Что может произойти с обычной девчонкой, смысл жизни которой были ночные посиделки с друзьями в темных переулках; дебоширства, постоянно заканчивающиеся ссадинами и кровоподтеками; утренние похмелья, сопровождающиеся болями в голове и ломкой мышц во всем теле? Конечно же, исправительная колония строго режима или всем знакомая телепередача «Пацанки», где из бунтарок, алкоголичек пытаются сотворить истинных леди. И ведь последний вариант не так уж и плох. Тогда что меня может смущать? Ха, кажется, знаю. Если тем «счастливицам» выпадает шанс изменить только саму себя. То мне в этом плане выпал сам джекпот.

С той роковой ночи все и началось. Мы не планировали устраивать шумную вечеринку. И уже тем более в наши планы не входили: ни мордобойство, ни энное количество спиртного, ни секс с незнакомцами в темных уголках, откуда были слышны громкие стоны и противные скрипы кроссовок, что постоянно скользили по сырой земле. Нам не предвиделось, что все может повториться – мы снова наклюкаемся, как свиньи, воплотим в реальность свои дикие и постыдные желания, а на утро проснемся от резкой боли и ничего не вспомним, что происходило ночью, и только галерея смартфона могла бы освежить нашу память. Тем вечером нам это не нужно было. Мы всего лишь хотели немного расслабиться…

– Яда, может тебе хватит? – сквозь затуманенный разум прорывался до боли знакомый голос, вспомнить который становилось все сложнее и сложнее.

Свое тело я уже давно не контролировала, а все здравые доводы послала к черту после третьей рюмки коньяка. Живительная настойка огнем растекалась по горлу, обжигая все на своем пути, даря тепло и спокойствие. Кто сказал, что алкоголь не расслабляет? Чушь собачья! Еще как расслабляет. После пары стаканов в голове срабатывает переключатель, и твои проблемы уже не кажутся проблемами, ты спокойно находишь решения ко всем задачам. После одной бутылки ты ощущаешь себя повелителем этого гнилого, серого мира и посылаешь к черту всех, кто издевался над тобой, унижал, оскорблял и как-то задевал твою честь. Тебе становиться плевать на все, что происходит во круг. Ты не чувствуешь ни боли, ни чувства сожаления, ни грусти. Остается только легкость. Но что происходит с телом, когда в него попадает третья бутылка с высоким процентом содержания алкоголя?

– Яда, это добром не кончиться! – далекий голос все не оставлял меня, но мне было совсем не до него. Меня ждали облака, розовые, пушистые, словно овечки, мягкие облака.

– Яда, а ну спускайся! Ты же убьешь себя! – голос разума звучал, где-то далеко на краю сознания.

– Да не ссы ты! – махнула рукой и чуть не потеряла равновесие. – Оу, я и не думала, что моя рука такая тяжелая. Хи-хи, – ни с того ни с сего на меня напала истерика. Легкие закололо от нехватки воздуха. Живот болел от постоянных содроганий и скручиваний. А из горла рвался громкий, больше похожий на скрип старой ведьмы, смех.

Мне было весло, легко. Мне было хорошо. И ни что не могло испортить мне этого состояния.

– Отпустите меня! – услышала сквозь дикий смех.

– Мышка сопротивляется? Котику нравится, – картина вокруг расплывалась, но я заставила себя собраться и сосредоточила взгляд на маленькой девушке, которой дала бы лет шестнадцать. Это хрупкое создание было стиснуто большими, жирными руками какого-то мерзавца, вырядившегося как байкер. Девушка вырывалась, кричала, но никто не спешил ей на помощь – всем было плевать. С десяток нахрюкавшихся мужиков окружили бедняжку и жрали, словно кони на пастбище.      Увиденное разозлило меня. В груди взорвался вулкан. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. И единственное, о чем я мечтала, было желание хорошенько врезать каждому ублюдку из той компании.

– Эй, уроды! – спрыгнув со стола и поймав равновесие, выкрикнула, привлекая их внимание.

– Ты че там вякнула, шавка? – тот, кто держал девушку за плечи, повернулся в мою сторону.

– Яда, не надо, – кто-то схватил меня за плечо, явно останавливая. Но останавливать меня было поздно. Стряхнув мужскую руку с плеча, обратилась к жирдяю:

– Я сказала, отпусти ее!

– И что ты мне сделаешь, малявка? – в уши врезался голос, больше похожий на писк ребенка, у которого отобрали конфету.

– Размажу твое рыло вот об этот асфальт, – указала ему под ноги.

– Ой, боюсь-боюсь, – и снова противный смех.

– Я предупредила, – кивнув самой себе, рванула в сторону главаря банды.

Мужланы будто очнулись от сна и тут же кинулись на меня. Здоровые, крепкие они превосходили меня силой и ростом. Но в отличие от них я была поворотливее и быстрее, что позволяло мне наносить короткие удары одному и тут же переключаться на другого. А маленький рост давал мне возможность с легкостью просачиваться между толстыми брюхами этих извращенцев и разносить их шайку в пух и прах.

Захват. Удар в печенку. Преграда. Удар в пах, затем в челюсть. Кулак сверху. Апперкот. И вот уже трое на холодной земле. Удар в челюсть заставил меня собраться. Облизав губы, сплюнула кровь. Алкоголь мешал сосредоточиться. Пару раз я пропустила сильные толчки в бок и, кажется, сломала ребра. Нос давно кровоточил, но это не давало мне повода сдаться. Эти ублюдки должны поплатиться за содеянное! Никто не вправе издеваться над невинными девочками. Никто!

– Спокойной ночи, – прошипела самому крупному в их компании и отправила его в нокаут.

Голова не соображала. Взгляд то и дело расплывался. Дышать было тяжело. Но мысли о том, чтобы сдаться, не возникало. Я продолжала наступать, продолжала избивать здоровых мужиков, получая при этом более сильные удары, от которых все тело уже покрылось гематомами и кровоподтеками. Развернувшись на все сто восемьдесят градусов, с ноги всадила верзиле, на морде которого остался красный след от моего ботинка.

– Ну, кто следующий? – оттряхнув майку, огляделась. И только собралась расслабиться, как в лицо прилетело что-то железное и холодное.

– Яда! – крик друга было последнее, что я слышала в нарастающем шквале голосов. Боль пронзила голову, кажется, даже шла кровь. Перед глазами стояла кровавая пелена. А из груди рвался тихий хрип – что-либо говорить было нелегко. Сломанные ребра врезались в легкие, разрывая их. С каждым вдохом, поглощать воздух становилось все тяжелее и тяжелее. Откуда-то сверху доносились голоса, рев заведенных мотоциклов, сирены приближающихся машин.

А затем все стихло…

В себя приходила медленно. Голова раскалывалась. Тело ломило, как после хорошей трепки. Дышать было тяжело, словно на груди лежало не одеяло, а огромный булыжник. Лёгкие сковывали спазмы. А из горла вырывался ни то стон, ни то хрип.

– Че-ерт! Кто включил свет? – хрипло протянула я, когда сквозь закрытые веки начал пробиваться белый, раздражающий свет. – Ребят, задвиньте шторы, – переворачиваясь на другой бок, попросила тишину.

Я уже начала засыпать, когда кто-то бесцеремонно сорвал с меня пуховое одело, под которым было тепло и уютно. Прохладный воздух тут же окутал босые ступни. Съежившись от холода и яркого света, потянулась за спасительной тканью. Но на простынях ее не было, от слова совсем. Мало того, материал простыней был настолько гладким и приятным на ощупь, что напоминал чистый шелк. Но у меня дома нет шелкового постельного белья!

Распахнула глаза, от солнечного света которые пришлось тут же закрыть обратно. И только, когда привыкла к дневному свету, осмотрелась.

Какого хрена!

Простых слов у меня не было, были одни маты, добрые, родные маты. Правильно папа говорил, что нужно читать больше книжек, сейчас бы хватило словарного запаса, чтоб описать в какую ж**у я попала.