Набрав себе вкусняшек, они заняли столик в углу. Машусик только начала рассказывать о грядущем ремонте в своей московской квартире, как подошел официант:

– Омлет заказывать будете?

– А что, можно?

– Нужно.

– Ну давайте.

– Какой вам?

– А что – есть разные?

– Есть обыкновенный, можно с сыром, с помидорами, с беконом, с сосисками, по-деревенски…

– А чем он отличается от других?

– Омлет по-деревенски подается с жареным картофелем.

– О, тогда дайте две. Порции в смысле.

– Вот ведь народ! Если что-то национальное или там деревенское – так обязательно с картошечкой, – верно подметила Машусик. – Что ж они раньше-то ели, бульбаши эти, пока к ним картошку не завезли?

– Лапу они сосали, вот что делали.

Когда омлет по-деревенски был побежден и в желудках забулькал свежесваренный капучино, беседа приобрела более романтическую направленность.

– Слушай, Машусик, – сказала вдруг Елена, – ты у нас спец по всяким там гаданиям и прочим таро. Вот разъясни. Приснился мне сегодня мужик…

– О, на новом месте приснись жених невесте!

– Да не, не похож на жениха. Тем более, я замужем давно.

– Ну и что? Жених это понятие такое… трансцендентное… Может он и не жених, а так… Он как выглядел?

– Даже не знаю, как сказать.

– Молодой? Старый?

– Да какого-то среднего возраста.

– Брюнет?

– Скорее блондин, но я не разобрала, он в шапке был. Вот что точно помню – колоритный донельзя. И такой… сложно сразу сказать…

– Ну ты уж скажи.

– Ну, в общем, как будто знакомый. Но я его впервые видела.

– Ладно, зайдем с другой стороны. Во что был одет, запомнила?

– Ну в этот… как его… типа кафтана что-то… с высоким таким воротником. А так в целом, как говорится, богато. Все расшито золотом. Плащ бордовый вот так на одном плече. Перчатки с воот такими раструбами. Сабля на поясе…

– Большая? – спросила Машусик заинтересованно.

– Ну… эта… Да ну тебя с твоим пещерным фрейдизмом!

– Это не пещерный фрейдизм, а суровая правда жизни: чем больше сабля, тем…

– Да ну тебя! – Елена рассмеялась. – Я ж сказала – не жених это был. Говорит мне, мол, «ясновельможная панна, есть у меня до Вас словечек несколько…»

– И после этого она еще что-то мне тут говорит!

– Ты слушай дальше. Я ему и отвечаю – напрасно ты, мил человек, меня так зовешь. Ясновельможная панна из меня – как из тебя балерина Большого театра. Настоящие ясновельможные паны меня за глаза быдлом называют. Так что не по адресу ты обратился.

– А он?

– А он смеется и отвечает – «мол, правильно обратился. С ясновельможной панной я и говорить не стал бы. Сыт я ими по горло». Говорил он тоже как-то странно – вроде по-русски, но с каким-то говором. Я ему: «И тебя они достали?». А он: «Хуже редьки горькой, Елена, милая…»

– Хмм…

– Господа гусары, молчать! И тут до меня дошло, что он знает мое имя. А он мне и говорит – «я тебе, Елена, только одно скажу покамест – побереги себя».

– И что?

– Так вот я у тебя и хотела спросить – и что это было?

– Ну, вроде похоже на предостережение…

– Это я и так поняла.

– А что-то еще снилось?

– Да нет вроде, ничего… – Елена задумалась, вспоминая свое ночное видение. – А, вспомнила! У него еще что-то типа шестопера было в руке, большого, с такой вот фиговиной.

– Божачки! – Машусик закрыла лицо руками. – К мужу, срочно к мужу.

Тут всеобщее внимание привлекли появившиеся в зале Оля с Димой, ведшие под руки потомицу шляхетского рода, на лице которой отпечатались не только следы вчерашних возлияний, но и все «подвиги» ее славных предков. За ними шла и несла их сумки Света в самолично связанном крючком ажурном платье, ковбойских сапогах и такой же шляпе. День начинался ударно.

Москвичи собрались на ресепшене отеля «Минск» только к половине одиннадцатого супротив договоренных девяти. Впрочем, сам Алекс тоже опоздал. Елена явилась в очередном сногсшибательном туалете в тонах цвета морской волны и бирюзы, который было видно за километр. Выглядела она свежо, словно и не было вчерашней попойки. «Профессионалка! – подумал Алекс. – Вот чему их там учат в этих московских университетах. Ну и практика, конечно. Даже завидно – хоть литрами водяру вливай, а ей хоть бы что». Впрочем, Оля тоже не отставала от подруги. На экскурсию по городу она явилась в мини-юбке и ярко-лимонных босоножках с таким каблуком и такой платформой, что при виде их невольно вставал вопрос – а как там с законами гравитации, действуют еще? По части марафета Оля могла посоперничать с Еленой, на несколько дней она притащила с собой в Минск целый чемодан барахла.

Отсутствие Никаса тут же было замечено следственными органами.

– А где наш ответственный представитель фонда? – спросила Оля.

– Вот хотел было соврать, что он занят важными делами, – соврал Алекс, – но скажу честно: пить надо меньше.

– А, ну понятно. Скорейшего выздоровления ему.

Алекс, если честно, испугался. Он вспомнил, как ловил голого Никаса ни свет, ни заря по всей квартире. Как тот, захлебываясь соплями, орал «ее надо убить!» и «он сказал!». Кто этот «он», Алекс так толком и не понял – то ли какой-то сумасшедший органист, то ли ксендз, то ли пра-пра-прадедушка Никаса. Проблема была в том, что прыгож белоруски хлопец, он же бойфренд Алекса, нажрался до белочки, а с таким багажом стартовать в Ниццу было как-то не того… Алекс накормил страдающего Никаса активированным углем, сделал ему зеленый чай с медом и все-таки уложил спать. Но нервы были на нуле. Один раз, как говорится, не гондурас – а что, если он будет напиваться так регулярно? А еще у Алекса на губе вскочил прыщ, окончательно уверив его в подлости мироздания.

Обзорка по Минску прошла на удивление спокойно – то ли из-за отсутствия Никаса, то ли просто с бодуна. Дядя Вася старался вести свою газельку плавно, без рывков и резких торможений. По ходу дела Алекс пытался донести до публики программу дальнейшей поездки:

– Итак, мы проезжаем сейчас проспект Франциска Скорины. И немного о том, что будет завтра. Тур наш называется «Страна крепостей». Мы посетим наиболее известные и старинные крепости Беларуси. Маршрут выглядит следующим образом: Минск – Мир – Любча – озеро Литовка – Новогрудок – Минск. Завтра утром, в полдевятого – просьба не опаздывать! – мы выедем из отеля по направлению к Мирскому замку…

– А далеко это?

– Километров сто. Часа за два доедем. Внимание, смотрим по сторонам. Перед вами так называемые «Ворота Минска». Итак, на чем мы остановились?

– Миру-мир!

– Да-да, Мир. Это, не побоюсь этого слова, символ белорусского Средневековья. Замок возведен в начале шестнадцатого века…

– Да какое ж это Средневековье! – Елена не могла не поумничать. – Это самый что ни на есть Ренессанс!

– Ну да, я примерно это и хотел сказать. Замок сочетает в себе черты готики и Ренессанса. Он построен магнатским родом Ильиничей…

– Странная фамилия у этого магнатского рода.

– Ну уж какая есть.

– Нет, нормальная такая фамилия. Русская.

Алекс сделал вид, что не заметил подколки:

– Потом Мир перешел к князьям Радзивиллам… Так, мы приехали.

– Что это за додекаэдр?

– Это библиотека!

– Елена почти угадала – это ромбо… эээ… кубо… этот… октаэдр, во! Он состоит из восемнадцати квадратов и восьми треугольников…

– Ухты-пухты!

Библиотека и особенно вид со смотровой площадки на крыше прошли на ура. Елене, правда, хотелось съехидничать, что вид не идет ни в какое сравнение с видом с башни «Федерация» Москва-Сити, не говоря уже об Останкинской башне, но она промолчала. Против библиотеки, Минска и Франциска Скорины она не имела ничего. Гости из Москвы расчехлили свои фотоаппараты и смартфоны, и болтать стало некогда. Снимался буквально каждый угол по всему пути следования, а некоторые углы тут же выкладывались в Инстаграмм. Было в этом что-то маньяческое, но за последние два дня Алекс насмотрелся уже на разные странности, поэтому на такие пустяки не обращал уже внимания.