Андрей Попов, Сергей Василько, Сергей Куликов
Зевнул и Слух
Как-то серым утром, в котором серым было все, кроме темноты, когда болшим серым Пентюхом был объявлен официальный утр, но природа (в т.ч. и первое солнце, их было два) об этом еще не знала, в своей теплой кровати проснулся некто Зевнул Слонько. Так его назвали предродители, ибо именно таков он и был. Он потянулся и зевнул, т.е. широко открыл свой рот, а вовсе не он сам, и по-утренненему громко хрюкнул. На этот громкий утреннений хрюк из под кровати выползло небольшое мохнатое существо и, устремив на Зевнула Слонько преданные выпуклые глазки, хрюкнуло в ответ:
- Проси, чего хочешь !
- Доброе утро, Слух, - сказал Зевнул Слонько, потому что именно так назвали это маленькое существо его предродители, да таков он и был.
Когда-то они были братией во всех возможных смыслах, но Слух похудел и стал спать именно там, откуда выполз. По ночам, в приступе колобродного бутылизма, которым его наградили при рождении, он собирал по всему Дону (так называлась их хибара) всевозможные вещи, утаскивал в свое логово и, громко чавкая и хрустя, употреблял их. Зевнул ничего этого не слышал, он обладал Слухом только по вечерам, а ночью крепко спал.
- Где мыло ? - вопросил Слонько.
Слух опять хрюкнул, икнул и выпустил изо рта радужный шарик, который, долетев до носа Зевнула, взорвался, укоротив последний на несколько миллилитров.
- Гад ты, Костя Федотов ! - обиделся Слонько.
- А ты проси что-нибудь другое, - утешил его Слух.
Зевнул выстрелил себе в рот из водяного пистолета и поплелся к рукомойнику, в который он обмакнул два указающих пальца и протер ими себе глаза. Потом он выпил оттуда всю воду, куда прежде покрошил половину батона хлеба. Когда рукомойник почти полностью испорожнился в Зевнула, он почувствовал, что кто-то дышит ему в левую подмышку.
- Это ты, Слух ? - спросил он, не оборачиваясь.
- Нет, это все он, - ответил Слух, продолжая тыкать в слоньковую подмышку маленького Котенка
- Это что за фокусы, у меня есть варежки, - они действительно были, Зевнул всегда спал одев их на ноги, потому что перчатки туда не налазили.
- Я же сказал "проси"... А ты молчишь.
- А зверь-то тут причем ?
- Ну ты же хотел...На, держи !
Зевнул задумчиво пожевал рукомойник, минут через десять он взял Котенка за лапу. Тот затрубил оставшимися в маленькую жестяную Трубу, которую извлек из складок своей кожи. Слонько вспомнил о чем-то грустном, связанном с трубами, горнами и барабанами, и стал пережевывать котенка, по прежнему что-то торжественно трубящего.
- Гад ты, Костя Федотов, - заверещал Слух, - что ж ты делаешь!
- Где-то я это уже слышал, - подумал Слонько, но Слух продолжал орать.
- Он же мой друг, - всхлипнул Слух, - был.
Слонько склонился над рукомойником и выплюнул туда пережеванного Котенка, потом снял рукомойник и дал его Слуху.
- На. Не плачь.
- Фу, какая гадость. - Сказал маленький мохнатец, как ни в чем не бывало, двумя пальцами вытащил Котенка из рукомойника и, откусив у него половинку левого уха, выбросил в форточку. Так они позавтракали.
Вскоре через деревянный люк на потолке к ним провалился человек. Он не видел, куда падает, и поэтому упал прямо на Зевнула Слонько, который, в свою очередь, споткнулся об маленького Слуха и тоже упал.
- Гады вы все, Кости Федотовы ! - сказал Слонько им обоим.
- Я не Костя, я Васисуалий, - спокойно сказал человек, ибо так назвали его предродители, так как таков он и был,-- извините, не хотел вас обидеть.
- Давай, слезай с нас, - пропищал Слух, которому пришлось особенно тяжело - ведь он был снизу.
- Ну что, садись раз приперся, - пробухтел Зевнул.
Васисуалий огляделся, но не нашел ни одного стула. Это было потому, что Слух сгрыз последний стул месяц назад. Ничтоже сумняшеся, пришелец сел на пол. В этот момент село первое солнце, а второе еще не встало. Такое положение вещей обычно продолжалосмь паять-десять минут. Зевнул бросился спать, а Слух в приступе бутылизма потащил валяющегося на полу Васисуалия под кровать.
- А ты знаешь, эта сволочь над нами слопала моего друга. Давай дружить, предложил Слух.
- С кем ? - спросил Васисуалий, который никогда ни с кем не дружил, так как он жил на крыше совсем один. Слезать оттуда он не хотел, имел перед высотой боязливость.
- Дружат не с кем-то, а из корысти. Понятно ?
- Нет, - ответил Васисуалий.
- Ты что, с крыши что-ли упал ? - удивился маленький Слух.
- Да, - честно сказал Васисуалий.
- Вот смотри, - начал объяснять мохнатец, извлекая из недр подкроватья маленькую баночку с сушеными тараканами, которыми он раньше кормил Котенка, - у меня есть много маленьких жучков, и ты можешь ими пользоваться.
- Спасибо, - сказал Васисуалий и, зачерпнув ладошкой, запихал их в рот.
- А теперь ты, - продолжал Слух, - должен дать мне что-нибудь свое, ну... то, что не жалко.
- На, ты можешь этим пользоваться, - Васисуалий протянул упаковку гигиенических салфеток, которую он нашел у себя на крыше, и с тех пор носил ее с собой.
Слух пожевал подарок и сказал:
- Ничего, только пакетик в зубах застревает.
- А его есть и неположено.
- Ну теперь мы друзья, - торжественно возвестил Слух.
Утро наступило также внезапно, как кончилась ночь. Все повылазили из своих щелей, не исключились и они. На этот раз уже Зевнул хрюкнул и сказал:
- Проси, чего хочешь !
- Да отвали ты, - молвил Слух, - у меня тут друг ! Сам проси, чего хочешь.
- Хочу друга, - честно признался Слонько.
- Где же я его возьму.
Зевнул выташил за ногу из под кровати упирающегося Васисуалия, который не любил, когда его хотели. Раскачиваясь в нескольких сантиметрах от пола он вытащил Губную Гармошку с которой не расставался с тех пор, как к нему на крышу попал странствующий Снусмумрик, странствия которого там и окончились.
- Эй,эй,сегодня моя очередь, - возмутился Слух и побежал к обглоданному рукомойнику.
За ночь там уже успела скопиться вода, и после умывания Слух покрошил в него оставшиеся полбатона. Всосав в себя почти все, он почувствовал, что что-то тычется ему в левую подмышку.
- Это ты, Зевнул ? - спросил маленький Слух.
