***

В вагоне я протиснулась к схеме метро. До мамы путь был неблизкий: проехать две остановки, пересесть на другую ветку и пилить до конечной. Внутри было душно, как в банке. Передо мной, кряхтя и пошатываясь, устроилась бабулька в вязаной кофте и домашних тапочках, рядом завтракал мужчина в форме рабочего, разложив бутерброд с вяленой колбасой прямо на коленях. Я отвернулась, изо всех сил борясь с приступом тошноты.

Поезд остановился. Двери разъехались со звуком, похожим на тот, с каким в фильмах перезаряжают автомат. Мужской голос объявил станцию. Ничего, кроме слова «пересадка», я не разобрала. По-моему, выходить мне нужно было только на следующей, но меня вынесло потоком людей на перрон. Судя по навязчивому запаху, бутерброд вышел следом.

Я пыталась выбиться из потока, но толпа несла меня и подталкивала, омывая запахами мужского пота и женских духов. Остановиться удалось только у эскалатора. Я прислонилась к стене, с трудом переводя дыхание.

Тут кто-то схватил меня за руку выше локтя, да так крепко, как никогда не схватит незнакомый человек. Бритый мужчина в потертой кожаной куртке возвышался надо мной и разглядывал, будто сравнивал с кем-то.

– Здесь сейчас произойдет несчастье. Надо уходить, – наконец выдал он, перекрикивая шум поезда.

Я попыталась выдернуть руку, но не тут-то было. Хватка у него была стальная.

– Я друг, – с нажимом произнес он и заглянул мне в глаза.

Радужка у него была такая темная, что у зрачка казалась почти черной. Нос, кажется, когда-то был сломан, на щеках темнела щетина, на подбородке проступало несколько старых шрамов. Доверия это лицо не вызывало.

– Станция заминирована. Через четыре минуты рванет.

Да что сегодня, объявили марафон “Кто быстрее прикончит Веру”?

Я беспомощно пялилась на него. Не дождавшись ответа, мужчина крепче перехватил меня за предплечье и потащил к эскалатору.

– Просто иди за мной.

Это было так неожиданно, что я споткнулась – и точно упала бы, не удержи он меня. Может, это он заложил бомбу? Иначе откуда ему о ней известно?

Нужно сказать остальным. Нужно… Как плохо, что я не могу вообразить собственный голос! Или плакат? Да кто его увидит. Может, объявление в громкоговорителе?

У эскалатора я столкнулась с бабулькой из вагона. Меня накрыло ощущение старческого, до невозможности мягкого тела и запаха ветоши. Кажется, я на долю секунды потеряла сознание.

– Не отставай! – рявкнул мужчина и дернул меня, как мамы дергают непослушных детей.

Сустав в плече отозвался резкой болью. Инстинкт самосохранения сработал раньше сознания – мужчина пошатнулся от невидимого напора воздуха. Ничего более угрожающего в тот момент я не придумала.

– А ну, – он крепче перехватил меня за обе руки и поволок к выходу.

– Молодой человек, что вы делаете! – не то воскликнула, не то спросила сонная мамаша у нас на пути. В каждой руке у нее висело по такому же сонному ребенку. – Девушка явно не хочет с вами никуда идти!

Я отчаянно закивала. Люди вокруг начали оборачиваться. Наконец-то.

«Отпусти!» – я уперлась пятками в пол и потянула на себя.

Мужчина нетерпеливо обернулся.

– Хельга, – бросил он на ходу, и на нас оглянулось еще больше народу. – Она же уже мертва, да? Ты, видимо, хочешь повторить ее судьбу?

Он потащил меня дальше. Если он знает про Хельгу, значит, он с ней заодно?

Я не успела додумать эту мысль – мир крутанулся перед глазами, и я упала. Потолок мигнул белыми лампочками, вздрогнул и погас.

***

Я открыла глаза – небо. Ясное, бело-розовое, с молочными разводами и слепящим солнцем. Резкий, разъедающий глаза и ноздри запах расплавленного железа. Потом появился крик, тут же расщепившийся на множество других. Я вдохнула гари и этого крика – и ожила.

Мир постепенно обретал очертания. Я лежала на чем-то твердом, чуть выше уровня земли. Мужчина в кожаной куртке стоял надо мной и смотрел вдаль. Я повернула голову вслед за его взглядом – там, где раньше был вход в вестибюль метро, теперь царил ад. Стеклянные двери разнесло на осколки, рамы выбило и покорежило. Асфальт у входа потемнел от крови.

Меня замутило. Мужчина несильно сжал мое плечо.

– Ты им уже не поможешь.

Будто в противовес ему детский голос воскликнул:

– Помогите! Мамочка! Пожалуйста!

Та женщина держала за руки двоих детей.

– Больно! Воды!

– Вызовите скорую! Здесь взрыв!

Воздух стремительно напитывался стонами, вокруг нарастал вой сирен. В хаосе тел едва угадывались человеческие очертания. Узнать кого-то было невозможно. Картинки отпечатывались в сознании, обещая превратиться в кошмары похуже тех, где на меня из тени заброшенной усадьбы нападал разгневанный Эдгар.

Неужели ничего нельзя сделать? Я поискала глазами тех, кого помнила. Бабулька, рабочий, молодая женщина. Где они? Может, мне хватит сил представить, что хотя бы они едут дальше на работу и по своим делам?

Но даже мне не под силу перекроить реальность для людей, которых совсем не знаю. Я могу только… Внезапная мысль обожгла сознание. Все равно этим рано или поздно кончится. Я могу только вернуться туда, где ничего этого не…

– Не дури, – требовательный голос ввинчивался в мозг, как штырь. – Я вижу, ты что-то пытаешься сделать . Перестань.

– Взрыв, помогите!

Медленно, борясь с головокружением, я села. Вцепилась в рукав кожаной куртки и заглянула мужчине в глаза. Он знал, что станция взорвется, и не помог этим людям. «Почему?» – беззвучно прошептала я.

На мгновение что-то мелькнуло в его побледневшем лице, но тут же исчезло. Мужчина осторожно отцепил мои пальцы.

– Я потом тебе все объясню. Вставай. Надо уходить.

Он снова потянул меня за руку. Стоны слились в непрерывный высокочастотный вой, и я уже не понимала, слышу их наяву или только в своей голове.

Почему он меня вытащил? Почему старуха пришла ко мне?

Я попыталась встать со скамейки, но ноги подкосились. Мужчина удержал меня, иначе я бы рухнула на асфальт. Ладони его оказались жесткие и шершавые – и такие сильные, что наверняка могли мне что-нибудь сломать, если бы я решила сопротивляться.

– Пойдем, – тихо произнес он, склонившись ко мне. Запах дубленой кожи на секунду перекрыл вонь вокруг. – Не твоя это ноша.