Осознав это, Сергей Петрович ещё раз перешёл на противоположную платформу. По пути он обратил внимание на приближающегося к нему человека в белой гимнастёрке и сапогах, судя по всему – милиционера. Решив, что лучшая форма защиты – это нападение, он пошёл ему навстречу, а сблизившись спросил:
– Простите, пожалуйста, поезда в сторону центра ещё будут?
– Да, вот уже подходит.
– Спасибо.
Поезд, действительно, подходил. Уже в вагоне Сергей Петрович задумался, а действительно ли газета вчерашняя? Конечно, о том, что её не заметили при уборке станции, можно было не беспокоиться. Но оставалось некоторая вероятность того, что кто-то выронил или выбросил старую газету. Или, что менее вероятно, это сегодняшняя утренняя газета, ведь, по технологии середины 20-го века, типографии начинали печать свежий номер ещё до полуночи накануне его выхода. И кто-то, чисто теоретически, мог вынести один экземпляр и обронить его в метро.
Проехав 1 остановку, Сергей Петрович вышел на Дзержинской, перешёл в центральный зал и огляделся. Зал, как и на Кировской, был непривычно коротким, без эскалаторов перехода на Кузнецкий мост, а главное – без выхода в пешеходный переход под Лубянской площадью. Пришлось выходить через наземный вестибюль напротив Детского мира.
Перед тем, как подняться на верх, Сергей Петрович подошёл к дежурной у эскалатора.
– Прошу прощения, я так заснул в вагоне, что никак не могу прийти в себя. Даже с числом путаюсь. Не подскажете?
Дежурная удивлённо взглянула на человека с голубой маской на лице и провалами в памяти и ответила:
– Двадцатое июня.
Метро было безлюдным, поэтому Сергей Петрович был уверен, что сейчас ночь.
– Ночь на двадцатое или ночь с двадцатого на двадцать первое? – уточнил он.
– Ой, конечно же уже двадцать первое.
– Спасибо!
Поднимаясь на эскалаторе, Сергей Петрович вспомнил, что и милиционер, и дежурная у эскалатора были без масок. Поэтому он снял свою и засунул её в карман безрукавки.
На улице было довольно прохладно и шёл дождь1. Сергей Петрович сразу достал из сумки и раскрыл зонт и пожалел, что у него, кроме безрукавки, одетой поверх футболки, нет с собой ветровки, которую он, в прохладную погоду, обычно носил с собой. Хорошо ещё, что в Москве 2021 года была угроза дождя и он, выходя из дома, одел не сандалеты, а летние туфли и прихватил зонт.
Детского мира на месте не оказалось, напротив выхода из метро стояли какие-то двухэтажные дома. Подземного перехода от метро к зданию Детского мира тоже не было. И здание КГБ было каким-то маленьким, с непривычно вычурным фасадом.
– И как теперь туда попасть?
В 70-80-е годы 20-го века вход в здание КГБ будет с дальнего от метро угла. Но эту часть здания, похоже, ещё не построили. Немного подумав, Сергей Петрович посмотрел по сторонам – машин не было. Вообще не было. Но идти через площадь напрямую он всё-таки не решился, а взяв немного левее быстрым шагом перешёл улицу к тем самым домам, на месте которых после войны построят Детский мир. При этом он постоянно оглядывался по сторонам, боясь попасть под неожиданно выскочившую машину. Дойдя до начала Сретенки (ну или как там сейчас называется улица, переходящая после Бульварного кольца в Сретенку?), он, неспеша, её пересёк и пошёл вдоль стены здания НКВД. Дойдя до первой входной двери, попытался найти кнопку звонка, но освещение, по сравнению с 21-м веком, было тускловатым, поэтому Сергей Петрович достал телефон, включил фонарик и, подсвечивая им, внимательно осмотрел как саму дверь, так и стену по бокам от неё. Кнопки не было. Выключив фонарик и убрав телефон в карман, Сергей Петрович пошёл дальше.
И почти тут же заметил, что навстречу ему идут 2 человека в форме – то ли милицейский патруль, то ли внешняя охрана здания НКВД, а вероятнее всего внешняя охрана, маскирующаяся под милицию. Возможно, они совершали регулярный обход, но, скорее всего, их привлекли странные действия неизвестного человека возле режимного объекта. Не сбавляя шага, Сергей Петрович двинулся им навстречу, одновременно думая, как бы избежать требования предъявить документы – объяснять рядовым сотрудникам, пусть даже и из войск НКВД, почему паспорт на таком странном бланке и почему в нём такие странные даты, было контрпродуктивно.
Не доходя до милиционеров метра 3-4, ещё до того, как рука одного из них двинулась вверх, Сергей Петрович сказал:
– Доброй ночи! Как хорошо, что я Вас встретил! Скажите, пожалуйста, где ночной вход в это здание?
Рука милиционера замерла на полпути.
– Зачем Вам?
– Дело в том, что я располагаю информацией о множественных диверсия, которые будут сегодня совершены на территории приграничных военных округов. Её надо, как можно скорее, сообщить руководству НКВД.
Рука милиционера медленно опустилась вниз.
– Если диверсии против военных, то Вам надо в Генштаб.
– Во-первых, диверсии будут направлены против гражданских линий связи. Во-вторых, я знаю, где находится НКВД и не знаю, где расположен Генштаб. И в-третьих, пехота против хорошо подготовленных диверсантов – это не смешно.
Старший наряда пару секунд подумал, потом показал себе за спину:
– Завернёте за угол, там ещё дверь. Звонок справа.
– Спасибо!
Поворачивая за угол, Сергей Петрович оглянулся на милиционеров, они не спеша двигались в его сторону.
С этой стороны фасад здания оказался раза в два короче, чем в конце века. Искомая дверь располагалась в его центре и отличалась от двух дверей со стороны Сретенки/неСретенки тем, что пространство перед ней было хорошо освещено, в правой створке, примерно на уровне лица, было закрытое окошко, а на стене справа от окошка была закреплена кнопка звонка. Сергей Петрович решительно нажал на кнопку. Секунд через 10 окошко в двери открылось внутрь. 3-4 секунды ничего не происходило, видимо, его разглядывали из темноты, потом грубый мужской голос спросил:
– Чего надо?
– Не чего, а кого! Вызовите начальника караула!
– Зачем?
После секундного замешательства Сергей Петрович ответил:
– Обсудить Устав караульной службы.
За спиной фыркнули.
“Ну точно, ГБэшники, – подумал Сергей Петрович, – но что это меняет?”
Голос в окошке думал секунд пять.
– Ждите.
И окошко захлопнулось. Немного постояв, Сергей Петрович отошёл к левой створке двери и прислонился к ней плечом.
– Что, не пускают? – спросил старший наряда.
– Ну, не с караульным же обсуждать такие проблемы. Да и прав у него никаких нет, только вызвать начальника караула.
Минут через 10 окошко опять открылось.
– Кому тут что непонятно в Уставе караульной службы?
Сергей Петрович передвинулся так, чтобы его было видно из окошка.
– А Вы начальник караула?
– Да. Сержант госбезопасности Перепёлкин.
– У меня есть информация о множественных диверсиях, которые будут совершены сегодня в приграничных военных округах, предположительно, после 12 часов дня. Эту информацию надо срочно довести до сведения руководства Наркомата.
– Ждите.
Окошко снова закрылось.
– Ну что, опять не пустили? – спросил старший милиционер.
– Так не сам же он будет принимать решение, наверно пошёл докладывать дежурному по части, – пожал плечами Сергей Петрович, вновь прислоняясь к двери.
– А если не пустят?
– А если не пустят, то пойдём в Ваше отделение, и я там подам заявление, специально отметив, что пытался обратиться в НКВД, но меня отфутболили. И пусть тогда этот Перепёлкин, вместе с дежурным, объясняют, почему они так невнимательны к обращениям граждан.
Но идти в милицию не пришлось. Не прошло и 5 минут, как дверь открылась наружу. Помещение за ней было ярко освещено. Оттуда раздалось:
– Заходите!
Сергей Петрович нажатием на кнопку сложил зонт, не спеша зашёл в дверь, на ходу зажмуриваясь, сделал два шага в перед и остановился. Он попал в не слишком просторный холл. Справа, практически вплотную к двери, стояла конторка вахтера, переходящая в поперечный барьер с проходом по центру, слева – закрытая дверь, а в глубине просматривался выход на лестницу. Почти сразу за барьером, примерно посередине между входной дверью и лестницей, у боковых стен стояли два человека с напряжёнными лицами и направленными на Сергея Петровича пистолетами. Третий человек, с двумя кубиками в петлицах, стоял слева у закрытой двери, пистолета в руках не было, но кобура на поясе была расстёгнута и лицо было напряжено не меньше, чем у первых двух. Сзади хлопнула закрывшаяся дверь. Сергей Петрович слегка вздрогнул от неожиданности, но оборачиваться не стал.
