В кабинет вошла аспирантка Ольга.

— Александр Борисович, это ваш сын? Как интересно.

— И что тебе, Оленька, интересно? — Борисов ехидно глянул на Ольгу, которая никак не могла поверить, что он женат на Любе.

— Он очень на вас похож, черты лица прямо точь-в-точь, а вот волосы и глаза черные.

— Это в маму. Вот моя дочь наоборот — копия Люба, а глаза синие. Детей надо уметь делать.

В дверь ординаторской постучали, потом дверь отворилась и в помещение вошла Марина.

Все врачи заулыбались, а у Борисова глаза полезли на лоб. Марина была одета в черную кожаную куртку до талии, черную водолазку, черные драповые обтягивающие шорты, чуть прикрывающие попу, черные плотные колготки и высокие сапоги. Черные кудри были рассыпаны по плечам. Макияж был умеренный, но весь облик потрясающе стройной девушки с длинными стройными ногами был достаточно вызывающий. Марина окинула всех взглядом, поздоровалась. Затем обратилась к отцу:

— Здравствуй, папа, ты чего? И что у нас с Борькой?

— Борька сломал руку, а ты куда собралась?

— Мы с Сережей идем по магазинам, и мне надо было сдать анализы. Анализы я уже сдала, подождать результат Сережа просил здесь, у Валеры, не идти же мне в прозектуру.

— Конечно, там тебе делать нечего, а то от твоего внешнего вида все покойники оживут. Ты на себя в зеркало смотрела?

— Да, и что? Папа, тебе не нравится, что я в черном?

— Да нет, ты мне скажи: ты шла по улице, на тебя прохожие мужчины все оборачивались?

— Да, и женщины тоже.

— И тебе это нравится?

— А что в этом плохого?

— Марина, ты ведешь себя провокационно, неужели нельзя быть скромнее? Почему ты всегда выглядишь вызывающе? И как к этому относится Сергей?

— Нормально, он меня так видел, ему нравится, мы с ним вместе мне одежду покупали.

— Это потому, что он тебе во всем подчиняется. Я не понимаю, как можно жену в таком виде на улицу выпустить. Я с ним еще поговорю. Твоя мать себе такого никогда не позволяла. Я ее вообще не представляю в таком прикиде.

— Просто вы с дедушкой держали ее в черном теле, она даже курила от вас тайком. А если вспомнить ее зеленое вечернее платье, с вырезом до талии на спине… Ничего, тебе очень даже нравилось. Папа, не будь ханжой. Просто тебе не нравится, когда на меня смотрят. Это потому, что ты собственник.

— Нет, ходить в таком виде по улице — нарываться на неприятности. Тебе нужны неприятности, в твоем положении?

— Саша, я, конечно, понимаю, что меня никто не спрашивает, но я думаю, что ты не прав. Одета она красиво. Если ее муж не возражает, то пусть ходит как угодно. Это уже не твое дело, девочка выросла и ушла в другую семью, отпусти ее.

— Люба, она моя дочь!

— Моя, между прочим, тоже. Только я смогла ее отпустить, а ты нет.

— Люба, я так не могу, они вырастают, уходят. А мы с чем остаемся?

— Пока с младшими, скоро внуки пойдут. Саша, ты уже старый, пока можно — вон, Борькой занимайся, Ваня, по-моему, тоже с кем-то дружит. Лучше выясни с кем, насколько это серьезно. А Марина все — отрезанный ломоть. Саша, давай эту тему перенесем домой, а то у Ольги уже уши как локаторы.

— Любовь Александровна, ну что вы так? Просто вы с Александром Борисовичем, по-моему, не совместимы. А вы всю жизнь вместе прожили. Вот вам сколько было, когда вы замуж вышли?

— Восемнадцать, ты все пытаешься выяснить? Если тебе так интересна моя семья, можешь зайти ко мне в кабинет, я отвечу на все твои вопросы.

— Люба, так вам, правда, было восемнадцать? — Белла попала на свой конек, кого-нибудь осуждать. — Володя говорил, что вы были уже беременны.

— Представьте, Белла, не устояла перед красивым мужчиной, молодая была, глупая, а может, и не глупая.

— А как же ваш отец?

— Как всегда, перед фактом.

— Он был против?

— Нет, не против, а потом — какое это имело значение?

В кабинет пришел Сережа.

— Всем доброго дня. Маруся, а ты, как всегда, красавица.

Раздался дружный смех. Марина поцеловала мужа. Саша смотрел исподлобья. Борька, радостный, подошел к Сереже.

— Сережа, вы меня с собой заберете? Я могу с вами по магазинам пойти, потом домой. Я ничего просить не буду, и мешать не буду. Я буду тихий, послушный и молчаливый.

— А пирожки? Как ты без пирожков? Боря, у тебя в жизни главное — поесть, неужели откажешься?

— Я кушать просить не буду, что ты тоже дразнишься? Я толстый, но добрый. Ты вон тоже не Аполлон. Тебя никто не прикалывает.

— Маруся, мы Борьку заберем?

— Да, можно. Мама, ему что-нибудь купить надо?

— Да, я сейчас принесу деньги.

— Мама, не ходи, скажи сколько, я дам. — Валера достал кошелек.

Люба попросила купить Борьке школьные рубашки. И две курицы на ужин.

— Сережа, вы приготовите ужин, ладно?

— Без вопросов, на сколько человек?

— На семь, как всегда.

— Люба, мы с Володей и Артуром к вам сегодня собирались, можно?

— Значит, на десять, три курицы, — подытожил Саша.

— Если рука будет болеть, дашь Борису кетонал, Сережа, только по пятьдесят, он еще маленький.

— Какая у вас красивая дочь, — не выдержала Ольга. — Александр Борисович, а ей сколько лет?

— Восемнадцать, у нас, видно, все женщины замуж в восемнадцать выходят.

— А женятся мужчины в двадцать пять, да, папа? — Валера ехидничал.

— Не возражаю.

— Странно, что Тельман женился, с виду ни рыба ни мясо. Любимцем женщин он никогда не был. Странный он, молчаливый, — Ольга не умолкала. — Как вы ему такую красотку отдали?

— Это выбор моей дочери, и потом, мне он нравится. Хватит, давайте работать. А у нас что, сегодня операций нет?

— Нет, Саша, у нас сегодня открыта одна экстренная операционная, остальные генералят. Завтра санэпидстанция.

Часть 3

Белла зашла в кабинет Любы.

— Люба, вы меня очень извините, мне нужно с вами поговорить как с подругой, понимаете? У меня в Москве, кроме вас, никого нет.

— Белла, пожалуйста, в любое время.

— Люба, я хочу поговорить о Жене. Понимаете, Володя любит ее. Я знаю, я вижу, он ко мне никогда так не относился. Когда он ее видит, он меняется в лице. Сережа замечательный мальчик, он пытается пресечь эти отношения. Кстати, он сильно переживает. Я не знаю, за кого больше, за мать или за Артура. Он боится, что брат останется без отца. Люба, поймите, когда мы с Володей стали встречаться, я не знала всей правды. Он просто сказал, что разведен, что все в прошлом, что не хочет даже вспоминать о прошлом браке. А оно и сейчас в настоящем. Я понимаю, что он хочет наладить контакт с сыном, я тоже в свое время внесла раздор в их отношения и очень жалею об этом. Но с Женей все непросто.

— Белла, Сережа мне ничего не говорил. В разводе была виновата Женя. Она не могла, да и не хотела сохранять семью, ей семья была не нужна. Она хороший друг, она всегда была другом Саше и Коле, и она была бы другом Володе, но на каком-то этапе они решили, что их отношения гораздо больше, чем дружба. Но, понимаете, у Жени есть свои слабости, свои особенности, которые неприемлемы в семье, поэтому у них ничего не получилось. Почему Володя уехал — не понял тогда никто, он как бы решил просто со всем порвать. Мы виделись через полгода после развода. Мы тогда с Сашей приехали в Питер в отпуск. Оставили ему детей на неделю. В отличие от Жени, ему можно доверить детей. Но после этого он даже ни разу не позвонил. Насколько я поняла, он сейчас с радостью переехал в Москву. Я думаю, что это больше связано с работой, с друзьями, чем с Женей. Белла, то, что я скажу, может быть абсурдом, но вы не хотите второго ребенка?

— Я не говорила об этом с Володей, и мне уже сорок лет.

— Сорок лет — не так много, а говорить с Володей и не надо, вы поставите его перед фактом. Он не откажется от вас с двумя детьми.

— Люба, вы, наверное, правы. Как я об этом сама не подумала? И кстати, можно Артура перевести в один класс с Борей и Андреем? Может, они подружатся.