– Па—па.

А затем широко раскрыл свои темно зеленые глаза, открыл рот. А все вокруг снова покрылось кровью. Это было очень ужасное зрелище.

И в этот момент Александр проснулся. Все его лицо было в поту, а по спине ходил кот, топча его. Через несколько секунд после того, как он проснулся – зазвенел будильник. Четыре утра. Он сразу его выключил и стал «отходить» от такого сна.

Спустя три минуты, после того как проснулся, он встал с кровати, сходил и прикрыл дверь в комнату родителей, а после этого пошел на кухню и занялся приготовлением кофе в турке.

После завтра, он забрал с сушилки свою рубашку, умылся, и стал одеваться в поездку. В этот момент из комнаты вышла мама.

– Доброе утро, сынок, – сказала она, подойдя к комнате.

– Привет, мам, – он подошел и поцеловал ее.

– Уже поедешь?

– Ну да. Раньше поеду – раньше приеду.

– И то верно.

Он проверил, все ли взял и ничего ли не забыл, и пошел с сумкой в руках по коридору. Проходя мимо комнаты родителей, он услышал, как заскрипела кровать. Мама шла за ним.

«Отец встает».

Когда в прихожей он поставил сумку на пол и стал надевать ботинки, из комнаты вышел отец. Он ничего не сказал, просто посмотрел на сын, а сын на него и они оба друг друга поняли. Завязав ботинки, он встал и немного развел руки в стороны.

– Ну что, родители, – начал он, – будем прощаться.

Мама подошла к нему и они обнялись.

– Пока, сынок, хорошей дороги тебе, – она между словами целовала его.

– Мам, уже не ребенок, все хорошо будет. Не переживай ты так, – ему стало даже жалко маму.

– Для меня ты всегда был и остаешься ребенком! Тем более, последнее время ты не очень часто приезжаешь.

– Ладно, мам. Доеду – позвоню вам, – с улыбкой сказал он, – отец, – он посмотрел через плечо матери на сзадистоящего отца, – давай, – они пожали друг другу руку, а отец хлопнул его по плечу.

– Удачной дороги, сынок, – словно «сынок» он произнес с такой интонацией, будто Александр где-то сделал что-то не так. Эта интонация знакома ему со старших классов школы.

– Спасибо, пап, – он поднял сумку, – ну я поехал. Всем пока, – он открыл дверной замок.

– Пока, Саш, – сказал мама.

– Пока, – сказал отец.

– Я сюда еще вернусь. Нужно только выбрать день, – напел песню группы «Машина Времени» Александр. Родители ему улыбнулись, а когда он вышел в парадную, дверь за ним закрылась.

Спустившись по лестнице и выйдя на улицу, уже как обычно, помахал родителям в окно, открыл машину, положил сумку с вещами и сумочку с документами от автомобиля на заднее сиденье. Сел и завел мотор. Пока машина прогревалась, он вышел на улицу и снова посмотрел в окна такой знакомой ему квартиры. В этих окнах когда-то он сам махал руками родителям, которые уходили на работу, в этих окнах он высматривал их, пока ждал их возвращения. Многое другое также связано для него именно с окнами, которые выходили на эту сторону. А сейчас старенький папа обнимает уже не молодеющую маму и они вдвоем улыбаются ему, а он снизу улыбается в ответ.

«Родители, родители…люблю я вас. Да и пора бы вам стать дедушкой и бабушкой. Надеюсь, что скоро это произойдет благодаря сестре. Хочется им ухода за кем-то. Дети выросли, а внуков еще нет. Вот так они и цепляются, особенно, конечно, мама, за любую возможность поухаживать, побыть вместе. И так тяжело ей отпускать родного сына, хоть она и понимает, что не должно так быть. Да и на улице что-то далеко не жарко. Ладно, пора ехать».

Он сел обратно в машину, опустил ручной тормоз, вставил первую передачу и отъехал, оставляя такие близкие окна позади.

Почему-то именно сейчас он вспомнил эпизод из жизни, когда он был еще пацаном. Они были на похоронах бабушки, а ему тогда было четырнадцать лет, когда гроб опускали в заранее вырытую могилу, отец, стоящий рядом, приобнял сына за плечо и сказал:

– Вот так, сынок, заканчивается человеческая жизнь.

Машина из дворов выехала на дорогу, позже на шоссе и направилась в сторону Санкт-Петербурга.

САНКТ—ПЕТЕРБУРГ

Когда Елизавета положила трубку, она, запахнув немного растрепавшейся халат, пошла на кухню, готовить себе ужин. Ее длинные волосы были убраны в хвост, на руках были только часы и обручальное кольцо. Александр очень любил халат, который на ней. Он был красивого бирюзового цвета и облегал стройную фигуру. Пока она была дома одна, она достаточно скромно питалась, в основном овощами, и ей этого хватало. Сегодня она доедала рагу, которое сделала себе на три дня, а также жарила курицу, только на себя одну. Ужинать она села около половины шестого вечера.

Работала Елизавета школьной учительницей английского языка. Она отучилась в Ленинградском Государственном Университете на филолога иностранного языка и решила дальше связать свою жизнь с работой в школе. В институте работать она не хотела, а контакт с детьми в школе давался ей намного проще. Вот и сейчас она ждет каникул, конца экзаменов, чтобы спокойно отдохнуть после учебного года.

Детей у них с Александром не было и не могло быть. На то были свои причины. Они очень хотели детей, но забеременеть Елизавете так и не удалось. А в больницы выявили, что у нее враждебная патология – перегородка в полости матки. Это значит, что полость ее матки разделена на две половины перегородкой. Такая патология несет отрицательное влияние на протекание беременности: неправильное положение плода, преждевременные роды, выкидыш. Но если у большинства женщин с такой патологии встречается невынашивание беременности, то Елизавета попала в тот небольшой процент женщин, которые бесплодны. После гистероскопии матки ей предложили выбрать – проводить операцию по рассечению перегородки или нет. Без операции у нее никогда не будет детей, а от операции возможен большой процент осложнений в организме из-за специфики ее случая. Посовещавшись с Александром, с родителями, она решила, что операцию делать не будет. Ей тяжело далось это решение. А после ей пришлось взять несколько дней отдыха. Их взял и Александр. Она плакала много и долго, а он постоянно ее успокаивал, искал слова, но ничего не помогало. Мужчине трудно, а может и невозможно понять, почувствовать все то, что чувствует женщина, когда ей говорят – у вас никогда не будет детей. С этими словами отнимают будто часть ее тела, уходит один из смыслов существования ее на этой земле. И она понимает, что слово «мама» она не услышит от своего родного ребенка никогда. Она не будет кормить его грудь, не будь его пеленать, не будет водит его в детский сад, школу, не сможет увидеть его аттестат, а потом диплом. И даже на ее похоронах не будет самого родного для нее человека. Муж – это просто незнакомый, не родной ранее ей мужчина, с которым ее свела судьба или случай.

Но постепенно она успокоилась, пришла в норму. И жили они с Александром в крепкой, очень крепкой любви. Но материнские чувства брали свое и все чаще они заводили разговор о том, чтобы взять ребенка из детского дома, воспитать его. Но они вдвоем понимали, что в каком-то смысле это лотерея. Неизвестна наследственность ребенка, кто были его родители, а главное – каким он вырастет даже при заботе, любви и хорошем воспитании. Из-за всего этого они и не решались пока что на то, чтобы взять ребенка из детского дома. И всегда, когда она думала об этом, она грустно удивлялась и не могла понять – как мать может вот так бросить своего ребенка. Ей, женщине, которая не может иметь детей было очень от этого больно.

«Жизнь награждает их, а они выбрасывают ребенка словно в помойку. Конечно, я не знаю как был зачат ребенок, может и без ее ведома. Но чем виноват здоровый малыш? Чем? А чем виноват малыш инвалид? Почему от детей с отклонениями порой отказываются так легко? Чем они отличается от других? Я не понимаю таких родителей».

Но сейчас она села ужинать в хорошем настроение от того, что завтра вернётся Александр, и думала совершенно о другим. Почти всегда, когда он уезжал куда-то на несколько дней, перед его возвращением она вспоминала то, как они проводили время в Ленинграде, когда были моложе, чем сейчас. В ее памяти возникли дни, которые были немногим позже того момента, когда они познакомились. Их отношения развивались и переходили в другую стадию.