– Вот такой ценный груз, – сказал я, обращаясь к профессору. – Теперь вы понимаете всю сложность ситуации. Мы полностью вам доверились, и дальнейшая судьба осмия и нас в ваших руках.
Руководитель минуту молча размышлял, а потом произнёс, – да, втянули вы меня в такое опасное дело. Но что произошло, то и произошло. Вы считаете, что никто не знает, что осмий находится на этой планете?
– Поиски, конечно, идут, но ещё далеко отсюда. То, что осмий был в транспорте, знали только те, кто его вёз, и те, кому его везли. Больше никто. Мы случайно напоролись на этот злополучный транспорт, – глаза Младенца снова смотрели на меня, – и никто, кроме вас и нас четверых, об этом не знает. Перед посадкой мы с вашей станцией не связывались. Транспорта больше нет, он разлетелся на кусочки в космосе. Пока свяжут наше исчезновение с транспортом, и если ещё свяжут, то пройдёт время. Пока узнают, что часть экипажа жива и находится на Европе – ещё время. Кстати, в вашей дочери мы не сомневаемся, а как на счёт её спутника?
– Не волнуйтесь, он тоже вполне надёжный человек. Он предан науке и больше ничему, и если я его о чём-то попрошу, а я для него авторитет, – улыбнулся профессор, – то он обязательно выполнит мою просьбу.
– Что же, можно подвести итог. О произошедших событиях ни наши военные руководители, ни какие-либо ещё организации не знают. И о том, что мы натолкнулись на транспорт, и о том, живы мы или нет. И самое главное, об осмии знаем только мы. Я и Том не можем пока высовываться, чтобы не вызвать подозрений. И вообще, мы все вчетвером не хотим высовываться. Нам необходимы средства, чтобы скрыться и относительно сносно продолжить жизнь вне военной службы. Мы по военным законам – преступники, и вообще, не знаю, как другие, но я сыт по горло десантной службой.
Профессор задумчиво смотрел на меня, чувствуя в глубине надлом, рану, которая болела внутри меня, не давая душевного покоя, но ничего не говорил.
Я продолжил. – Мне кажется, вы лучше разберётесь, что делать с осмием и с нами. Вы опытней и умней нас, и мы готовы вам подчиняться.
– Сделаем так, – сказал профессор, – осмий мы спрячем в одном надёжном месте, где его сложно будет найти другим людям, и где он будет в относительной безопасности. – Том вопросительно посмотрел на руководителя, и он уточнил. – Дело в том, что Юпитер давит на Европу, вызывая тектонические и сдвижные процессы. Наша научная станция расположена на мощном ледяном плато, где сдвиги не так сильно выражены. И недалеко от станции есть заброшенные исследовательские выработки во льдах, там и найдём это надёжное место. Пару слитков я возьму с собой на станцию для ведения переговоров с заинтересованными лицами. С учётом вашей безопасности и дальнейших перспектив, – добавил он.
– У вас есть такие люди на примете? – спросил Том.
Профессор улыбнулся наивности Тома, – конечно нет. Вы думаете, я только и занимаюсь, что предлагаю другим осмий. Но предварительный план действий у меня уже складывается, – после небольшой паузы сказал он, – но вам надо будет потерпеть, и не дни. Научный космический грузовой транспорт, обеспечивающий нас всем необходимым, прилетает приблизительно один раз в земной год. Ближайший будет через пять месяцев, – он снова задумался. – Контактировать будете только со мной и Лилией. И ещё, не надо ставить в известность об осмии больше никого, ни ваших друзей десантников, пусть останутся в золотом неведении, ни Лилию. Особенно Лилию. Будьте внимательны в разговорах между собой – нет осмия, есть золото.
Мы согласно кивнули головами.
– А теперь летим к тому месту, – подытожил профессор.
Спрятав осмий, и отметив координаты укромного места, нам осталось только ждать. А это было не так легко. Огорчало меня с Томом, особенно Тома, присутствие Манго-10. Он был нетерпелив, и чем дальше уходило время, тем всё чаще спрашивал у меня и изредка появлявшегося руководителя отдела, как продвигаются дела, и сколько ещё ждать результата? Но это было полбеды. Манго-10 обозлился на Тома. Ко мне он относился после того, как я убил дружка, но пощадил его, подвергнув ужасному страху, уважительно. Тем более в определённой степени благодаря мне он остался в живых и здесь, на планете Европа. Может, он меня в душе тоже ненавидел, но больше боялся и уважал. Том относился к Манго-10, аналогично мне, как к трусу и глупцу, а вот этого Манго-10 уже стерпеть не мог. То, что было позволено мне, он считал, не позволено Тому, и всячески этому противодействовал, в результате у них постоянно возникали ссоры, даже в мелочах. Том как-то в сердцах даже посетовал, что я не пристрелил Манго-10 вместе с дружком в тот раз, как лучше бы было жить на свете. Я посоветовал быть терпимее и не обращать на Манго-10 внимания. Тем более, есть более достойный внимания человек.
Я, конечно, имел в виду Лили. Но Лили Тома не интересовала. Точнее, он делал вид, что не интересовала. Уже в первые дни нашего пребывания в восьмом блоке, Том спросил, какие у меня планы на будущее. Я ответил, что толком сам не знаю, и рассказал о пожеланиях мне погибшего пилота. Он внимательно выслушал, и ответил, что пилот был совершенно прав, и я именно так должен поступить, когда наше пребывание здесь закончится. А через полчаса в корпус зашла Лили. Том с каким-то особенным вниманием стал следить за ней, как она смотрела на меня и других ребят, и как я смотрел на неё.
А как она смотрела на ребят? На Манго-10 – с добротой, не более. На бортмеханика – с теплом и добротой. Бортмеханик считал себя некрасивым и поэтому с Лили был по-юношески стеснителен, и она хотела хоть немного сломать эту стену неуверенности по отношению к ней. На Тома – с теплом, добротой и уважением, ей нравился его открытый взгляд и чистые мысли.
А как она смотрела на меня? Как на Тома, но и ещё с каким-то сопереживанием, участием. А как ещё могла смотреть добрая, отзывчивая девушка на человека, который видел глаза Младенца?
А как я смотрел на неё? Как на человека, который облегчал мне душу своим появлением. И Том это почувствовал и ушёл в сторону. Сначала Лили удивилась изменившемуся отношению Тома. С очень тёплого на немного прохладное. Но постепенно всё поняла. Я говорил Тому, что нехорошо так вести себя, ведь я его друг. Но Том отвечал, что лучше, чем Лили, мне девушки никогда не найти. И только она, не он и никто другой, сможет понять меня лучше всего и помочь жить дальше. Том был прав, и я в этом всё сильней убеждался. Впрочем, как и Лили.
Я всегда был интересен для девушек. Лицо симпатичное, телосложение стройное, характер сильный, но добрый и плюс обаяние. Мне повезло в жизни родиться обаятельным человеком. Я не мог объяснить, почему к одному парню или девушке тянет сильнее, чем к другому или другой при всех равных показателях. Но я видел эту тягу у других и чувствовал её сам.
Лили нравилось быть со мной. Но всё-таки не только благодаря моему обаянию. Мне казалось, что я перестал быть обаятельным, когда убил Младенца. Не знаю. Но как бы то ни было, Лили загадочно смотрела в мои глаза, пытаясь понять меня и помочь. Мы чаще стали оставаться наедине, благодаря удачно сложившимся обстоятельствам. Профессор решил, чтобы не вызывать лишних подозрений частыми поездками Лили в восьмой блок, возобновить там работы. И он командировал её и парня, который был вместе с ней при нашем спасении, в этот научный сектор. Они поселились во втором жилом корпусе. Вообще, в стандартном космическом жилом корпусе может располагаться шесть человек. Есть шесть маленьких отдельных комнат, столовая-гостиная, два санузла и, конечно, технический отсек. Но Лили решила, что удобнее им расположиться в соседнем корпусе. Я и Том с удовольствием помогали Лили и её сотруднику выполнять научные изыскания. Иногда принимали участие и другие десантники. После работы мы все собирались у нас в корпусе, ужинали и общались. А потом Лили и парень уходили в свой корпус. Я, как правило, помогал им надеть комбинезоны и провожал до шлюзовой камеры. Но однажды, как-то получилось, что я вызвался проводить её до корпуса. Том очень сильно подружился с молодым сотрудником. Может, сначала он искусственно заинтересовался научной работой парня, чтобы дать шанс мне поближе познакомиться с Лили. Может быть. Но их отношения постепенно стали по-настоящему дружественны, им было приятно общаться друг с другом. В тот раз парень решил задержаться, и я воспользовался моментом, предложив Лили своё внимание. Она согласилась.
