И, как сзятыню, пышно погребли.

ПИСЬМО АРАСТУ К МАТЕРИ ИСКАНДАРА

Когда услышал Арасту, что шах

Свирепым небом превращен во прах,

Открыл он путь участливым словам.

Из ветки амбры вырезал калам

И кровью, а не мускусом чернил

В письме он словом скорби говорил:

«Я должен бы, о мать страны родной,

К тебе прийти с поникшей головой

И на твоем пороге слезы лить,

Печаль твою всемерно утолить.

Но старостью я связан по ногам

И сам, увы, дойти не в силах к вам.

Великий Искандар — питомец мой —

Всей овладел поверхностью земной.

Пусть он ушел, свои пожитки взял,

Но их на троне славы он связал.

Смерть! Он ушел от тысячи смертей,

Но всё ж не миновал твоих сетей!

В живом саду листка я не видал,

Который бы пред бурей не дрожал.

О смерть! Кто мертв — того твой меч сразил,

Кто жив — того твой лик оледенил.

Всё, что ушло, то скрыто под землей,

Всё, что живет, опутано тобой.

Жесток непостижимый небосвод,

Никто от гнева неба не уйдет.

Равно и падишахам и рабам

Единый путь лежит к его сетям,

Но счастлив тот, кто, разумом глубок,

Из смерти ближних извлечет урок.

Ты целью жизни избери добро!

Иди путем добра, твори добро!

Дороже золота и серебра

И выше власти — знание добра.

Жизнь человеческая коротка,

Но имя доброе живет века.

Под этим грозным куполом плыви

По вечным звездам правды и любви».

ОТВЕТ МАТЕРИ ИСКАНДАРА НА ПИСЬМО АРАСТУ

Мать Искандарова, в своей крови

Таившая живой родник любви,

Утешилась в несчастий своем

Сыновнего наставника письмом.

Открыла сердце золотым словам,

Как бы пила целительный бальзам.

И написала излучавшим свет

Каламом амбровым ему ответ:

«Мой сын, до звезд венец поднявший свой,

Всё ж был беспомощен перед судьбой.

И если он пред смертью слезы лил,

С лица он пыли гибели не смыл.

Пыль смерти сына, копоти черней,

Осела тяжко на душе моей.

Омыла душу чистая слеза.

Сурьмою горя на мои глаза

Потеря эта черная легла.

Но хоть погибло всё, чем я жила,

Хотя как рой горящих вражьих стрел

На мирный город сердца налетел,

Хоть для меня померк прекрасный мир,

Я отменила поминальный пир.

Ведь это было бы, учитель мой,

Что жалуется мертвому живой.

И вот ко мне письмо твое пришло

И утешенье сердцу принесло.

Письмо твое... Надеждою оно

И несказанной мудростью полно.

Пред веяньем его исчезла тьма,

Что скрыла звезды моего ума.

И ожил сад терпенья моего

Под животворной влагою его!»

И, светом примиренности полна,

На том письмо закончила она.

И повесть про нее к концу пришла,

От старости царица умерла.

Приди, о виночерпий, в добрый час,

Пусть ручка чаши руку нам подаст!

И струны арфы неба оборви

Для чанга человеческой любви!

III

369. ВЕСЕННИЙ САД

ИЗ ПЕРВОГО САДА

* * *

Старец гератский Абдаллах Ансари, да ниспошлет ему всевышний свое благословение, завещал своим последователям: «Помните слова каждого старца, а если не можете, то вспоминайте имена их для вашей пользы».

От звуков имени святого течет любовь.

И от письмен твоих и слова течет любовь.

Тот, кто селом твоим проходит, влюбленным стал.

Да! От дверей твоих и крова течет любовь.

Абухашим, суфий, да будет благословенна его память, сказал, что легче острием иглы исторгнуть из земли большую гору, чем выбросить из сердца грех гордости.

Гордость прячется искусно, не сыскать ее примет.

Муравьиный след заметней в пору полуночной мглы.

Ты легко ее исторгнуть из души не думай, нет:

Легче из земли исторгнешь гору кончиком иглы.

ИЗ ВТОРОГО САДА

* * *

Искандар Греческий во времена завоевания мира при помощи разных хитростей некоей крепостью овладел и разрушить ее повелел. Ему сообщили, что там есть ученый местный, в разрешении всяких трудностей весьма известный. Искандар потребовал его к себе и, увидав, когда тот вошел, лицо некрасивое до удивления, вызывающее у других людей отвращение, сказал: «О, какой ужасный вид! Он других людей смущает и страшит».

Мудрец от этих слов вспылил и, раздраженно усмехаясь, проговорил: