Но там, где человеческие чаяния строят преграду, они же предусматривают и место для входа. Или выхода.

Я повернулся и принялся большими скачками перемещаться в направлении кладбищенских ворот.

Не знаю, что я делал бы, окажись они запертыми. Подобно стенам, запертые двери или ворота укреплены своей долей намерений. Однако открытые двери – совсем другое дело, а ворота Грейсленда были распахнуты настежь. Вырываясь на улицу, я оглянулся еще раз: армия духов солидного размера разворачивалась к воротам.

Тут меня озарило.

Ворота кладбища открыты.

А по улицам Чикаго в последнее время разгуливают полчища духов…

– Ага, Морти, – произнес я вслух. – Теперь мы знаем, откуда они берутся.

Кто-то, причем кто-то живой, открывает эти ворота на ночь. Значит, у нас теперь появилась отправная точка, ниточка, потянув за которую мы можем распутать весь клубок и выйти на того, кто баламутит городскую нежить и натравливает ее на Морти. И понять, зачем он это делает.

Итак, у меня имелась некоторая информация. Теперь мне было что предложить Морти за его постоянную помощь.

Я вдруг снова почувствовал себя сыщиком.

– Затевается что-то горяченькое! – Я не удержался от свирепой ухмылки. – А вот теперь мы славно поохотимся!

Я прикинул в памяти городской план и принялся прыгать. Это не заняло много времени: способность перескакивать через здания, не обращать внимания на светофоры, улицы с односторонним движением и пробки здорово упрощает задачу. В общем, довольно скоро я добрался до дома Мортимера.

Дом горел.

Перед ним стояли, сияя мигалками, несколько пожарных машин. Пожарные действовали быстро, профессионально, но заливали огонь всего из одного рукава. Пока я стоял, оцепенело глядя на пожар, подключили еще два, но было уже поздно. Дом Морти полыхал даже ярче и сильнее, чем мой. А может, так казалось из-за темноты.

Пока пожарные не позволяли огню перекинуться на соседние дома, что было не слишком сложно благодаря толстому снежному покрову, приехала полиция, и к оранжевым и красным мигалкам пожарных добавились синие полицейские. Вокруг стояла и глазела на пожар обычная для такого случая толпа зевак.

Ну да, обычная… Но не для такого мороза. И обычно они не стоят по щиколотку в снегу. И, как правило, начинают расходиться, когда огонь слабеет. И болтают друг с другом. И моргают. И одеты они так, как принято в текущем столетии.

Толпа чикагских зевак сплошь состояла из призраков.

Я брел сквозь толпу, вглядываясь в лица. Если не считать старинной одежды, они мало отличались от обычной толпы. Я узнал нескольких бойцов оборонительного отряда сэра Стюарта, и по сравнению с остальными тенями они казались наиболее современными. Остальные… были просто людьми. Мужчины, женщины, дети.

Единственной из теней, кто обратил на меня внимание, оказался мальчишка лет десяти. Рядом с ним стояла девочка, которой к моменту смерти исполнилось от силы семь лет. Они стояли, держась за руки. Он поднял на меня взгляд, когда я проходил мимо, и я задержался посмотреть на него в ответ.

– Куда нам теперь идти? – спросил он. – Я не знаю другого места.

– Гм… – неуверенно пробормотал я. – Извини, я и сам этого не знаю. Послушай, ты видел, что здесь произошло?

– Оно снова сюда вернулось вечером. А потом пришли люди с огнем. Сожгли дом. И увели коротышку.

Я застыл:

– Серое Привидение забрало Морти?

– Нет, его увели люди, – поправил меня мальчик.

– Раньше мы играли с другими ребятами у реки, – тихо произнесла девочка. – Но он привел нас сюда. Он всегда был добр к нам…

Выражение ее лица при этом совершенно не менялось, оставаясь отрешенным.

Мальчик вздохнул, тронул ее за плечо и повернулся обратно, посмотреть на догорающий дом. Я постоял рядом с ними еще немного и заметил, что они становятся все более прозрачными. Оглядевшись по сторонам, я понял, что с остальными тенями происходит то же самое, хотя и в разной степени.

– Эй! – окликнул я мальчика еще раз. – Знаешь сэра Стюарта?

– Высокий? Солдат? – Мальчишка кивнул. – Он там, в саду. За домом.

– Спасибо, – бросил я и перепрыгнул через то, что осталось от дома.

Сад у Морти мало отличался по стилю от палисадника: такой же ухоженный японский садик с прудиком, который сейчас был заполнен снегом. Еще здесь росло несколько деревьев и несколько декоративных деревцев-бонсай в горшках. Жар от сгоревшего дома растопил снег на их ветвях.

То, что осталось от сэра Стюарта, лежало в центре вытопленного в снегу круга.

Эти сволочи воспользовались огнем и для этого.

Судя по всему, они поливали круг бензином – снег растаял, обнажив почерневшую траву. Спирт горит втрое жарче бензина и быстрее, и снег тает от спирта так быстро, что вода заливает огонь. Кто-то применил огненный круг в качестве ловушки для призрака – этот прием довольно часто используют при общении с сильными сверхъестественными созданиями. Запертый в круг дух совершенно беспомощен: он не может ни бежать, ни распространить свою энергию за пределы барьера.

Но наиболее дьявольская часть ловушки – это сам огонь. Огонь реален даже для духов и причиняет им боль – не меньшую, чем причинил бы существу из плоти и крови. Кстати, по этой же причине я в своей смертной жизни тоже предпочитал пользоваться огнем. Огонь обжигает, и еще как обжигает. Даже практически неуязвимые существа не любят иметь дело с огнем.

От сэра Стюарта осталась в лучшем случае половина – большая часть туловища и часть правой руки. Ноги сгорели почти полностью. Крови не было. То, что от него осталось, больше всего напоминало спасенный из огня бумажный свиток. Края почернели и медленно осыпались.

Страшнее всего во всем этом было то, что я понимал: он все еще жив… или как там называется существование у призраков. Иначе он попросту исчез бы.

Ощущал ли он боль? Я на его месте ощущал бы, да еще какую. Понятное дело, настоящего тела-то у него не имелось, но не уверен, что, окажись я в его положении, сумел бы убедить себя в этом. А может, дело вовсе не в воспоминании о боли. Возможно, это чем-то напоминало ту противоестественную боль, что наглядно продемонстрировала мне Вечная Тишина. Или же его терзала самая настоящая боль, – в конце концов, огонь есть огонь.

Я поежился. Вряд ли я мог чем-нибудь ему помочь. Круг, в который его заключили, не пустил бы меня внутрь точно так же, как не выпускал его наружу. Теоретически я мог бы разрушить его, сумей я физически задвинуть туда какой-либо предмет. Я огляделся по сторонам и заметил ветку, торчавшую из снега в нескольких футах от меня. Все, что от меня требовалось, – это переместить ее на каких-то три фута.

Это оказалось ничуть не легче, чем пытаться есть суп вилкой. Я просто не мог за нее ухватиться. Моя рука проходила сквозь нее снова и снова, как бы я ни старался. У меня не получалось даже пошевелить эту проклятую деревяшку.

Выходит, я еще недостаточно превратился в призрака, чтобы помочь сэру Стюарту. По крайней мере, не таким путем.

– Сэр Стюарт? – окликнул я его негромко.

Я видел только один его глаз. Он чуть приоткрылся.

– Ммммммм?

Я присел на корточки рядом с кругом:

– Это Гарри Дрезден.

– Дрезден… – пробормотал он, и губы его скривились в слабой улыбке. – Извини, что не встаю. Должно быть, съел что-то не то.

– Разумеется, – согласился я. – Что случилось?

– Я свалял дурака, – сказал он. – Наш гость нападал каждую ночь в одно и то же время. Вот я и поверил, будто он делает это только из-за того, что раньше у него не получается накопить силы.

– Серое Привидение? – предположил я.

Сэр Стюарт хмыкнул:

– Они пришли на закате – прежде, чем я осмелился бы выйти на улицу. Никаких массовок из духов. С ним явилось полдюжины смертных, и они подожгли дом. Мне удалось вывести Мортимера из огня, но они подловили меня в западню на заднем дворе. – Уцелевшая рука указала на круг, в котором он лежал. – А его по команде Серого Привидения увели.