– Беги, Чеснок, ходу-ходу!

Владимир Витальевич Чесноков, он же «Чеснок» хотел ответить что-нибудь едкое и ёмкое, но предпочитал беречь дыхание. Забег по пересечённой местности ночного леса давался ему явно сложнее более молодого коллеги по непредвиденному марафону. «И какого овоща я с этим шабутным Юркой попёрся? Все же знают, от парня одни проблемы. Ладно, сам виноват, сидели, пили спокойно, зачем я об этих теплицах вспомнил?» – мысли мужчины вернулись к началу стандартного пятничного вечера.

На деревянном столе под развесистой ивой мужики раскладывали нехитрую снедь и разномастные бутылки с огненной водой, перебрасывались незлобными шутками, где-то в вышине июльского изможденного жарой неба заливался певчий дрозд. «Эх, вот бы крылья заиметь прям сейчас, поднялся бы над лесом и полетел подальше отсюда, из этих клятых мест!» – в душе Вовка был романтиком и мечтателем. Этого не вытравила ни жена-мегера, ни рабочие стахановские забои, ни пристрастие к беленькой.

– Всё, Юрец, больше не могу! Привал! А то сейчас сердце выплюну.

Мужчины повалились на траву, стараясь унять дыхание и прислушиваюсь к звукам ночного леса. Каждый шорох казался подозрительным, а вокруг сотни враждебных глаз, следящих из темноты.

– Кажись, оторвались? – парень первым пришёл в себя и теперь пытался устроиться поудобней, привалившись к ещё тёплому стволу сосны. – Я не слышу погони, а ты?

– Только слышу, как в висках колотит! А что, со страху, небось, портки уже мокрые? – недовольно пробурчал Чеснок. – Ты либо не понимаешь, после того, что было, нам не дадут уйти! Всё, амба, приплыли головастики! Ты это видел?

– Ничего не видел! Ты заорал как резаный и в лес ломанулся, а я уж за тобой следом. Ничего не знаю! Может, я грибы тут вообще собирал. Чем не варик?

– Заранее для них репетируешь? Молодец! Складно, только добавь побольше убедительности. А то даже я не верю.

– Вов, а может нам с пьяных глаз что-то померещилось? Ну хватили лишку. Тем более, мне сразу самогон Петровича странным показался.

– Я бы и сам хотел так думать… Только там, за оградой я видел себя! Безучастного, с абсолютно постной рожей и несущего за раз четыре мешка с удобрениями. А это двести кэгэ. Я в молодости-то сотню еле поднял, потом неделю с поясницей, сорванной, отлёживался.

– Ох, етишкин корень! Вот это мы попали. В какой хоть стороне УАЗик?

Теплый привычный свет теплиц сектора В-7 почему-то не радовал глаз. Несмотря на поздний час было темнота не могла дотянуться до притаившейся в лесах научной лаборатории, разбиваясь о тысячи рукотворных светил. Жужжание и вибрация генераторов звучали настоящей колыбельной. В их механическом пении слышались ласковые баюкающие нотки. ЗАС-39 чувствовал эти нежные мотивы и даже пытался им вторить мягким чистым баритоном. Создатели утверждали, что у роботов нет души, разве что Семён Семёнович верил в человечность андроидов. Вот с ним сейчас бы и поговорить о произошедшем и увиднном.

Словно в ответ на пожелание ЗАСа из двери модуля разработчиков вышел высокий мужчина с красными от недосыпа глазами. Он сладко потянулся, сделал пару махов плечами, наклонился влево и тихо ойкнул, растирая бок.

– Добрый вечер, Создатель Семён. Вы не должны делать резких движений после долгих часов в сидячем положении. Позвольте скачать на ваш персональный рукогляд пособие по йоге для начинающих.

– Привет, тридцать девятый! Что за рукогляд? Опять Гарик в твоей прошивке ковырялся? – Мужчина навёл луч сканера хэндвотчера на лицо киборга. – Ага, последние изменения в систему внесены вчера в 10.49 по Гринвичу. Что там этот шутник тебе ещё закачал? Так, знание всех афоризмов Козьмы Пруткова, матерные частушки, адаптивный автоматический перевод англицизмов, приёмы ушу. Я ему уши надеру, а лучше попрошу тебя это сделать с твоими новыми навыками единоборств.

– Законы гласят: Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону. Простите, но я не смогу исполнить ваш приказ!

– Всё-всё, успокойся. Это была шутка. Жаль, что тебе нельзя закачать чувство юмора. Но обещаю, однажды я это сделаю. А теперь-ка давай снесём твои обновления, ничего хорошего в них нет.

– Пороки входят в состав добродетели, как ядовитые снадобья в состав целебных средств.

Семён на секунду опешил, пристально глядя на собеседника: ему показалось, что перед ним живой человек. «Чёрт, просил же Гарика сделать всех андроидов одинаковыми и непохожими на людей. А этот гений ещё и создал оболочки по реально существующим прототипам. И это можно было бы стерпеть, но зачем брать образы жителей из деревни по соседству? Его это забавляет, а я с ума схожу, когда мимо этих долбанных Фоминок проезжаю – ощущение, что роботы вышли из-под контроля и разбежались!»

– ЗАС 39, прошу официальный отчёт о причинно-следственной связи твоей последней реплики.

– Отчёт направлен на ваш хэндвотчер, копия внесена в хранилище под номером 15341 для рассмотрения администратором, – голос андроида стал механическим и монотонным.

– Убрать копию из хранилища, я сам разберусь!

– Команда невыполнима, отчёт принят к рассмотрению.

– Долбанные протоколы безопасности! – Семён ругнулся машинально, целиком погрузившись в исследование графиков и таблиц, представленных роботом. Что-то здесь явно не так. Помимо центра отвечающих за логику и поведенческого шлюза, при цитировании Козьмы Пруткова были задействованы несколько потоков механических нейросвязей, считавшихся запасными. Такое ощущение, что андроид «перегрелся» или пытался пошутить.

Мужчина ещё не сталкивался с подобным. «Может, это я уже просто забыл, как звучит шутка или удачный каламбур!» Ему вспомнилось, как в детстве он раз досмеялся до колик, когда тело будто проткнули раскалённым прутом. Может, с тех пор, Семён и перестал позволять себе проявлять положительные эмоции. Даже улыбка редко появлялась на его сосредоточенном лице. Да и нет времени на эти глупости, хотя миру удалось избежать катастрофы, но на восстановление уйдут десятилетия, а, возможно, и века. Работать надо. Но иногда ему так хотелось рассмеяться.

***

– Банки консервные! Вафельницы ржавые! Да я вас своими руками по винтику соберу! – начальник службы безопасности метался по центру наблюдения и брызгал слюной.

Бесстрастные подчинённые выводили на полупрозрачный закруглённый экран видео с камер «лесных духов» – следящих устройств, – похожих на небольшие светящиеся шары, бесшумно перемещающиеся в воздухе; сбрасывали координаты движущихся точек; подготавливали досье на цели.

– Не сметь меня игнорировать! – Палыч схватил кружку с горячим кофе и запустил в сторону ближайшего иксина.

– Эй, Старшина, уймись! Это имущество компании, нечего его портить! – гибкий загорелый парень легко спрыгнул со стола, служившего ему креслом и аккуратно протёр робота салфеткой. – Сам знаешь, эти ребята не имеют речевого аппарата, как они тебе ответят?

Плотный мужчина намотал ещё пару кругов по центру, бубня под нос неразборчивые ругательства. Когда работодатель обещал дружный, слаженный и спокойный коллектив, разве можно было подумать о том, что руководить придётся бессловесными машинами?

– Это ты виноват, Гарик! Системы не распознали этих двоих гопарей как чужих потому, что их внешность ты напялил на свои ненаглядные железяки!

– Палыч, ты косноязычен и груб. А ещё весьма ограничен.

– Ах, ты, сопляк! Да я тебя! —лицо безопасника побагровело, на шее вздулись вены.

– Ну ладно, прости, перегнул. Не люблю, когда на меня наезжают и ругают мои творения, – молодой человек миролюбиво поднял руки, но взглянув на робота, получившего изрядную порцию кофе, принялся снова его протирать.

Картинка на экране изменилась. Две точки, до этого двигавшиеся непоследовательно и сумбурно, теперь направлялись по прямой линии строго на юго-запад. Их скорость увеличилась. Иксины рассчитали время выхода целей к оставленному ими транспорту. Выходило сорок три минуты. Мужчины переглянулись.