Иное дело - пробор, рассчитанный на изменение природы по всей планете. Такие проборы редки и, как правило, относятся к запрещенным. История легального куаферства знает только один тотальный пробор. Произошел он лет за сто до описываемых событий на планете Астакоу, что в регионе Второго Ночного Облака. Пробор там вышел на редкость удачным, хорошо просчитанным и, судя по эффекту, недурно выполненным, и люди там живут, по слухам, довольно неплохо, только куч-куются очень локально, в местах "затравочных" зон. Эволюция там пока не закончилась, и неизвестно, сколько ждать до конца, но все вроде идет почти по первоначальному плану, хотя и медленно. Уже автоэволюцией причесано около половины суши на Астакоу, и проверки показывают полное соответствие запрограммированным параметрам. То есть все говорит за то, что люди там жить вполне могут - только почему-то вот очень не хотят.
Федер этой самой Астакоу очень в свое время интересовался и после учебной командировки туда пару раз пытался съездить на эту планету уже сам, разобраться, в чем дело, да так и не собрался. Понял он только одно тотальный пробор с агрессивными буферными зонами делать можно, но нужно это делать в самом крайнем случае, если уж очень ситуация к тому будет принуждать.
Еще одна проблема ямайского пробора заключалась в том, что он в этой классификации был не пойми какой. Точно так же, как и все теоретически разработанные индептовые проборы, ямайский предусматривал четыре буферные зоны умеренно агрессивного типа. Если такую зону сравнить с вечно жрущим животным, то можно сказать, что оно медленно перемалывает природу планеты, в качестве экскрементов извергает из себя обработанные, "причесанные" территории, на которых могут селиться люди, и, побуждаемое; голодом; медленно передвигается туда, где могут жить пока только аборигенные биосистемы.
По всем расчетам, съев все, что возможно, такая буферная зона должна начать перерождение и в конце концов "высохнуть", то есть переродиться в тот же самый собственный экскремент - зону, пригодную для человеческого жилья. Но чем больше времени занимает весь процесс пробора, тем выше фактор неопределенности. Медленная поступь агрессивной буферной зоны с этой точки зрения еще хуже, чем высокоагрессивные зоны - такое развитие событий не может просчитать даже самый мощный интеллектор на свете, даже если бы расчет не осложнялся двойственностью, множественностью пробора. И Федер прекрасно отдавал себе отчет в том, что за получившейся новой Ямайкой надо будет потом не одну сотню лет следить в оба глаза.
Будущие сотни лет, правда, в данный момент Федера интересовали не слишком. Его, если честно, не интересовал даже будущий год - все его любопытство было сконцентрировано на ближайших нескольких месяцах, которые к тому же проходили чрезвычайно, по его мнению, сумбурно и быстро.
С самого начала Федер выбрал из всего спектра проборных стратегий стратегию типа "Акробат". Обычно надежная, хорошо просчитываемая и простая в исполнении, эта стратегия отличалась одной действующей на нервы особенностью - большим количеством сменяющих друг друга промежуточных биосред. Сначала, сразу после первичной "прочистки" затравочной зоны, в ход вступали, как и всегда, фаги, съедающие все не включенное в первичный реестр, составленный интеллектором. Потом шли в ход антифаги, съедающие фагов. Потом, еще четыре раза подряд, мир затравочной зоны наводняли полчища микробов, мелких насекомых и низших растений-хищников, в задачу которых входило поедать своих предшественников. Только затем включались эволюционные периоды, во время которых оставшиеся после фаговых операций и внесенные куаферами в зону организмы довольно быстро мутировали, пожирая и одновременно поддерживая друг друга. Еще несколько фаговых операций очищали зону от ненужных мутантов, после чего включалась очередная эволюционная фаза. В этой чертовой пляске фаз куаферы чувствовали себя весьма неуютно - они часто не знали, покинув зону вечером, что встретят там во время утренней экспедиции, это повышало риск, заставляло их осторожничать больше нужного и очень выматывало. И, конечно, двухслойность ямайского пробора тоже бодрости им не прибавляла.
Несмотря на все трудности, у куаферов после установления откровенных отношений с Федором открылось что-то вроде второго дыхания. Выжить самим и выжечь эту сволочь с Ямайки - все это было возможно только при самом безукоризненном проборе. Раньше куаферы при встречах с мамутами обменивались с ними мрачными, многообещающими взглядами - только бандиты при этом открыто ухмылялись, совершенно уверенные в том, что скоро доберутся до них, а куаферы довольствовались лишь взглядами исподлобья. Теперь же исподлобье кончилось; кончились, впрочем, и многообещающие взгляды. Странное дело, как только куаферы узнали, что пробор - двойной, что мамуты такие же объекты их внимания, как корни-ловушки, зубастые черви, кулачники или саблекрылы, - сразу же их задиристость сменилась профессиональным отношением к животным, которых следует либо спасать, либо уничтожить.
Тут маленькое отступление. Спасать, или "выводить из зоны", - очень емкое понятие и включает в себя, если есть время, возможности и, главное, приказ командира, буквальное понимание этих слов. Конечно, к растениям и микроорганизмам на памяти Федера это не относилось никогда, но с животными так поступали довольно часто. Предшествовал подобным операциям тщательный мультиинтеллекторный просчет и, если ненужные в зоне животные не представляли критической опасности для дикой природы причесываемой планеты, их отлавливали и отпускали с миром где-нибудь подальше от зоны. Порой животное не годилось для зоны и, мутировав, уже не способно было выжить в родной природе, но чем-то оказывалось ценно - мехом ли, красотой, молоком, ядом. Таких собирали в специальные "вывозные" отделы вивариев и с первой же оказией отсылали в специально для этого приспособленные заповедники. Но часто животных просто уничтожали - тем или иным способом, очень редко вручную, потому что это трудная, грязная и крайне отвратительная работа, к которой куаферы готовятся во время учебы очень усердно, но которую терпеть не могут из-за крепко вбитой с самых пеленок глобальной экологической идеи о "святоприродности".
