— Оставим это, так и морщины новые появятся от волнений! — привычно отгородилась маской. — Итак, невест осталось всего четыре, дорогой. Четыре! Сократим программу до четырех свиданий и трех ужинов. Я все распишу!

— Одна прогулка на каждую. И хватит с нас. Сегодня… дадим им отдохнуть. Завтра во второй половине дня я совершенно свободен.

Матушка некрасиво уронила челюсть, да так и осталась стоять с выпученными глазами, прекрасно поняв — шутки закончились.

***

Любаша

Пока мысленно жалела Мюррея, съела на кухне все, что могла, ошалела от количества и из последних сил доползла до кровати, тут же уснув богатырским сном. Одним словом — стресс.

Проснулась, когда на небе раскинулось бархатное платье ночи, украшенное сияющим светилом. Легкая прохлада заставила поежиться и накинуть плед на плечи, предусмотрено захваченный из комнаты. Укутавшись так, что остался торчать только нос, мелкими шажками просеменила до кресла и удовлетворенно плюхнулась — подумать.

Жалко. Всех было жалко. Себя, малолетних индюков, капитана, невест и даже Марджери. Странные мысли иголочками впивались в мягкое место, встала, перекуталась и бесцельно пошла обходить дом по кругу. Домашние мягкие туфли быстро промокли и противно липли, позволяя щупальцам холода ползти все выше и выше. Остановилась. Возвращаться или пройтись еще?

Послышался приглушенный всхлип. Задрав голову, увидела колышущуюся ткань в открытом окне второго этажа. Мысленно прикинула расположение и поняла, кого слышу. Всхлип, судорожный вдох, провальная попытка тихо высморкнуться. Скрип половиц.

Поджала губы, глядя на дорожку, заворачивающую за угол, развернулась и пошла на кухню. Через некоторое время, переодевшись, отогревшись и заварив свежих трав для успокоения и крепкого сна, пошла наверх, коря себя за мягкотелость. Вот правду говорят: охота пуще неволи. Никто бы не узнал, что легла тихонько спать в кроватке с чистой совестью, но нет…

Жаааалко!!!!

Меня бы кто пожалел! Беззвучно ворча, поскреблась в дверь. Сверчки за окном надрывались в тишине затаившегося полуночника. Поскреблась второй раз, чуть громче. В случае чего, всегда можно прикинуться дурочкой. Третий раз пришлось уже стукнуть, продемонстрировав твердость намерений и характера! Приперлася я, теперь не уйду.

— Че надо? — возмущенный взгляд еле протискивался сквозь узкие глаза, опухшие от слез, спотыкался об раздутый красный шнобель и на последнем издыхании катился за чуть приоткрытую дверь.

— Принесла, вот, — тихий-тихий шепот.

Репутация, она такая. Хранить надо… Мою уже поздно.

— Отравить решила? — губы сложились в возмущенную трубочку на выпятившемся подбородке.

— Конечно, — кивнула, — потом яд ваш сцедить с хладного трупа и продавать полновесно за золото. Разбогатееееею! — мечтательно прикрыла глаза.

— Хамка! — поднос вырвали из рук, чуть не опрокинув примочки с мазями и резко, но тихо прикрыли дверь.

— Достанется кому-то подарочек, — проворчала под нос, крепко держась за лестницу. — Удавиться легче, чем договориться. Хорошо, что не мне.

Очистила совесть, помыла руки и с чувством выполненного долга легла спать, умяв жесткий каравай, припасенный «на всякий случай».

А я ведь только похудела… Эх…

***

В кабинете капитана в это время

— Я подготовил останки для погребения, — издалека начал Велдон, не осознавая, почему не хочется об этом говорить. — Их ладони в волдырях, на открытых участках кожи ожоги, Джонатан. А это значит…

— Сгорел артефакт, — припечатал Мюррей, давя тяжелым взглядом. — Аномалия — такое бывает. Все сбоит. Готовь погребальный костер на рассвете.

— Что?? Нет! Это не артефакт, — вскинулся лекарь, раздраженно ведя плечом. — Я что, не знаю, как это выглядит? — оскорбился в лучших чувствах. Вскочил, меряя шагами комнату, в попытке подобрать нужные слова. — Нет, это именно ожог, причем температура предмета была колосса…

— Велдон, посмотри на меня, — тихо сказал хозяин кабинета. — Запомни: сломался артефакт. Всего остального никто не должен знать. Ты меня понял?… Это приказ.

Лекарь отшатнулся, расширив глаза: не часто друг пользовался своим «положением». Это болезненное чувство внутри — унижение. Дернулась светлая голова и снова задрался нос.

— Хорошо. Но сожжение? Их семьи…

— Получат красивые вазы, полные пепла, который ты заботливо соберешь, и смогут водрузить в родовые усыпальницы. Формально, погребение состоится.

— Ты уничтожаешь следы, — наконец дошло до Велдона.

— Да, — не стал отпираться капитан. Честность — она проще. Пока у него еще есть такая роскошь.

Оба услышали шаги и странные звуки в коридоре, переглянулись и кинулись проверять. Быстро потушив одинокую свечу, бесшумно приоткрыли дверь, всегда хорошо смазанную в любое время года, прокрались и, чуть высунув головы друг над другом из-за поворота, стали свидетелями поразительных вещей, попутно услышав пару матных слов, в сердцах отпущенных спускающейся вниз Любой.

— Жениться хочешь? — задумчиво спросил капитан, вернувшись в кабинет.

Лекарь поперхнулся, стрелка на шкале удивлений за этот вечер превысила все нормы и оторвалась, не выдержав нагрузки. Получилось только отрицательно помотать головой, слов не было. Такая жена, хуже ярма на шее.

— Освобожу от клятвы, — начал заманивать капитан. — Земли, дом, счет в банке.

— Нет!!!!

— Хорошо, нет так нет, — покладисто согласился Мюррей. — Если передумаешь…

— Не передумаю!!! Джонатан, ты мне жизнь спас и все такое… Но даже не проси. Я лучше сдохну за тебя, чем женюсь на ней, — выдал положа на сердце руку лекарь. — Найди другого, чтобы… эм… замять дело.

— Найду, — пообещал капитан.

Лекарь пристально посмотрел на друга, замечая упрямый блеск принятого решения и, пока боги на его стороне, поспешил убраться подальше, пока друг не додумался приказать.

***

Любаша

Большое светило вело второе в рассветном танце сквозь белые пушистые облака, одетые в розово-черничные отблески, как в дорогие наряды. Утренний ветер пришел поздороваться, быстро облетел храм, смахивая пыль с потолка на пол и улетел, обещая вернуться.

Бесхитростно стиснув деревянную фигурку Ютарии в объятиях, чтобы точно услышала значится, горячо шептала. Раз боги здесь есть, и магия, и чудеса, почему бы не попросить?

— Ведь он твоя копия! — старательно бубнила под нос. — Хранитель семейных очагов Амрана. Помоги ему, пожалуйста! Пусть вылечится от своей болячки, заделает матери внуков, чтобы она свалила довольная в столицу, не мешая спать по ночам честным людям!

Ибо когда темное небо только начало светлеть, на меня напала бессонница так, что требовалась вкусняшка для крепкого сна голоднющему животу и пузырек настойки. Я честно кралась по коридору обратно в комнату, прихватив каравай хлеба, шмат мяса и зелье, и позорно врезалась в такого же пробирающегося тайком Мюррея. Еда разлетелась, пузырек остался в руке. Щекам стало очень жарко. Признаваться, что жру как конь, было стыдно.

Тяжко вздыхая, подняла хлеб, готовясь получить нагоняй за расхищение барского имущества. Даже зажмурилась, чтобы отгородится.

— Люба, несколько дней вам будет хотеться много есть. Пожалуйста, никому не говорите и не стесняйте себя, беря столько, сколько нужно.

— Что? — удивленно распахнула глаза, обалдело принимая мяско, отданное в руки, и расстроенно ссутулилась, рассмотрев… капитана.

На опухшем лице уродливо гноился черный шрам, раскинув черную сетку прожилок. Красные белки глаз свидетельствовали о бессонной ночи. Хоть одежду сменил.

— Не надо меня жалеть, — тихо попросил мужчина. — Мне казалось, я всегда могу рассчитывать на вашу честность. Это все еще так?

— Угу…, - постаралась удержать слезы. Жалко человека… Вот так, гнить и…

— Помогите пожалуйста организовать сегодня четыре прогулки, составьте очередность, предупредите девушек, и отправьте человека с запиской. Все после обеда. С вас снимаются все обязанности по дому. Посыльный будет приносить с кухни. Если случится что-то странное, сразу ко мне, договорились? И та склочная старуха пусть пару дней всюду сопровождает вас. Мне так спокойнее.