– А чем я отличаюсь от другой женщины?

– Хотя бы тем, что ты родной человек, – тихо, смотря в сторону, заметил Антуан.

– А чем это причина? Слушай, все эти моральные устои и прочее, которые говорят о том, что нельзя спать с родными людьми, нельзя любить их и хотеть как женщину или мужчину – такой бред. Но почему так заведено? Может быть мой сын для меня идеал мужчины. Что мне тогда делать? Изводить себя и скрывать это или же открыться?

Антуан не мог не признать, что какая-та рациональная мысль в словах матери была и что где-то, возможно, она и права.

«А, действительно, кем придуманы эти правила?»