Макс поднял голову и посмотрел на меня. И его глаза слились с глазами Младенца. Они были похожи. Внешне похожи. Но сквозь глаза Младенца на меня смотрела больше Мировая гармония, а сквозь глаза Макса на меня смотрела больше революция. Из одних глаз сочилось страдание, надежда и милосердие. Из других – печаль, вера и благодарность.

– Прости, – еле выдохнув, сказал я и опустил глаза. Я не мог дышать, я не мог смотреть в глаза Макса.

Он быстро встал, налил в стакан воды и подал мне. Я сделал один глоток, но и вода не лезла в горло. Я отдал стакан и благодарно кивнул головой.

– Я не виню тебя, Лексис. Ты сначала выполнял приказ, а потом убил настоящих убийц и спас революцию. Я виню больше себя. – Майкл снова сел рядом со мной и стал рассказывать. – Я очень любил свою жену, скажу честно, даже больше, чем революцию. Но это я понял лишь после её смерти. Мы были счастливы. Но я был полон сил и энергии и считал, что борьба за независимость Марса – первостепенная цель любого человека, живущего на этой планете. Так считала и она. Нам хватало времени и на борьбу и на любовь. Но сейчас я жалею, что так мало времени уделял ей, своей любимой. А потом она забеременела. Как раз тогда, когда борьба марсиан с землянами достигла высокого накала. Меня преследовали, объявив одним из лидеров сопротивления. Рядом со мной беременной жене было опасно и неудобно, и я с трудом упросил её улететь на Землю, где мой друг обеспечит нормальные условия для рождения ребёнка. Она так не хотела покидать меня, но я настаивал, объясняя, что так нужно ради здоровья её и нашего ребёнка, и она всё-таки согласилась. Как я скучал по ней. Но приходили хорошие известия с Земли, что роды прошли хорошо, и у меня теперь есть дочка. Я просил жену не спешить возвращаться, я хотел, чтобы дочка окрепла, а она отдохнула. Я так сильно скучал уже по двум любимым, так мечтал их увидеть, но на Марсе шла борьба, активная борьба, и я понимал, что пока им лучше быть на Земле. А она скучала по мне, и ей всё не терпелось привезти ко мне нашу красавицу, так она её называла. Она даже не давала ей имя, сказав, что я должен сначала её увидеть, и потом мы вместе решим, как её назвать. Я просил показать её, когда удалось раза два связаться с женой по Сети, но она отказывала, говоря, что лучше потерпеть, но увидеть её во всей красе.

Майкл замолчал, ему было тяжело всё вспоминать. Но, собрав силы, он продолжил. – Прошло три с половиной месяца, как родилась моя дочка. Я попросил друга на Земле всё подготовить и через две недели отправить любимых ко мне на Марс. Радость встречи бурлила внутри меня, ещё только две недели, и снова мы будем все вместе. Как раз закончится очень важная операция по доставке осмия. Но жизнь готовит иногда сюрпризы. Страшные сюрпризы. Жена узнала, что наш специальный транспорт летит на Марс, кто-то случайно сболтнул. Но о том, что на нём транспортируется осмий, знали только два человека. Больше никто, даже экипаж не знал. Жена уговорила пилота взять её и дочку с собой. Она хотела, чтобы их прилёт стал для меня радостным сюрпризом. И я ничего не знал.

Пропажа космического транспорта с осмием нанесла страшный удар по марсианскому движению. Земля всеми силами препятствовала возможности промышленного изготовления на Марсе высокотехнологичного оборудования, особенно используемого в космических целях. Земля понимала, что контроль над космосом даёт власть. Нам удалось привлечь на свою сторону молодого талантливого учёного, его предки были марсианами, работающего над созданием силового электромагнитного поля в твёрдых материалах. Я не учёный, и точно не знаю, как оно возникает и работает в разработанной им сложной броне. Но результаты получились ошеломляющие. Энергия, которую способны создавать при столкновении небольшие метеориты или взрывы ракет, растекается по силовому полю, не причиняя существенного вреда броне в месте контакта. Корпус космического корабля, изготовленного из этой брони, почти неуязвим. Но для изготовления опытных образцов, не говоря уже о самом корпусе, необходимы были разные компоненты, металлический осмий был одним из основных и труднодоступных. Марсианские революционеры были в отчаянии. Годами всё подготавливать, много раз тщательно проверять и в результате провалить наиважнейшую операцию.

А через день друг сообщил, что жена с дочкой, не предупредив его и наскоро собравшись, вылетела ко мне на этом пропавшем транспорте. Мир мгновенно окрасился для меня в чёрный цвет. Мой друг мгновенно превратился в моего врага. Я всегда любил жизнь, но теперь я жаждал только смерти. Я рвался в бой, последний бой. Но меня сдерживали мои соратники, уверяя, что они ещё живы. Но я чувствовал, что потерял своих любимых навсегда. Я заставлял себя верить в их спасение, тем более что удалось добыть информацию и о пропавшем в одно и то же время десантном корабле. Вполне возможно, что жена и дочка могли оказаться там.

Я жил, не живя, с маленькой надеждой. Но она постепенно таяла в моей душе. Я уже никого не слушал и снова рвался в бой. Но судьба меня жалела. В одной из смертельных схваток земляне меня не убили, а ранили и захватили в плен. Я пробыл в заключении около месяца, а потом бежал. И я решил, что больше никаких пленов, только борьба и смерть.

Но вот пришла очень радостная весть для марсиан, что осмий не потерян и находится на Европе. Я тогда совершенно не думал об осмии, во мне вновь ожила надежда, что там и мои любимые. Ожила и умерла окончательно, когда пришли сведения, что экипаж и пассажиры транспорта погибли, и в живых остались только четверо десантников с военного корабля. Марсиане десантников считали спасителями революции, а я считал убийцами. Когда вы прилетели на Марс, мне не позволили с вами встретиться, боясь, что я натворю глупостей. Да, я мог, горе ещё очень сильно давило на мой разум. Но к счастью Том остался с нами и позже всё мне рассказал. О твоей смелости и решительности. Я знаю, что жена и дочка были уже мертвы, когда ты проник на корабль, знаю, что тебя хотели убить, но…

– Дочка была ещё жива, – перебил я Макса. И теперь он задохнулся, не сразу поняв смысл моих слов. – Она умерла на моих глазах.

И я всё рассказал Максу, всё, не сказав только какой невозможно глубокий, полный страдания и скорби у неё был предсмертный взгляд. Макс сидел, не шевелясь, и смотрел, как обычно, вниз в одну точку. Но потом он не выдержал, встал и отошёл к столу. Он стоял спиной ко мне и плакал. Совсем тихо и незаметно. Когда я закончил печальный рассказ, он минуту подождал и затем снова сел рядом со мной.

– Почему они не сдались? – спросил я Макса. – Шансов уйти от десантного корабля почти не было. И разве стоила жизнь твоей жены и ребёнка осмия?

– На борту транспорта был человек, который знал об осмии и имел право принимать окончательное решение. И он решил, что за революцию можно отдать не только свою жизнь, но и чужие жизни. И как показало время, он сделал верный выбор.

– Он сделал неверный выбор, и это знаю и я и ты, – печально, но твёрдо сказал я.

Макс ничего не сказал и снова ушёл в себя, но через минуту поднял на меня просветлевшие глаза и спросил. – Она была красивой? Жена её даже не фотографировала. Она хотела, чтобы и на первом фото мы были вместе.

– Да, красивой, – ответил я и добавил. – Она была особенной. Зелёные глаза, похожие на твои. Но такие необыкновенно красивые.

Макс улыбался, а его глаза блестели. Он понимал, что не могла его замерзающая и задыхающаяся маленькая дочурка за пять секунд до смерти быть красивой в обычном смысле слова. Но мы придавали словам необычный смысл.

– Они лежали, прижавшись, как два святых ангела. Чистые, красивые и любимые. И больше никто и никогда не нарушит их священный покой, – сказал я, встал и вышел за дверь, оставив Макса в одиночестве.

За дверью стоял сопровождающий. Он не стал надевать на меня наручники, проводил к комнате, где я мог отдохнуть, и объяснил, где я мог бы поесть. Он ушёл, не заперев дверь, и я понял, что, наконец, приобрёл свободу. Я лёг на кровать и улыбнулся. Всё правильно. Я пришёл к финишу. Встретился с Максом, всё ему рассказал и попросил прощения. Стал виновником смерти Тома, но теперь вступлю в смертельный бой вместо него. Я уже заплатил немного по долгам. Остался последний шаг – погибнуть в бою за свободу марсиан. Не Антон привёл меня к этому финишу, а вереница закономерных событий, проще сказать судьба, а точнее сказать Мировая гармония, чтобы я мог умереть, как человек, не под взглядом Младенца.