Том потерял сознание. Ему сделали укол, но я понимал, что сердце друга уже не может биться. Через пять минут он умрёт. Я встал, отрешённо смотря на происходящее вокруг. Тома и ещё двух людей – повстанца и полицейского быстро вынесли из бара, чтобы отправить в госпиталь. Три мёртвых тела остались лежать на полу.

Мой разум начал теряться. Я перестал воспринимать окружающую обстановку. Я пытался вспомнить светлые глаза Тома, но на меня смотрели тёмные глаза Младенца. Я давно забыл, какого цвета были глаза убитого ребёнка. Потому что видел постоянно только глаза Младенца. А они обладали странным свойством смотреть поглощающей душу темнотой, через которую пробивался иногда свет надежды, веры и любви. Но сейчас света не было. Мой разум оказался в густой темноте и задыхался. Я, наверное, потерял бы сознание. Но вдруг через густой тёмный туман до меня донеслись чьи-то слова: «это он специально уронил стеклянный бокал». Я моментально вернулся к реальности и увидел, как один марсианин показывает рукой на Антона. Я необыкновенно резко, откуда взялось столько энергии, подскочил к Антону и нанёс мощный удар в челюсть. Он не ожидал от меня такой прыти и не успел среагировать. Воспользовавшись нокдауном, я быстрым приёмом повалил его на пол и сжал руки на шее. Пальцы автоматически стали искать смертельные точки. Ещё пять секунд, и Антон был бы мёртв. Но крепкие руки с двух сторон схватили меня за запястья и плечи и буквально оторвали от Антона. Мне надели за спиной наручники. Антон медленно встал, потирая шею и сиплым голосом произнёс, – полегче, Лексис, так ты убьёшь самого себя.

Все с презрением смотрели на Антона, пока один из марсиан надевал ему наручники. Главный дал команду быстро покинуть бар, и меня с Антоном повели к чёрному входу. Пройдя два проулка, мы вышли к восьмиместному аэромобилю. Меня относительно вежливо, а Антона настойчивым подталкиванием усадили на указанные места, быстро сели и марсиане. Аэромобиль резко начал движение.

Я находился в ступоре, смотрел на мелькающие в окне пейзажи, но не воспринимал их. Марсиане иногда между собой переговаривались, но я не воспринимал их речь. Вдруг неожиданно громко по сравнению с голосами разговаривающих марсиан кто-то сообщил по радиосвязи, что Том умер, а другому раненому революционеру оказывают медицинскую помощь. Антон сидел на противоположной стороне, немного сбоку и смотрел на меня извиняющимся взглядом. Я остановил на нём ненавистный взгляд, и он в ответ тихо сказал, – Лексис, я не хотел смерти Тома. Я его предупреждал. Но он забыл об осторожности. А десантник всегда должен быть начеку.

Я отвернулся, а рядом сидевший с Антоном марсианин зло произнёс. – Заткнись, – и ткнул его в бок автоматом.

Аэромобиль летел уже за городом. Постепенно реальность начала покидать меня, я перестал видеть окружающее. Я видел только глаза Младенца и слышал предсмертный голос Тома: «надо было его пристрелить ещё тогда». Мои мысли закружились в хаотичном круговороте отчаяния и боли.

– Не Антон убил Тома, ему просто нужна была парочка трупов, наш захват и бегство повстанцев. Тома убил я – трус и ничтожество. Испугался смерти и не проглотил капсулу с ядом. Я предвидел не хуже Антона (его игра была очень проста и легко предсказуема), что так всё и закончится, и ничего не предпринял. Ничтожество и тупая марионетка. Том – чистая душа умер. А я – убийца, на которого смотрят глаза Младенца, живой. Всё отдал бы, только вернуться назад в прошлое, в ту комнату, где на столе лежит капсула с ядом. С каким бы наслаждением я её проглотил. – Мои мысли всё быстрей кружились в танце отчаяния и боли. – Я – глупец. Я всё делал не так. Не смог убить Манго-10, когда убил его вожака. Это раз. Том сильно любил Лили, но уступил её мне. Я должен был уступить ему. Я! Но он – светлая душа, а во мне – тёмные глаза Младенца. Это два. Ладно, я сделал ошибки. Но всё было поправимо. Только нужно было проглотить ту капсулу. Я должен был проглотить ту капсулу и умереть. А Том должен был победить и вернуться к Лили. Она бы полюбила его. И полюбил бы его и Поль. Том сделал бы их счастливыми. А теперь, что теперь? Вернуться мне? С глазами Младенца и предсмертными словами Тома? Никогда. Только смерть. Как обидно, что моя смерть опоздала и не пришла ранее. Где ты бродишь моя смерть? Ты слепа и глупа. Я здесь. Я здесь. – Моя голова стала биться затылком об обшивку корпуса, но я не чувствовал боли.

– Прекрати, – наконец долетели до меня слова, когда кто-то сильно стал трясти меня за плечи. Я вернулся к реальности и огляделся. Никто на меня не смотрел, даже Антон. Конечно, на меня было тяжело смотреть.

Моя душа заплакала, но тело крепилось. Мне так сильно захотелось расслабиться и дать волю всем чувствам. В третий раз в жизни. Но рядом сидел Антон, значит, надо было крепиться. И только глаза у меня были немного влажными.

Прошло пять минут, и я полностью собрался. Что дальше? Антон для меня умер. Больше его нет. Пусть живёт, ходит рядом, даже что-то говорит. Это уже для меня не имеет значения. Для меня – его нет. Сейчас мы летим к подпольщикам. Кто-то хочет со мной встретиться. Для чего? Ведь я – никто. Почему все от меня что-то хотят, ведь я – никто? Я – человек, на которого смотрят глаза Младенца. Я должен быть неприкасаемым изгоем, и от меня всем надо держаться подальше. Но все от меня что-то хотят, но я не могу никому ничего дать хорошего. Я способен только приносить несчастье.

Через восемь часов полёта по открытой поверхности Марса и нескольким подземным туннелям аэромобиль влетел в большое подземное сооружение, точнее комплекс подземных сооружений, местами открытых, но защищённых маскировочной сеткой, и соединённых между собой проходами различной ширины. Нас высадили и завели в помещение, напоминающее вестибюль. По сторонам были две двери. Один из сопровождающих зашёл в одну из дверей, а другой остался следить за нами. Через две минуты дверь открылась, и из неё вышел сопровождающий и ещё один человек. Он мельком взглянул на Антона и внимательным грустным взглядом посмотрел на меня, потом дал команду снять наручники с обоих и пригласил нас зайти в комнату.

– Рад тебя видеть, Макс, – сказал Антон и протянул руку.

– А я не рад тебя видеть, Антон, – ответил Макс, подошёл ко мне и крепко и продолжительно пожал мою руку, а потом посмотрел на Антона, а он всё держал руку протянутой, и слабо пожал её быстрым движением.

– У тебя больше повода радоваться. Теперь диктуешь условия ты.

– Не смеши меня, Антон, условия диктуешь всегда ты. И в прошлый раз и сейчас. Я просто стараюсь их не принимать. Но надо отдать тебе должное, это очень сложно сделать.

Я решил не мешать их разговору, тем более что они были знакомы, и сел чуть в сторонке. Макс посмотрел на меня и тоже решил уделить мне внимание позже.

– Мы знакомы с тобой, Макс, давно, и хорошо понимаем друг друга. Ты знаешь мои стремления и принципы, а я знаю твои. Они у нас похожи. Мы всегда старались жить для людей. Зачем таить обиды?

– Я всегда удивлялся твоей способности ради людей перешагивать через других людей. Кого ты считаешь вообще людьми? Обезличенную массу?

– Не правда. Я знаю тебя, Лексиса и многих других людей, жизнь которых очень ценю.

– А жизнь Тома? – по интонации Макса я понял, что смерть Тома очень больно затронула его сердце, но он держался, не давая воли чувствам. – Ты его не знал, и легко перешагнул через него. А он был замечательным человеком.

– Я уже говорил Лексису, что не хотел его смерти. Я хотел увидеться с тобой или ещё с кем-нибудь из руководства, и чтобы встреча не сорвалась, решил создать конфликт. Так сложились обстоятельства.

– Не так сложились обстоятельства, а так ты их сложил. А эта грязная затея с микрочипами? – Макс с состраданием посмотрел на меня. – Антон, ты опускаешься всё ниже и ниже. Четыре года назад ты был другим. И я разочарован и тобой и ВОБР и землянами в целом. Как вы хотите победить нас, используя такие методы борьбы?

– Согласен, с микрочипами я перегнул палку, но это не только моя вина. Но именно я постараюсь всё исправить. И я считаю, в какой-то степени вина лежит и на вас – марсианских революционерах. Зачем вам независимость? Есть человеческое общество, которое поступательно развивается, сломав все границы и противоречия между людьми. Но вы пытаетесь поделить людей на землян и марсиан. Упорно пытаетесь, не прислушиваясь к разумным доводам. Вы своей активной деятельностью вынуждаете корпорации и ВОБР всё сильнее противодействовать вам, заставляя прибегать к крайностям.