Я поймал себя на мысли о том, что она мне нравится. Что тут удивительного, привлекательные девушки и должны нравиться. Делла выглядела по-провинциальному милой: темно-каштановые вьющиеся волосы, доброжелательный взгляд голубых глаз, аккуратный нос, мягкая улыбка – такими делали кукол в те времена, когда мои сестры были маленькими.

Но эта девушка не была похожа на куклу: слишком много в ней было твердости характера. Куклы не варят настолько качественные зелья.

– Как вы здесь вообще оказались? – полюбопытствовал я, глядя, как ассистенты рассаживаются на драконьих спинах. Скоро мы будем в академии, а там я лягу спать и просплю до начала учебного года.

В конце концов, сегодня я сделал много нужных и важных дел. Запечатал проток темной магии – если бы я опоздал к нему, то он вскоре выплеснулся бы и накрыл регион. А значит, здесь начались бы какие-нибудь милые радости зла вроде чумы и коров, которые доятся болотной водой. Потом я нашел зельевара для академии. Курс лекций будет читать Бен Карвен, он отличный теоретик – а практику станет вести госпожа Делла Хайсс. Академия магии святого Франциска всегда славилась передовыми взглядами, так что женщина-зельевар вполне впишется.

– Сбежала из дома, – ответила Делла. – Отец хотел выдать меня замуж за владельца ломбарда.

Я вопросительно поднял бровь. От таких завидных женихов девицы не бегают. Впрочем, в зельеварение девицы тоже не идут.

– Надо же! И чем он вам не понравился?

Я сперва спросил, а потом понял, что, в общем-то, лезу не в свое дело. Мне-то какая разница?

– Он кривой, – хмуро ответила Делла. Арчибальд пристегнулся и похлопал по шее своего дракона, Зеленую молнию: сейчас вся драконья стая поднимется в воздух. – Кривой и уродливый.

– Мне повезло, что он не красавец, – заметил я, и в это время Зеленая молния прянула в небо. Остальные драконы рванули за ней, в ушах засвистел ветер, и вскоре я услышал какой-то необычный звук у себя за спиной.

Делла кричала от восторга. Страх дракона, который обнимал ее до этого, рассеялся сразу же, как только мы поднялись в воздух. Теперь девушку переполняло счастьем, и она кричала об этом на все небо и землю. Я покосился в ее сторону: Делла разрумянилась, пальцы крепко сжимали ручку на луке седла, в голубых глазах сверкали искры счастья.

Когда бы еще она покаталась на драконе? Эти животные принадлежат двум министерствам, обороны и магии. Обычные люди их увидят разве что издали.

– Нравится? – крикнул я, уже понимая, каким будет ответ. Делла смотрела так, словно я был Дедом-Морозом, который принес ей самый заветный, самый желанный подарок.

– Да! Очень!

Мы летели над зеленью лесов и холмов, золотом полей, пестротой городов и городков – иногда оглядываясь к новому зельевару академии, я видел, что она зачарованно смотрит по сторонам, наслаждаясь каждым мгновением полета.

Единственным недовольным был Кот.

– Ма-а-а! – летело из рюкзака, расшифровываясь просто: “Мать твою!”

1.3

Робин

Во внутреннем дворе академии мы приземлились через час.

Во время полета мне стало хуже: я смог сам спуститься с драконьей спины, но потом нахлынула слабость, и ноги подкосились. Один из ассистентов подхватил меня под руку, не давая упасть, и я услышал строгий женский голос:

– Робин, слава Господу, ты жив!

Госпожа Берта Махоуни, проректор, всегда говорила строго, даже когда искренне о ком-то волновалась. Высокая, седая, всегда облаченная в традиционную темно-синюю мантию с золотой цепью, знаком лауреатов Всемирной премии Варруса в области магии, она быстро спустилась по ступенькам к приземлившимся драконам и первым делом приложила к моему лбу анализирующий кристалл.

– Жив, все в порядке, – ответил я и выпрямился, не желая представать перед Бертой жалкой развалиной. – Кстати, познакомься: это наш новый зельевар.

– Какие зельевары? – услышали мы из рюкзака Деллы. – Какие академии? С ума посходили? Я тут чуть кошачьему богу душу не отдал! Лиходеи! Мучители! Чтоб вам лоток на голову перевернулся!

Делла растерялась не меньше Арчибальда, который не упустил свой случай и помог ей спуститься с драконьей спины. Развязав рюкзак, она вынула Кота, но тот не оценил хозяйской заботы – отпрыгнул в сторону, возмущенно глядя на драконов, и продолжал человеческим голосом:

– Вот дурные вы, дурные! И ты дурная! Лучше бы мы пошли себе спокойно по полям да по лесам! Я бы мышек ловил, ты бы зелья варила в деревнях, так бы и зажили! А там бы потом тебя бы за мясника отдали, вот тут бы жизнь пошла на славу!

– За мясника? – удивленно переспросил Арчибальд. Делла молчала – не сводила глаз с Кота, даже приоткрыв рот от удивления. Кот перевел разгневанный взгляд на Арчибальда и ответил:

– Конечно, за мясника! Или она, по-твоему, недостаточно красива? А ты вообще плешивый! А ты носатый! А ты воняешь!

Про вонь было сказано Краснолобому – дракон нахмурился и сердито фыркнул паром. Кот взвизгнул и прыгнул прямо к хозяйке на руки.

– Кот! – опомнилась Делла. – Ты говоришь!

– Это нормально, – объяснила Берта. – У драконов настолько тяжелый магический фон, что животные рядом с ними обретают способности фамильяров, в том числе, и речь.

– Тяжелый! – согласился Кот. – Вот хоть одна нашлась приличная, порядочная женщина, посочувствовала бедному котику! Я тебе мышку принесу за твою доброту. А вам всем только издеваться! Чтоб вам всем Крысиный царь приснился, да без штанов!

Тонкие губы Берты дрогнули, складываясь в улыбку – зрелище было удивительное и редкое.

– Кажется, ты привез не только зельевара, Робин, но и помощника по воспитательной работе. Как вас зовут, уважаемый господин кот?

От такого обращения Кот сменил гнев на милость, мурлыкнул и сообщил:

– Мамка Патриком называла. Патрик-младший, старшим батя мой был.

Домашним животным не принято давать имена, но теперь этот кот просто не мог оставаться безымянным. Делла погладила его по голове, он одобрительно муркнул и сказал:

– Ладно уж, попали не пропали. Мы тебя еще за мясника замуж выдадим. Или за кого еще получше, чтобы сытыми ходить да довольными. А вы чего стоите? Время ужинать, а никто и не шевельнется. Тут в академии вашей с голоду ноги протянешь! Чтоб вам всегда в миске дно было видно!

Распорядившись устроить Деллу и Патрика в бывших комнатах Джексона Ханибрука, я с поддержкой ассистентов направился к себе. Когда мы поднялись на второй этаж правого крыла академии, где располагались комнаты преподавателей, Берта спросила:

– Где же ты нашел эту девушку?

– Она спасла мне жизнь после того, как я наступил на болотное окно, – ответил я, и Берта нервно дотронулась до виска, отгоняя нечисть. Болотные окна – мерзкая штука: возникают сами по себе, маскируя разную магическую дрянь. Если их не уничтожать, то из крохотной квадратной лужицы они разрастутся до невиданных размеров. Был случай, когда такое окно поглотило целый поселок со всеми обитателями.

– Ну слава Господу, теперь у нас все прорехи закрыты! – глубокие морщины на лбу Берты несколько разгладились: это означало, что госпожа проректор довольна. – Курс лекций, наверно, поручим Бену? У него в этом году небольшая почасовка, он будет рад.

Я кивнул. Ассистенты ввели меня в ректорские апартаменты и уложили на кровать – я устало растянулся на одеяле и вздохнул.

– Да, он заодно и проконтролирует госпожу Хайсс, – сообщил я. – Она варит хорошие зелья, но вы сами понимаете…

– Понимаю, – с улыбкой ответила Берта. – Ты впервые на моей памяти хвалишь женщину-зельевара.

– Ну нет у женщин способностей к зельеварению! – сказал я. Вот, в сотый раз приходится объяснять банальные вещи. – Это слишком тонкая, слишком сложная наука.

Берта завела глаза к потолку. Иногда она по-прежнему видела во мне не ректора, а своего выпускника.

– Конечно. Сперва женщинам много веков запрещают учиться, а потом говорят, что они тупые. А она, между прочим, спасла тебе жизнь.