Часть 1. Семнадцать лет и восемнадцать этажей

Жизнь почти всегда несправедлива с людьми. Она каждый день бросает нам вызовы, и далеко не все из них мы способны преодолеть.

Эта история о том, как я впервые почувствовал себя живым, насколько это возможно.

Устраивайтесь удобнее. Возьмите чашку чая и, может, печенье или вафли. Не знаю, что вы любите. Ох уж эти вафли…

Если вы готовы, я начну.

Мне было почти семнадцать, когда мама вдруг решила, что я готов вернуться в школу. Последние шесть лет я провел на домашнем обучении. Все началось, когда мне едва исполнилось одиннадцать. Я был беззаботным ребенком, не имевшим ни малейшего понятия о переходном возрасте, экзаменах и прочих неприятностях. Одной из теплых летних ночей я проснулся и понял, что никогда не ценил способность человека дышать полной грудью. Я едва ли мог сделать вдох и, конечно, не мог произнести ни слова. Я хватал рукой все, что стояло на небольшой тумбочке возле моей кровати, и бросал в стену, за которой спала мама. Когда маленький будильник разбился и с грохотом рухнул на пол, она все-таки проснулась.

Я помню лицо мамы в тот момент, когда она вбежала в мою комнату, как будто это было всего несколько секунд назад. Ее глаза были наполнены страхом, который не увидишь в глазах актеров, играющих в фильмах ужасов. Даже представить не могу, что бы делал я, оказавшись на ее месте, но она действовала решительно. Поколебавшись всего долю секунды, она подбежала к моей постели и начала судорожно шарить ладонями по моему лицу. Она обхватила мою голову руками и слегка встряхнула – я уже начал терять сознание. Последнее, что я видел, прежде чем все-таки канул в бездну непроизвольного сна – мама, судорожно трясущимися пальцами набирающая номер скорой помощи на телефоне.

Следующим утром – а точнее, как я позже узнал, днем – я очнулся в больничной палате. Веки совсем не хотели отлипать друг от друга; слепящий свет то ли лампы на потолке, то ли белоснежной палаты яростно бил по глазам. Я чувствовал, что окутан какими-то странными тонкими трубками. Они были повсюду – в носу, во рту и несколько в венах. Я ощущал, как в мою кровь вмешивается лекарство. Мое зрение еще окончательно не сфокусировалось, а я уже слышал, как мама громко выкрикнула куда-то вдаль: «Он очнулся!». Наверное, она обращалась к врачам, ибо через минуту вокруг меня было людей, пожалуй, больше, чем журналистов вокруг Майкла Джексона на пике его карьеры.

Тот день, четырнадцатое июля, остался в моей памяти навсегда. В тот день я узнал, что в моих легких сформировалась злокачественная опухоль – или, проще говоря, рак.

Нет, это не то, о чем вы подумали. Эта книга не о том, как я боролся за жизнь. Хотя, упомянуть об этом стоит, чтобы вы лучше понимали, из чего я состою.

Прошлой июльской ночью я начал задыхаться от того, что мои легкие заполнялись жидкостью. Виной всему образовавшиеся в них метастазы. Врачи говорили много всего, уйму длинных слов, которые на первый взгляд кажутся случайным набором букв. На самом деле, они говорили, что-то о моих анализах, моих легких и моей опухоли.

С того дня моя жизнь сильно изменилась. Я часто мучился от нехватки воздуха и боли в груди, поэтому мама решила, что продолжать ходить в школу рискованно – меня перевели на домашнее обучение. Со мной занимались репетиторы по английскому, математике и прочим предметам. У меня даже были так называемые дополнительные занятия по выбору.

В свободное время я много читал: Ремарка, Голдинга, Хэммингуэя, Фицджеральда и других. Порой мне кажется, что именно книги не дали мне пасть духом. Я читал «Звездную пыль» и верил в сказку. Я читал «Алхимика» и становился мудрее. Я читал «Острие бритвы» и мечтал о том, как снова буду здоровым и найду свой смысл жизни. Книги были со мной в те минуты, когда казалось, что я остался совсем один в этом большом, полном опасностей мире.

На самом деле, я не был одинок. Моя мама всегда была со мной. Конечно, морально, не физически, ведь она вынуждена много работать. В те непростые времена она благодарила небеса за то, что никогда ни на кого не надеялась и стала весьма самодостаточной, чтобы в одиночку обеспечивать нас обоих. Отец ушел от нас, когда мне было около четырех лет. До сих пор толком не знаю, в чем причина развода родителей, и, наверное, не хочу знать. Так или иначе, он никогда не пытался со мной связаться. Значит, не стоит жалеть, о том, что его не стало в нашей семье. Мама всегда говорила, что после развода почувствовала, как тяжелейший груз рухнул с ее плеч.

Моя мама – хозяйка самого известного ресторана в нашем городе. Каждый вечер, возвращаясь с работы, она тихонько стучала в дверь моей комнаты, осторожно приоткрывала ее, и вместе с ней в комнате появлялся пакет, наполненный коробочками с едой. Так мы ужинали каждый вечер. Больше всего я любил пасту под сливочным соусом – казалось, я бы все отдал, чтобы только бесконечно есть пасту из маминого ресторана.

Кроме книг, мамы и пасты со мной всегда были мои лучшие друзья – Скотт и Лоуренс. Они часто заходили ко мне после школы, приносили с собой кучу интересных историй и разных вкусностей. Иногда мне кажется, что я назову другом каждого, кто принесет мне еду.

Я боролся с опухолью на протяжении пяти лет. В середине сентября, спустя пару недель после моего шестнадцатилетия мы с мамой – полные надежды – поехали в клинику к моему онкологу. Результат лечения или чудо, но я был абсолютно здоров. Опухоль, получив все, что хотела, оставила меня в покое. Мои легкие были сильно измотаны раком и лекарствами, но им больше ничего не угрожало. Врачи порекомендовали мне остаться на домашнем обучении еще пару месяцев, чтобы дать организму восстановиться. То ли мама решила перестраховаться, то ли она не поняла значения словосочетания «пару месяцев», но на домашнем обучении я остался до конца учебного года. Летом мама отправила меня к тете Джинджер в Оттаву, а когда я вернулся в конце августа, она со слезами на глазах, но довольно уверенно заявила: «Складывай учебники в рюкзак. Ты возвращаешься в школу».

Меня зовут Лиам Байатт, и это небольшое предисловие закончу так, словно стою на огромной сцене и получаю «Оскар». Я благодарен своей маме, которая любила меня всем сердцем и сделала все, чтобы я смог победить опухоль и вернуться к обычной жизни. Я благодарен друзьям, которые не дали мне пасть духом, когда моя жизнь висела на волоске. Я благодарен каждой книге, которая наполнила мой внутренний мир чем-то прекрасным. И пасте под сливочным соусом. Да, определенно, я благодарен пасте не меньше, чем остальным.

До начала нового учебного года оставалось несколько дней, но мое терпение было на грани. Я так скучал по школе, по нормальному общению с одноклассниками и учителями, по школьным обедам и шумным переменам. В моих воспоминаниях школа была олицетворением хаоса и веселья, но то была средняя школа. И мне лишь предстояло узнать, что значит быть старшеклассником.

Теплые лучи августовского солнца ласкали мои темные курчавые волосы. Я сидел на подоконнике в своей комнате на втором этаже нашего дома и читал «Колыбель для кошки», когда услышал звонок телефона. Мамин голос звучал очень суматошно, но, в то же время, устало.

– Милый, извини, ты же знаешь, я бы не просила тебя, но это, правда, срочно…

– Мам, хватит извиняться, говори, что нужно сделать.

– У меня совсем из головы вылетело, какое сегодня число… Если бы я вспомнила об этом утром, я бы, конечно, сама…

– Мам, ты говоришь, что это срочно, но сама тянешь время.

– Да, конечно. Спустись в мой кабинет, открой шкаф слева от окна. На второй полке сверху, шестая папка справа.

Сколько бы мне не было лет, никогда не перестану удивляться перфекционизму моей матери.

– Там внутри, на скрепке, небольшой листок с адресом. Эту папку нужно отнести туда. Мистер Кроссман будет ждать тебя, я ему сейчас позвоню. Папка темно-зеленого цвета…